Госпожа адвокат |Лиза Ира|

27

Лёгкий ветерок дул в приоткрытое окно автомобиля, Лиза свободной от руля рукой бесконечно заправляла светлые волосы за ухо, чуть хмурясь.
— Долго ещё? — раздалось, кажется, в шестой раз за полчаса.
— На навигатор посмотри, — пожала плечами Лазутчикова, опуская руку за жвачкой.
Лиза закатила глаза. На навигатор, судя по всему, смотреть не хотелось. Она не понимала, зачем согласилась на эту авантюру. Андрияненко была уверена, что мать Иры — женщина замечательная, но знакомиться с ней она не горела желанием.
— О чём задумалась? — вдруг вкрадчиво произнесла брюнетка, вглядываясь в Лизино лицо.
Лазутчикова помнит — она ненавидит разговаривать за рулём. Лазутчикова, кажется, помнит абсолютно всё.
— Да так, — прищурившись, отмахнулась девушка. — Глупости всякие.
— Поделись, — Ира тянется за второй жвачкой.
— Не-а, — тут же прилетает ей в ответ.
— Жадина.
***
Женщина тяжело вздохнула, поправила короткие тёмные волосы и откинулась на спинку кресла. Мужчина, немного подумав, сел на стоящий напротив диван. Былая неловкость между ними, казалось, прошла, уступив место холодному безразличию. Анна закурила, медленно перемещаясь в сторону балконной двери.
— Ты же бросила, когда Ира в первый класс пошла, — хмыкнул вдруг Игорь, а брюнетка обернулась и улыбнулась одними уголками губ.
В его каштановых волосах было несколько малюсеньких, едва заметных седых вкраплений.
— Она скоро и до могилы тебя доведёт, — совершенно без злобы произнесла женщина, едва коснувшись кончиками тонких пальцев его головы. — Будь аккуратнее.
Игорь глубоко вздохнул и забрал сигарету из её рук, медленно затянувшись.
— Тьфу, блять! — мужчина тут же прокашлялся и вернул сигарету обратно Анне.
— Да, — усмехнулась вдруг она. — Бабские, вонючие, приторные, с кнопкой. Как ты там раньше ещё говорил?
— Отвратительно, Ань, — Игорь упал обратно на диван.
В воздухе вновь воцарилось вдруг ставшее напрягать молчание.
— Ириша скоро приедет? — решил разрядить обстановку.
Получилось хуёво. Анна, кажется, сжала челюсти.
— Минут через сорок.
— Ты её парня видела вообще?
— У неё девушка, — обнажила зубы в лукавой улыбке. Неосведомлённость о жизни дочери проходится ножом по отцовскому сердцу. — Нет, не видела.
Гнетущее молчание больше не напрягает, а просто выводит из себя. Обычно терпеливая Анна не выдерживает первая.
— Ты оставайся, если хочешь, — пожимает плечами, будто бы пытаясь скинуть с себя невидимую ношу.
В светлых глазах напротив явное облегчение и, кажется, что-то ещё. Кажется.
— Точно не будешь против?
— Дочь будет рада тебя видеть, — хочется добавить в ответ язвительное «а я не очень», но язык будто костенеет.
***
Андрияненко слегка щурится от яркого солнца, а Ира наблюдает за ней, будто заворожённая.
— Тут налево, — уверенно кивает брюнетка, после чего замечает некоторую резкость чужих движений, которая Лизе вообще не свойственна.
Лиза плавная, осторожная, терпеливая и невероятно манящая. Привычно импульсивная, моментами несдержанная и резкая Лазутчикова долгое время ассоциировала себя с её полной противоположностью, потому что знала, что противоположности притягиваются. А притянуться хотелось невероятно, и это желание, казалось, вытеснило любые другие, которых у мечтательной Иры было более, чем достаточно.
