Госпожа адвокат |Лиза Ира|

Эпилог

Громкая музыка в клубе била по ушам, дешёвая неоновая подсветка по глазам, а поведение Лизы — по самолюбию. Последнее, естественно, било сильнее всего. Лазутчикова тяжело вздохнула. Рюмка текилы залпом.
— Ты чего кислая такая? — Ольга изо всех сил попыталась изобразить сочувствие, но сочувствовать было просто не в её природе.
Всё же Ира мысленно поставила ей натянутую «троечку». За старания. Впрочем, совсем не натянутая, а очень упругая «троечка», обтянутая коротким топом, сейчас смотрела девушке практически в лицо.
— Да забей, — отмахнулась, говорить действительно не хотелось. — Потанцевать не хочешь?
Денисова быстро проморгалась, будто бы пытаясь улететь на нарощенных ресницах на другую планету. Не вышло, но однозначно — была близка.
— Хочу, красотка, — чужая рука протягивается чуть неуверенно, но Ира практически волочит девушку с собой на танцпол.
Музыка, кажется, становится ещё громче, взгляды людей вокруг ещё пристальнее, а недавние воспоминания — ещё болезненнее. Пытается раствориться в атмосфере переполненного ночного клуба, но пока получается раствориться только в собственной тоске. Значит, надо ещё выпить.
— Эй, я правда такая страшная, что для того, чтобы потанцевать со мной, тебе надо ужраться в стельку? — тон Оли такой же: привычно флиртующий, чуть насмешливый, но с нотками серьёзности и мизерной долей беспокойства.
Настолько мизерной, что её невозможно расслышать и уложить в нетрезвом сознании.
— Нет, — опрокидывает рюмку залпом. — Дело не в тебе. Ты очень даже ничего.
— Правда? — бровь взлетает вверх, а на лицо натягивается хитрая ухмылка. — Хотя врать тебе сейчас не особо резонно.
Ира улыбается в ответ, нетвёрдой походкой возвращается на танцпол и полностью отдаётся музыке, какой-то частью мозга понимая, что полностью отдаться этой ночью придётся ещё и Оле.
— Лиза не в курсе? — чужая рука вверх по бедру, нервный комок — вверх по горлу.
— Лиза почти в Германии, — выдыхает прямо в чужие губы.
Олины ладони выше, Ирины чувства — глубже в себя. Кажется, уже терпимо.
— Почти? — недоверчиво, но ничуть не обеспокоенно.
— Забей, — поцелуем в ярко накрашенные губы.
И Ольга коротко кивает, обеими ладонями путаясь в чужих тёмных волосах. Ира целует вновь, путаясь в тревожных мыслях.
***
Давит. Давит практически всё: обстоятельства, люди, вынужденная поездка, воспоминания. Давит действительно не слишком просторная кабинка туалета в аэропорту. Спиной к стене, мысленно — к Ире. Почти в истерике набирает до боли знакомый номер.
— Кирь, я не могу! — красноречиво, заменяя никому не нужные «привет», «как дела», «как на работе».
Сразу к делу. Она не может по-другому. Раньше считала лицемерием, теперь вошло в привычку.
— Лизунь, — на душе чуть теплее. Шолохов начинает нежно и осторожно. — Совсем всё плохо?
В ответ что-то похожее на всхлип, только без слёз в уголках глаз. Плакать она не то, чтобы не хотела, скорее не могла. Андрияненко, оказывается, разучилась делать многие вещи, хотя ещё недавно казалось, что блондинка наконец-то научилась жить. Да, этому, оказывается, учатся.
— Катастрофически хуёво, — восстанавливает дыхание, а вот нервные клетки Кирилла, к сожалению, уже не восстановятся.
Не хотелось взваливать свои проблемы на ни в чём не повинного мужчину, учитывая то, что об её отъезде Кирилл сам узнал пару дней назад. Но пожалуй, это единственный раз, когда эмоции Лизы были сильнее холодного и расчётливого разума.
— Ты вообще хочешь в свой Мюнхен сраный?
Вполне логичный вопрос впервые вызывает замешательство.
— Я к ней хочу, Кирь, — признаётся в первую очередь себе. — Понимаешь?
— А что останавливает? Думаешь, уже не ждёт?
Испуганно бросает трубку и пытается восстановить сбившееся дыхание. К такому блондинка была однозначно не готова.
