Что для тебя Смерть?

Раньше в твоих глазах...

- Ч... что?...

Парень замирает, не смея даже вздохнуть. Он слышит приглушённые всхлипы отца у своих ног, но совсем не может даже пошевелиться. Он? Что, что натворил, почему он молчит?!
Может, потому что знает, что сын поймёт...
И Россия понимает, всё прекрасно понимает. И в голове всё складывается в логическую цепочку, которая холодной сталью фактов медленно затягивается вокруг шеи, впивается острыми шипами неопровержимости в уязвимую плоть. И эти похожие по звуку шаги там, загрубевшие длани на его животе...

Ему всё-таки удаётся отшатнуться к окну. Союз медленно поднимается с колен. Качаясь из стороны в сторону, приближается к сыну, совсем потеряв над собой контроль.
У младшего паника, он отходит дальше назад, пока не упирается в подоконник. Он опять часто дышит, руки мелко трясутся, а из горла так и хочет вырваться любимый истерический смех, а мужчина всё надвигается.

- Р-Россия, Рось, золотце...- тихо шепчет Союз, совсем не осознавая своих же действий,- я никогда... никогда... я бы не сделал... я бы не стал... Я БЫ НЕ СМОГ!!!- кричит он и надвигается на сына.

РСФСР в панике бросается в сторону. СССР за ним.

- Давай просто поговорим...- тихо повторяет мужчина, протягивая руки к сыну.

Парень уже не стесняется слёз, они льются градом из его глаз, и глотки помимо воли вылетают одинокие смешки, дыхание сбилось, и страх, страх, страх. Он неосознанный, он инстинктивный, он твердит всё одно и то же, замещая мысли паникой, это опасность, это хищник, это... это... это ведь отец...
Сознание совсем не понимает, оно убивает само себя, ведь это папа, он априори не может быть опасностью, эти два слова даже не могут стоять в одном предложении, но это сделал он!
Россия в панике от тянущихся к нему рук- тех самых рук!- бросается в ванную. Союз в бешенстве бросается за сыном. Он должен ему обьяснить, должен доказать, что он не враг... должен доказать это хотя бы себе. Как иронично, что дверь в ванную комнату захлопывается перед ним так же, как и перед РСФСР пару недель назад.

Но Союз не сдаётся. Он шепчет, повышает голос, бьёт кулаками о дерево, умоляет, угрожает, рыдает.
Россия забился к шкафчику под раковиной и обнял себя крепко-крепко. Он с ужасом смотрит туда, откуда доносятся страшные звуки, свет-то он не включил, но страх жестоко пресекает порывы открыть дверь. Он задыхается всхлипами, и сквозь них слышится заикающийся от паники смех, срывающийся на высокие ноты, отнимающий последние крупицы чего-то нормального во всей этой квартире.
Он слышит мольбы отца и плачет от того, что даже тело отказывается подчиняться ему, он тянет дрожащие руки к двери, но в сознание тут же волной врываются те прикосновения, укусы, рычание и боль, боль, боль! Он буквально ощутил всё это вновь, почувствовал себя сломанной куклой опять, почувствовал себя чёртовой Лолитой в руках великого и ужасного Гумберта!