— Нервничаешь что ли? — Ира боялась, что вопрос усугубит ситуацию, но лицо Андрияненко вмиг приняло привычное высокомерно-расслабленное выражение.
— Есть немного, — решила не врать и решила, судя по всему, правильно. — Просто так спонтанно это всё, неожиданно, так что волнуюсь.
— Перестань, моя мама не страшная совсем! Тем более, с твоей я знакома, так что получается нечестно, — заметила вдруг брюнетка.
Лиза усмехнулась. Шесть с половиной лет разницы в возрасте не ощущались до того момента, пока Ира не бралась о чём-то рассуждать. Андрияненко умиляло то, с каким рвением и искрой в небесно-голубых глазах ей могли часами доказывать, что честно, а что нет. Блондинка была убеждена — во взрослом мире понятия «честно» не существует в принципе.
— Если честно, я бы предпочла вас не знакомить, — немного подумав, выдала девушка в ответ. — Но от меня тогда мало что зависело.
— А от меня сейчас зависит много что, — Ира в десятый раз потянулась за жвачкой.
— Ты голодная?
— Да мы приехали почти, дома поем, — уголки пухлых губ Андрияненко приподнялись от того, с какой тёплой интонацией Ира произнесла «дома».
***
Анна и Игорь изо всех сил пытались сохранить невозмутимость лиц, видя стремительно приближающийся к их дому красный «ягуар». У женщины, естественно, получалось лучше. Впрочем, он и никогда не пытался выиграть в этой игре, наверное, и к лучшему. Первая вышла Ира, уже на земле обувая кроссовки, которые стянула в машине, потому что ей было неудобно. Андрияненко же, наверное, была бы бесконечно счастлива, если бы её «неудобно» ограничивалось новыми кроссовками.
— Привет! — Ира хотела кинуться обнимать сначала отца, а затем маму, но будто бы отдернула себя, заглядывая в окно машины. — Ты жить тут останешься?
Андрияненко качает головой, до невозможности натянуто улыбается и медленно выходит из собственного автомобиля.
«Лучше бы осталась», — так и хочется добавить вслед упорхавшей к родителям Иры, но девушка изо всех сил прикусывает кончик языка, будто бы чувствуя на нём горечь.
«От сигареты», — надоедливой пластинкой заедает в голове в попытках внушить самой себе, что всё хорошо. Получается так себе.
Говорила бы правду, никакой горечи бы не было. Наверное. В это верить, во всяком случае, очень хотелось.
— Как дела, заяц? — Игорь уже подхватил дочь на руки, крепко обнимая.
— Нормально. Скажи лучше, тебя там твоя мегера не сожрала ещё? — улыбнулась Лазутчикова, ткнувшись в мужское плечо.
— Она вегетарианка с пятой недели беременности, — тут же отшутился отец, буквально испепеляя взглядом чуть смущённую Лизу.
Память на лица всегда была очень хорошей, а на лица бывших коллег — просто превосходной. Мужчина нахмурился. Андрияненко всегда казалась ему великолепным специалистом и крайне сложным человеком. Он не знал её точного возраста, но чисто визуально — чуть за двадцать. А девушка уже производила впечатление крайне педантичной железной леди. Беспокойство за дочь вдруг чуть сковало, но Игорь продолжал твердить себе: «Издержки профессии, не более».
Лиза держалась очень отстранённо, в своей привычной манере. Естественно, не о каких приветственных объятиях речи и не шло, да и неуместно было как-то. Впрочем, улыбка Андрияненко была отнюдь не похожа на наигранную, и это внушало Игорю слабую, едва уловимую, но все же надежду.
***
Вечерело. Конец октября обволакивал прохладой, постепенно погружая в осеннюю меланхолию. Андрияненко казалось, что она всю свою жизнь не знает, куда себя деть, но сейчас это ощущается особенно остро. Настолько остро, что из последних сил стараешься не сломаться пополам, видя тёплые улыбки Ириных родителей.