***
Воспоминания после алкоголя размазываются в голове, чужая алая помада — по бледной щеке. Лазутчикова чувствует чужое возбуждение буквально кожей. Холодные пальцы Денисовой проходятся по внутренней стороне бедра, намеренно оттягивая ткань довольно облегающих джинс настолько, насколько это возможно. И Ира ничего не чувствует, но позволяет. Андрияненко же позволила себе улететь в ебучую Германию, никого не предупредив. Лизу хочется смыть с себя, достать из черепной коробки, вытащить кусачками из-под кожи всё поцелуи и прикосновения и запихать что-нибудь другое. И больше никогда ни к кому не привязываться. И если привязываться, то отвязываться по собственному желанию, а не ночным рейсом Москва-Мюнхен. Невольно засматривается в чужие глаза. Так и не понимает, в серые или в зелёные. Впрочем, какая разница? Хитрый лисий прищур будто бы проникает под кожу, но его тут же выталкивает Андрияненко. Лиза собственница. Просто так не отдаёт. Да и не просто так — тоже. Оля проявляет инициативу и целует уже сама. Наигранным полустоном в Ирины губы. Денисову невозможно не хотеть, но у Иры, кажется, получается.
— К тебе? — шёпотом, посасывая мочку уха и слепо веря, что вызывает табун мурашек.
Не вызывает. Рюмка текилы вновь опрокидывается в горло. Восьмая за вечер. Даже не обжигает. Лазутчикова идёт на рекорд, но на дно, кажется, идёт быстрее.
— Поехали, — от натянутой улыбки трещат скулы.
Впрочем, Ольга старательно делает вид, что не замечает, а Ира — что всё хорошо.
***
Денисова даже не оглядывает интерьер квартиры, в которую влетает, как разъярённая фурия, потому что ей ровным счётом плевать. Плевать также на отсутствие чужих вещей и вообще на отсутствие какого-либо уюта в помещении. Весь уют благополучно переехал к Лизе в трёх больших дорожных сумках.
— Я думала, ты хоть поломаешься ради приличия, — Оля расстёгивает молнию на чужих джинсах и толкает чересчур податливое тело в сторону дивана.
Ира закрывает глаза, чувствуя пульсацию в висках.
— Сломанные не ломаются, — коленка упирается между чужих ног вместе с нервным смешком, невзначай вылетевшим наружу.
— Тоже верно, — пожимает плечами Ольга, стягивая её джинсы вниз.
Вновь поцелуй, только уже более терпкий. Язык проталкивается в чужой рот, пальцы тянут вниз бретели лифчика. Оля опускается на шею и ключицы. Ира, по своим собственным ощущениям, опускается на самое днище. В сознании будто бы что-то замыкает, а из глаз брызгают слезинки. Плакать при Денисовой ещё недавно казалось чем-то невозможным и крайне омерзительным.
— Прости, я не могу, — с последним воздухом вылетает из лёгких перед хриплым всхлипом.
— Я поняла, — растерянная девушка пытается приобнять, но из её объятий тут же вырываются. — Я могу тебе чем-то помочь?
Ира наконец-то различает цвет её глаз. Безжизненно-серые.
— Уезжай, пожалуйста, — раздается хриплым шёпотом перед тем, как Лазутчикова уткнулась лицом в подушку.
***
Лиза минуту стоит перед чужой дверью, насилуя мозг собственными размышлениями.
Думаешь, уже не ждёт?
Всегда насмешливая интонация Кирилла крепко усаживается в голове. Андрияненко не может позвонить себе думать, что её уже не ждут, но до трясучки этого боится. Поворот ключа в замке. Второй. Ключи по какой-то иронии судьбы так и не вернула. Оставила в бардачке машины. Осторожно проходит в прихожую, закрывая дверь на щеколду. Бросает плащ и на цыпочках плетется в комнату. С дебильной, как ей кажется, улыбкой на лице рассматривает Иру. Мирно спящую, источающую перегар метра за два и почему-то полуголую. Раздевается сама. На кровать в уличной одежде ложиться ненавидела, да и Лазутчикову всегда пыталась отучить. Осторожно приобнимает и вдыхает запах чужих волос. Пахнут свежим грейпфрутом и ещё более свежим кератином. Улыбка плотно заседает на пухлых губах.
— Лиза? — зрачки в голубых глазах увеличиваются, кажется, до размеров всей солнечной системы.
Андрияненко коротко кивает, нежно поглаживая её по спине.
— Спи, — шёпотом в левое ухо, мурашки появляются моментально, и Ира послушно закрывает глаза.
— Почему к немкам не полетела? — уже с улыбкой перед тем, как жадным поцелуем впиться в чужое плечо.
— Не буду врать, что не могу без тебя, — целует за ухом перед тем, как заботливо укрыть Лазутчикову пледом. — Но без тебя не хочу. Думаю, этого достаточно.
— Достаточно.
Блондинка расслабленно опускает веки, слыша мирное посапывание рядом. Лиза привыкла обудымывать каждое своё решение и долго сомневаться, взвешивая все «за» и «против». Тут же — не сомневалась ни на секунду. Иру же переполняли разного рода эмоции, но одно девушка знала точно.
Они — здесь и сейчас.Они существуют.И они самые, что ни на есть настоящие.И у них, кажется, есть довольно интересное прошлое, яркое настоящее и очень насыщенное будущее.
                             Конец!