Любить дракона

Глава 8. Северус

Что есть сны? Являются ли они отражением наших потаенных желаний или просто хаотичным нагромождением образов? За долгие месяцы своего жуткого посмертия я видел немало снов. Иногда, закрывая глаза, я вновь оказывался в своей лаборатории в Хогвартсе. Вдыхал поднимающийся от котла пар. Совершал обыденные и столь недоступные для меня сейчас действия: резал, толок в ступке, помешивал. Порой меня преследовали кошмары: зеленый луч Авады, летящий прямо в грудь Альбусу; Драко, с ужасом разглядывающий уродливую Черную метку на собственном предплечье; мертвые, слепо уставившиеся в потолок глаза Лили. Поттер, неподвижной тряпичной куклой лежащий у ног Темного Лорда.

Но чаще всего мне снилась свобода. Невероятное, пьянящее ощущение полета. Бескрайнее небо надо мной и подо мной. Воздух, наполняющий мои легкие. Мощь огромных развернутых крыльев. Я, закованный в цепи, отрезанный от всего мира, обреченный на вечное одиночество, чувствовал себя почти счастливым, пребывая в теле громадного огнедышащего дракона.

В ночь, когда Поттер впервые услышал меня сквозь толщу волшебного зеркала, мне привиделся совсем иной сон. Загадочный и волнующий.

Я стоял в небольшом помещении, освещенном двумя магическими факелами. Точнее, даже не в комнате. Я находился внутри того самого зеркала, посредством которого мы с Гарри вели наше странное общение вот уже несколько месяцев. Дверь бесшумно отворилась, и на пороге показался Поттер.

— Ты пришел, — тепло улыбнулся он мне, сбрасывая мантию-невидимку, — я так соскучился! Давай же, иди сюда!

Я собирался было спросить, кто позволил ему обращаться ко мне на «ты» и каким образом он предлагает мне выйти из моей стеклянной тюрьмы, но вместо едкого замечания я лишь протянул руку вперед и, не почувствовав под пальцами никакого сопротивления, свободно перешагнул через раму. То, что произошло дальше, просто не укладывалось у меня в голове. Я вплотную приблизился к Поттеру, взял его лицо в ладони, пару мгновений смотрел ему в глаза, а потом, поддавшись некоему необъяснимому порыву, поцеловал. Едва мои губы коснулись его, как меня словно подхватил вихрь желаний и ощущений. Мой язык вторгся в полураскрытый рот Гарри, исследуя, покоряя, присваивая себе. Он весь дрожал, прижимаясь ко мне и отвечая на поцелуй, который был невыразимо сладок, но мне хотелось несоизмеримо большего. Со вздохом сожаления оторвавшись от его губ, я медленно стянул с него футболку, а затем, вжикнув молнией, избавил его от джинсов вместе с трусами. Гарри стоял передо мной абсолютно обнаженный: то ли он уже пришел сюда босиком, то ли его видавшие виды кроссовки исчезли, повинуясь какому-то непостижимому волшебству. Я отстранился и некоторое время любовался его стройным юным телом. Мне нестерпимо хотелось дотронуться до него, покрыть жадными поцелуями шею, острые выпирающие ключицы, приласкать твердевшие на глазах горошины сосков. Мой взгляд скользил по его животу, вдоль темной дорожки паховых волосков, ниже и ниже, к его умопомрачительно красивому, уже совершенно эрегированному члену. Я жаждал вобрать его в рот, обвести языком головку, покатать в ладони поджимающиеся от желания яички. Я мечтал взять его. Растягивать, чтобы он стонал и выгибался, и, возможно, довести его до оргазма, лишь стимулируя простату. И только потом, когда он размякнет в моих руках, медленно и осторожно войти в него, бережно покачивая на себе, по сантиметру проникая глубже и глубже в девственно узкий анус. И вновь неторопливо-размеренными движениями распалить его до настоящего буйства. И смотреть, смотреть, смотреть, как он кончает, выстанывая мое имя...