Танцующий лепесток хайтана | Husky and his white cat shizun

Глава 23

Мо Жань уже не был уверен в том, что в действительности у него все в порядке со зрением, потому что внезапно читать от Ваньнина, игнорировавшего его столько времени, просьбу «дождаться» было чем-то из ряда вон.

Он медленно проморгался, а затем бессознательно потер внезапно похолодевшими пальцами экран, опасаясь, что все это ему привиделось. Уже час он торчал под домом балетмейстера Чу, и надежда застать Юйхэна таяла с каждой минутой. Он прекрасно понимал, какую глупость совершил, написав мужчине, что дождётся его под домом — уже позже, после часа бесплодных ожиданий, до него наконец дошло, что тот не сунется к себе теперь и под угрозой смерти.

Впрочем, как будто это была первая ошибка Мо Жаня за этот чертов день.

Казалось, ему мало того, что Ши Мэй ни с того ни с сего решил поиграть с ним в гениальные разоблачения — ему нужно было добить себя в глазах Чу шантажом настолько нелепым и безобразным, что его самого начинало воротить от себя, стоило только вспомнить все в деталях.

О чем он, спрашивается, думал, когда всерьез заявил Ваньнину, будто не собирается участвовать в постановке — а затем еще и принялся ставить условия?

Как если бы он не знал, каким человеком был Чу Ваньнин! Как если бы не видел это ледяное выражение лица, которое невозможно пробить ничем... кроме, пожалуй, такого вот совершенно идиотского шантажа...

Мо Жаню тут же захотелось приложить себя чем-то тяжелым по голове — но, откровенно говоря, в момент, когда с его языка срывался весь этот бред, он не был в состоянии и думать-то, толком не осознавая, что несет.

Все, что крутилось в его башке, сводилось к тому, что Ваньнину совершенно плевать на него. И что балетмейстер Чу в который раз решил, что есть вещи намного важнее Вэйюя.

Постановка. Мнение окружающих. Гребаный Ши Мэй...

Казалось, даже погода на улице вызывала в нем куда больше эмоций, чем его бывший ученик.

Мо Жань не мог понять, что именно он совершил такого, что Ваньнин, который еще неделю назад казался в его присутствии таким расслабленным, и который мельком дарил юноше робкие улыбки — внезапно ожесточился настолько сильно, что все, что было между ними, когда они жили под одной крышей, теперь казалось самообманом.