Темнейшая мечта

You know I'm always on call

«…Я словно иду по песку, утопая в том лете с тобой…я никогда не позволю тебе оступиться, приду по первому зову, мое обещание, данное тебе, никогда не изменится…я всегда буду о тебе заботиться.....нас разделяет время и расстояние, но я никогда не перестану о тебе волноваться, я всегда буду рядом, когда буду нужен тебе, ты же знаешь, я всегда на связи…всегда на связи… Скажи, что я нужен тебе…»

Лиса

Когда я проснулась , Чонгука уже не было.О том, что он вообще находился здесь, и прошлая ночь мне не приснилась,свидетельствовали лишь смятые простыни и оставшийся на них едва уловимый родной аромат, который окружал меня всю ночь, охраняя мои сны, так же, как и его обьятия, тепло которых я чувствовала до сих пор.

И, чтоб хоть еще ненадолго задержать иллюзию его присутствия, я зарылась носом в его подушку и глубоко вдохнула его умопомрачительный запах.

Чонгук … О господи…

Мне было так хорошо с ним этой ночью…

Но при воспоминании о том, что он делал со мной, снова начинали гореть щеки.Казалось бы, в свои двадцать лет я должна была знать о сексе все, но теория и практика отличались друг от друга, как небо и земля.

Я все еще чувствовала на себе его прикосновения и никак не могла прийти в себя.Я, конечно, подозревала, что мой брат хорош в постели, но чтоб настолько… То, что он творил с моим телом своими мягкими бесстыдными губами и тёплыми руками, больше напоминало игру на музыкальном инструменте, извлекая из меня такие звуки, за которые мне до сих пор было стыдно.

Но я ни о чем не жалела.

Кроме одного—что он так и не сделал меня своей в полном смысле этого слова.

С ним я хотела всего и ничего не боялась, но, зная упрямый характер Чонгука, понимала, что получу его только тогда, когда он сам позволит.Даже в постели он оставлял последнее слово за собой.

Зажмурившись, я довольно вытянулась на простынях, потягиваясь, как кошка, и едва не мурлыча оттого, как тонкое покрывало скользит по обнаженной коже, словно ставшей за ночь сверхчувствительной от горячих ласк брата, и это невесомое касание так напомнило мне поцелуи Чонгука, что я едва не застонала.

Он умудрялся занимать все мои мысли, даже когда его не было рядом.

Все в его спальне напоминало мне о нем и о прошедшей ночи. О том, как он смотрел на меня из — под ресниц, как улыбался — мягко, одними уголками губ, как склонялся надо мной, бережно отводя с лица спутаннные волосы, и целовал приоткрытые от стонов губы.