Её же мама никогда не улыбалась, и самым большим страхом маленькой Лизы было однажды подойти к зеркалу и увидеть в своём лице Натальины черты. Но с каждым годом Натальиных черт становилось всё больше, и от бьющегося в висках осознания хотелось выть, попутно залезая на стену.
— У тебя всё хорошо? — Игорь неожиданно вышел на веранду, а девушка замерла с нетронутой сигаретой в руке. Мужчина плохо скрывал так бросающееся в глаза смущение: — Можно же на «ты»?
— Конечно, — Лиза кивнула и наконец-то вытащила из заднего кармана узких джинс зажигалку.
Игорь уселся рядом и закурил, Лиза инстинктивно поёжилась.
— Как на работе? — девушка понимала, что это не праздное любопытство, а лишь затравочка к чему-то гораздо более масштабному.
— Да как всегда, — пожала плечами блондинка, будто бы скидывая с них чувство ответственности за чужую дочь.
— Так с Кирюхой и сидите?
— Да. Я и не вижу рядом с собой никого другого, — прикусила язык, решила сгладить углы: — В рабочих отношениях, естественно.
— Ты же замужем вроде была, — раздалось над ухом чуть насмешливо, захотелось прокашляться.
— Была, — больше выдавить ничего не получилось.
***
Прохладный воздух действовал чересчур умиротворяюще. Блондинка вновь курила, сидя на большой деревянной качели во дворе, пальцами свободной руки перебирая резные узоры, а Ира лежала у неё на коленях и, кажется, засыпала.
— Я очень рада, что ты поехала со мной, — скованно и очень тихо призналась девушка.
— Как будто у меня был выбор, — хмыкнула Лиза, но увидев нахмуренные брови брюнетки, щёлкнула её по носу: — Спасибо Анне Юрьевне, что пригласила. Я правда очень тронута.
— Я, конечно, передам, но мне кажется, что за предыдущие десять раз мама уже поняла, что ты ей очень благодарна, — Лазутчикова вдруг рассмеялась. — Лиза, у нас же всё нормально?
Зубы сжимаются до предела, скулы на чуть загорелом лице проступают ещё более отчётливо. Сердцебиение учащается, а веки сами собой медленно прикрываются. Секундное замешательство. Ира не успевает уловить. К счастью.
— Конечно, — улыбка сама по себе натягивается на испуганное лицо. Чужие губы аккуратно касаются щеки. — Я люблю тебя. Извини, что так редко говорю тебе это.
Лазутчикова медленно вкладывает её руку в свою ладонь и крепко сжимает.
***
Поцелуи, абсолютно хаотичные и быстрые, рассыпаются по лицу, шее, плечам. Между телами проходит электрический разряд, и Лазутчикова тянется за край чужой длинной футболки в попытках снять так мешающуюся сейчас вещь. Лиза хрипло выдыхает в её приоткрытые губы, будто бы моля о продолжении, но ладони вдруг аккуратно отодвигают Иру от себя. Брюнетка в недоумении падает на кровать, на которую, по её мнению, они должны были упасть сейчас вместе.
— Посмотри на меня, — вдруг просит Андрияненко как-то чересчур дежурно и холодно, и голубые глаза тут же упираются в её зелёные.
Лиза выдыхает, а воздуха, кажется, перестаёт хватать.
— Во-первых, я не стану заниматься с тобой сексом в доме твоих родителей, и это не обсуждается, — бровь блондинки ползёт вверх вместе с уголками губ Иры.
— А во-вторых, Елизавета Владимировна? — девушка расслабленно падает на подушку.
— Я улетаю послезавтра, — будто бы выплюнула она, тут же разворачиваясь к окну.
— Да-да, — со скучающим видом выдала Лазутчикова. — Я помню, в Иркутск на неделю.
Воздуха не хватает катастрофически.
— В Мюнхен. Минимум на полгода.