Не пытайся ее найти

Лида. 2003

t.A.T.u. – Не Верь, Не Бойся, Не Проси

В коридоре общежития меня поймала коменда, когда я выходила из общего душа с мокрой головой:

– Мещерякова, нам нужно серьезно поговорить.

– Сейчас, Раиса Васильна? – раздраженно спросила я.

– Сейчас. Света мне всё рассказала.

На секунду мне показалось, что речь пойдет о фотографиях. Что меня собираются либо распять за аморальное поведение, либо пожалеть за то, что я попала в такую неприятную ситуацию.

Мы прошли в её тесный кабинет и уселись на диван-ровесник моей бабушки. Высушить голову мне никто не дал, дело было неотложное.

– Не гадала я, конечно, что мне придется с тобой вести такие разговоры, но это, Лида, просто возмутительно. Знали бы твои родители, но лучше, кончено, чтобы они ничего не знали. Спать людям будет спокойнее.

Я потупила глаза, не зная, что ответить на её многозначительную тираду. Неужели кто-то развесил эту похабщину с моим участием по общежитию или принес полюбоваться комендантше. А почему ей?

Волосы коменды, выкрашенные в рыжий, горели на свету будто языки пламени. Наверное, это репетиция Страшного Суда, подумала я.

– В молчанку со мной играешь, Мещерякова? Строишь из себя дурочку? Дурочка может и дурочка, только руки загребущие. Кто украл у Светы деньги на праздниках?

– Не знаю, – пролепетала я явно неубедительно.

Неделя выдалась тяжелой, очень суетной. Про светкину тысячу я совсем забыла, о таком в ежедневник не запишешь. Да ещё и много о чём, с чем мне приходилось иметь дело после майских.

– Зато я знаю. А ты можешь не прикидываться. Я в свою смену такого не потерплю. Мы уже переговорили с советом и по-честному всё решили: до конца недели тебе надо выселиться.

Меня это известие ошарашило. Такой подлости я не ожидала ни от своей жизни, ни от комендантши, ни от Светки.

– Как выселяться? Из-за тысячи рублей, которые взяла, может, и не я. Слава тоже не уезжал на праздники. Почему именно я? – безуспешно попыталась я побороться за место под солнцем и на кровати в «208» комнате.

– Вот ты себя и сдала. Ну и паршивка. Я, конечно, не хочу переходить на личности, но по-другому тебя назвать никак не могу. Разве я сказала, сколько украли? – с каждым предложением её голос всё больше походил на визг. – Мы хотим как лучше, а она врет. Сидит и врет прямо мне в глаза. Дуру из меня сделать хочет. Да на моем месте... да кто бы другой милицию вызвал, не разбираясь, и в воспитательную колонию, чтобы проучить. А я по-хорошему хочу, слово за тебя молвила, чтобы в училище не узнал никто. А ты, – не закончив предложение, она махнула рукой и отвернулась.