Что для тебя Смерть?

Последнее слово?

Он взял телефон и паспорт, накинул пальто и шапку и вышел из квартиры, тихо закрыв дверь.

Россия, не двигаясь, стоял посреди коридора. Один.

Теперь точно один. Руки мелко дрожат. Он сам не понимает, что только что сделал, что сказал. Вернее он пытается убедить себя в этом. Ведь Россия всё понимает.
Он медленно оседает на пол, прислонившись к стене. Смотрит куда-то перед собой. В голове уже не просто каша, а омерзительное кровавое месиво из его мыслей, чувств и мозгов. Его пальцы мелко дрожат, знаменуя... страх? Раскаяние? Шок? Нет, не в этот раз. Он пытается сконцентрироваться на одной мысли, зацепиться за неё, но не выходит. Что он только что натворил? Неужели поступил неправильно?
Он сильно жмурит глаза, пытаясь выдавить из них слёзы, которые возвещали бы о том, что он испытывает хоть каплю жалости и вины за содеянное. Но его глаза остаются сухими несмотря ни на что. Где же та любовь к родителю, она ведь могла спасти. Могла заглушить всё это. Помогла бы простить отца? Но, видимо, не осталось даже её. Он пытается убедить себя в том, что сейчас ему надо побежать за отцом и на коленях просить у него прощения, просить вернуться к нему, лишь бы не оставаться одному вновь, в этой чёртовой страшной пустой квартире. Но не мысли, не душа не хотят этого, так же как и тело. А Россия- ха!- наивный мальчишка даже пытается сопротивляться своему же разуму, взывать к голосу сердца. Глупый, глупый. Кто сказал, что у тебя тут есть власть, если даже твоя голова не хочет тебе подчиняться?
И эта грязь, грязь... грязные мысли пачкают и без того не самый чистый рассудок, помутняя его всё больше. Он то сглатывает противный ком детской наивной обиды в горле, то ему внезапно становится так страшно, что он слышит своё же сбитое дыхание. И сквозь тысячи слов и воспоминаний, рассуждений и рыданий, в голове всплывает только одна мысль, ясная как день, пугающе правильная, как само воплощение правосудия.

Во всём виноват отец.

Да. Это его вина. Его следы остались на теле и на душе. Его шаги теперь русский слышит в кошмарах. Его глаза раньше отдавались сладким потягиванием в душе, а теперь лишь страхом. И после всего... как он посмел испытывать к сыну какие-то чувства? Как он посмел осквернить святое, единственное святое, что в нем осталось? И неважно, что Россия, может, испытывал те же чувства... это было ошибкой, помутнением рассудка. Ничего больше нет. И не было. Ему показалось.
Зачем вообще всё это? Зачем России потребовалось воскрешение ЕГО? Каким же он был глупым, наивным. Лучше бы Союз остался гнить в земле. Это больше не его папа. Его папа умер. Его папы больше нет. Есть лишь его клон, оболочка, робот, да не важно! Это чужой.