Темнейшая мечта

Освобождение

Лиса

После разговора с Джином мне стало немного веселее, ведь я, наконец, смогла извиниться перед ним и, узнав, что он на меня не сердится, почувствовала невероятное облегчение. Но его решения это не изменило, и он все равно не выпустил меня из комнаты, и я уже просто сходила с ума от безделья и отсутствия связи.

По телевизору не было ровным счётом ничего интересного и, как раз в тот момент, когда я его выключила, в дверь несмело поскреблись. Услышав этот тихий осторожный звук, я вскинулась, подобравшись на кровати, как готовящаяся к прыжку дикая кошка и, как только дверь с опаской приоткрыли, не услышав ответа, в лицо брата полетела подушка.

— Привет, малышка, — мой снаряд ударился о стену, не причинив моему обидчику никакого вреда, и от двери раздался тихий вздох, — Вижу, ты все ещё злишься.

Но на губах Чонгука играла дразнящая улыбка, взбесившая меня ещё больше, и в него полетела уже вторая подушка, которую он поймал с такой же непринуждённой грацией и лёгкостью, как и первую, и отбросил на кресло, проходя в комнату и закрывая дверь, чтоб моя новая охрана не стала свидетелем наших семейных разборок.

— Злюсь?! Да у меня просто слов нет, Чонгук ! Как ты мог?! Я тебе доверяла! — я слетела с кровати и застыла посреди комнаты, не зная, куда бежать, ведь он перекрыл все пути к бегству, загораживая входную дверь своими широкими плечами. Мой тюремщик сложил сильные руки на груди и с улыбкой посмотрел на меня, склонив голову к плечу и вскинув бровь.

— А теперь что? Твоё доверие резко пошатнулось? Брось, малыш, ты же знаешь, почему я так поступил.

Он остановился посреди комнаты, к моему огромному облегчению, ведь, чем ближе он подходил, тем быстрее испарялась моя злость, тая, как снег под весенним солнцем, и я знала, что стоит ему оказаться на расстоянии вздоха и обнять меня, как я тут же забуду обо всем и прощу ему все мнимые обиды. Чонгук тоже это прекрасно знал, поэтому снова возобновил наступление, неумолимо сокращая разделявшее нас расстояние.

— Не смей переводить стрелки! — увидев, что он уже совсем рядом, я стала отступать к дальней стене. — Ты запер меня в спальне! Я не вещь, не твоя кукла!

— Тише, тише, котенок, я знаю, — устало вздохнул он, но на его губах все равно играла лёгкая улыбка, не дававшая пламени моего праведного гнева утихнуть.