Кому молятся боги?

Часть 28. Бурные реки, драконьи лодки в пору летнего солнцестояния

Адепты Лань-Хонсе с шумом обступили друг-друга, выглядывая за ворота школы, и галдящей толпой пытались выскользнуть за пределы территории. Все они не отрывали взгляда от поистине невероятных размеров строения, что издалека напоминало улей, или же муравейник, высотой в пятнадцать, нет, все двадцать чжанов. Адепты раскрыли рты, приглядываясь к этой волнующей дух картине. Словно панцирь черепахи по форме, строение представляло собой сотни маленьких домов с роскошными, устеленными зеленью и плодовыми деревьями дворами. Едва заметные рабочие в этот ранний час уже вспахивали рисовые поля, собирали урожай, и уже кололи дрова. Хотя вершины этого рукотворного сооружения не было видно, водопады, реки, ручьи, озера брали откуда-то свое начало, словно само небо благословляло их полными жизни водами. Адепты могли поклясться, что замечали рыбаков, что ловят карпов в прудах. Узкие улицы меж крохотных во взгляде адептов домов были выстелены сплошной лестницей, что подбиралась вверх, к дворцу, что был ближе всех самим Небесам.

— Это же блуждающая школа Хуангуй! — восхищенно восклицали младшие адепты.

— Школа Хуангуй еще никогда не подходила так близко к столице! — поддерживали их восторг старшие.

— Катастрофа...— только и молвила Моли Бинг, и обреченно глядела на едва заметную в высоте статую божества, что держал полные урожая корзины.

Шень Ксянь также не разделял всеобщего восторга. Он только хмурился, массируя кожу меж бровями, и то и дело хватался за голову, потирая виски. Наконец, толпа была вынуждена расступиться. С десяток адептов в чиновничьих одеждах шагали первыми и с самого порога школы бросили оценивающий взгляд, то и дело записывая. Когда же они прошли, еще десяток адетов прошли с корзинами в руках, что ломились от разного рода фруктов. Когда и они зашли на территорию школы, все адепты замерли, и Шень Ксянь спрятал половину лица ладонью. С губ его сорвался усталый вздох, словно он был готов умереть на этом самом месте.

— Шень Ксянь, это переходит все границы. — голос, что скорее напоминал высокий писк, исходил от мальчишки, что едва ли дотягивал до двенадцати лет. Длинные одежды горчичного цвета волочились по земле, казалось, что он вот-вот наступит на их подол, если бы адепты позади не придерживали ткани. Головной убор чиновника придавала ему еще с десяток цунь роста, но даже так, Шень Ксянь был вынужден склонить голову так низко, как только мог, чтобы смотреть ему в глаза.