Темнейшая мечта

Меж простыней

… «Свет луны сквозь окно, наши тени, как в кино… Губы, руки, волосы сплелись в одно, все решено… В этой суматохе дней, ночью меж простыней забудь про все, иди ко мне скорей…

… Просто проснись со мной, я не хочу быть с другой, останься здесь, пойми, прими, я твой...

Лиса

Пытаясь бороться с накатывающими волнами сонливости, я лежала на груди у Чонгука , чувствуя, как сильно и уверенно бьётся его сердце под моей ладонью, и слушая его тихое спокойное дыхание, пока он лениво гладил и перебирал мои спутанные волосы, нежно поглаживая мой затылок и время от времени целуя в макушку под звуки стихающей вдалеке грозы, заставляя меня счастливо жмуриться и вздыхать от ощущения его тёплых губ и рук на моей коже.

Чуткие пальцы брата блуждали в чуть влажных растрепанных прядях, и вместе с удаляющейся грозой уходило и это сладкое наваждение, толкнувшее нас в объятья друг друга и заставившее окончательно потерять голову, а на смену ему приходило осознание того, что только что произошло.

Но я ни о чем не жалела.

Только не с ним.

Он стал моим первым, как я и хотела, подарил мне ночь с ним, и это был самый драгоценный подарок, который он мог мне сделать.

Я знала, что Чонгук навсегда останется моим единственным, что я никому не позволю прикоснуться ни к моему телу, ни к моему сердцу.

После его любви уже ничего никогда не будет.

Эта ночь стала нашим общим безумием, схлынувшим так же внезапно, как и налетевшая ночная буря, оставив нас беззащитными перед силой наших чувств и буквально вывернув наизнанку, и мы уже не могли вернуться к тому, как все было раньше.

Точка невозврата была пройдена, но я ни о чем не жалела и надеялась лишь на то, что и он не испытывал сожалений или угрызений совести, ведь, зная Чонгука и его привычку брать все на себя и винить во всем только себя, я начинала нервничать по мере того, как его молчание затягивалось.

Словно читая мои мысли, он мягко приподнял моё лицо, внимательно вглядываясь в мои глаза, и тихо спросил:

 — Ты не жалеешь?

Я повернулась на бок и невесомо провела пальцем по его щеке, покачав головой и выдохнув:

 — Нет. Никогда.

Он поймал мою руку и поднёс к губам, не сводя с меня жадного собственнического взгляда и улыбаясь уголками мягких губ. Поцеловал подушечку указательного пальца, что только что гладил его по щеке, а затем и все остальные. Я вновь зависла, глядя на него, и он улыбнулся, выдохнув: