Темнейшая мечта

Затишье перед бурей

Чонгук

Когда Лиса сказала мне, что её хотят видеть на ужине с семьёй Криса, я был так зол, что первым моим желанием было закрыть сестру в моей спальне, где бы этот ублюдок до неё не добрался, и выбросить ключ, чтоб её навсегда оставили в покое.

События развивались слишком быстро, а те три недели пьянящего безоблачного счастья, ставшие благословением небес, словно они наконец сжалились надо мной, сделав этот драгоценный подарок за все года ледяного холода и одиночества, теперь казались далёким сном.

Опьяненный её любовью и близостью, самим фактом того, что она позволяла мне к себе прикасаться, ласкать, целовать, заниматься с ней любовью, и не считала мои чувства к ней чем-то неправильным и мерзким, я ослабил бдительность, и теперь за мою ошибку должна была расплачиваться Лиса.

Я весь день не находил себе места, закипая от бессильной ярости, и понимал, что пока ничего не могу сделать, но, видя, как она нервничает, пытаясь расчесать волосы дрожащими руками, у меня самого сдали нервы, и я понял, что никуда её не отпущу, и пусть потом все летит к чертям, но она останется со мной этой ночью.

Мне было плевать абсолютно на все.

На гнев отца, на то, что о нас подумают другие представители преступной элиты, на последствия, которые непременно будут.

Мы с Лисой зашли слишком далеко, чтобы теперь сдаться перед обстоятельствами.

Настало время бороться за нашу любовь.

В тот момент единственное, что меня волновало, было спокойствие моей девочки.

Я не мог позволить ей идти в это волчье логово одной, и у меня темнело в глазах от ярости, когда я думал о том, что этот мерзавец будет даже просто смотреть на неё, а если бы он посмел прикоснуться к ней, я бы сломал ему руки.

Изначально я собирался сопровождать её на этот проклятый ужин, но, видя, что в её синий взгляд начало прокрадываться давнее безумие, которого я так опасался, и чувствуя, как её тонкие пальчики сминают ткань моей рубашки, и она дрожит всем телом, прижимаясь ко мне так отчаянно, словно я был её единственным спасением, я понял, что никуда её не отпущу.

Я был единственным, кто стоял между ней и тем, что скрывалось в темноте её подсознания. И я не мог позволить этим демонам вырваться на свободу.