Не пытайся ее найти

Тина. 2023, ч. 1

Я выхожу на остановке «Белая дача». Вокруг меня Центральная, Южная, Западная да и любая Азия. Если бы Давид и Беата все-таки были мне родными родителями, я бы сливалась с этой уличной толпой, но нет. Как бы я ни старалась мимикрировать, я всё равно та самая девочка с коробки кукурузных хлопьев с большими серыми испуганными глазами.

Беата – очень эффектная туркменка. Её, конечно, не путают с моей сестрой, нос не тот, рост не тот, лоб не тот, но всё же за старшекурсницу она может сойти. И это в 40 с лишним лет! В детстве она научилась дисциплине за плетением кетени, а теперь с таким же упорством следит за собой и за нами. Все родительницы моих одноклассников смотрели на неё как на соперницу, в каком спорте – непонятно. Это от них дети черпали всё новые и новые эпитеты о моей семье: нацмены, чурки и ещё множество вариаций со словом «черный» и «узкий». «Они, наверное, купили тебя на черном рынке». Им всем было невдомек: сколько слова ни трать, мы не поменяемся местами. Я не стану кассиршей в «Улыбке радуги» с мужем-уголовником, а они не получат ученую степень в Кельне. Так и произошло. Половина моих одноклассниц уже живет на пособие по уходу за ребенком, а некоторые парни успели получить условно-досрочное. Эта СОШ была проклятой. Но из всех её выпускников мне жаль только одного – Антона.

Добравшись до пункта назначения, я ощущаю себя не на вещевом рынке, а в Вавилонской башне и Кносском лабиринте одновременно. В ушах мешаются языки, а в глазах расплывается от бесконечного количества рядов и линий. Здесь можно потеряться. Наверное, на это и расчет: не дать тебе нить Ариадны, пока в кармане звенят монеты.

Как бы тщательно я не рассматривала 3-Д макет на сайте, в жизни всё оказалось гораздо запутанней. Постоянный гвалт сбивает с толку, а от пестрящих вокруг картинок кружится голова. Вот к чему приводит родительская гиперопека. Меня никогда не пускали гулять одну, и теперь любой выход в незнакомую местность – целое испытание для моей психики.

Сайт комплекса выглядел современно, но на деле всё вокруг тут по-прежнему застряло в 90-х. Блестящие голубые костюмы, разноцветные лосины, «польские блузки» и «турецкий трикотаж». Вещи примеряют по-прежнему на картонке. Я думала, это уже стало мифом, подобным Минотавру, но, увы, некоторые легенды умирать не собираются.

Мои испуганные глаза привлекают окружающих меня хищников. Глаза выдают во мне лоха. Когда через тебя за день проходят тысячи людей, ты начинаешь бессознательно считывать, с кого можно содрать побольше, а кто уже ученый, на таких ни уловки, ни уговоры не действуют. Я стараюсь не глядеть по сторонам, и даже если вдруг меня окликают: «Деушка, не стесняйтесь, кое-что есть для тебя», – я игнорирую. Не время и не место для любезностей. Единственное, что важно – «Линия 28 Павильон 13», записанные у меня на чеке. Яна  Мещерякова не знает, жива ли бабка, но помнит эти цифры. Я тоже пытаюсь их не забыть.