Я наполовину якут. Мать — русская, и вырос я с родителями в крупном городе, но дед по отцу — прирождённый охотник. Он охотился с 11 лет и даже сейчас, хотя у него давно есть свой дом и семья, в лесу он проводит времени больше, чем дома.
Полтора года назад я снова приехал к ним где-то в июле, и как раз когда я был в дороге, дед по пьяни навернулся в незакрытый погреб и сломал ногу. Пока он лежал в больнице в городе (за 150 километров от нас), я остался один с бабушкой без Интернета и постепенно начал лезть на стену от скуки. Чтобы заняться хоть чем-то, решил уйти в лес с ночёвкой, взял бутыль воды, рюкзак, еды, маленькую дедову палатку и дедов же «Иж». Отправиться решил туда, где ещё не был. Поблизости почти всё уже было исхожено и знакомо, поэтому решил проехать на мопеде по старой заброшенной дороге, которая вела к какой-то нерабочей уже лесопилке (или не лесопилке, я ни разу не доезжал до конца).
Я собирался отправиться на рассвете, но не представлял, в каком плачевном состоянии был мопед. Пока я вытащил его из гаража, оттёр от мышиного помета, нашёл, где у деда бензин и убедился, что всё работает, уже почти настал полдень.
Дорога была заросшая, но только поначалу. Ехал, пока не устал. Когда надоело, нашёл подходящий овраг вдоль обочины и на всякий случай затащил туда мопед. К этому моменту я намотал почти 18 километров. Убедившись, что мопед не видно с дороги, привалил ветками и запомнил место — дорога тут переваливала через небольшую сопку, деревьев вдоль дороги не было последние полтора километра, и видно было этот пригорок издалека.
Примерно через час, переваливая через очередной бугор, я увидел просто потрясающе красивый берёзовый лес. Он был в низине, и я видел, где он начинается и где заканчивается. Около двух километров в длину и около одного в ширину. Вокруг было пустое пространство, где не росло даже кустарников, но впечатлили меня две вещи.
Во-первых, насколько я мог видеть, во всём лесу не было никаких деревьев, кроме берёз. Во-вторых, вершины деревьев формировали настолько гладкую, почти идеальную поверхность, словно каждый год над леском проходило гигантское лезвие и убирало все макушки, которые вырастали слишком высоко. Если бы не неровные края этой рощи и расположение в дремучем безлюдье, можно было бы предположить, что это одно из тех искусственных насаждений, которые так любили делать в советские годы. Я сразу понял, что именно там я поставлю палатку, хотя изначально собирался пройти дольше.
