На пути к спасению [Книга I] (Завершено)

Часть 1

Что заставляет людей сделать тот самый последний «роковой» шаг? Шаг прямиком в неизвестность.

Наверное, чаще всего, это абсолютное опустошение, когда внутри уже ничего не остаётся, ни боли, ни, уж тем более, сожаления. Вы больше не являетесь человеком, ведь от человека у вас остаётся только оболочка, и та…не в лучшем состоянии.

А пустота же внутри разрастается всё больше, хотя, казалось бы, куда ещё… Но она растёт, превращаясь в непроглядную мглу из которой вы вряд-ли сможете выбраться.

И понимая это, вы, с огромной вероятностью, сделаете выбор в пользу того самого «рокового» шага. И не важно: будь то скала повыше, верёвка покрепче или лезвие поострее. Главное — это свобода от пустоты, что окончательно разрослась внутри вас.

Виктор тоже просто хотел свободы.

Какое забавное слово «свобода». Такое простое и сложное, такое близкое и далёкое… Как жаль, что для достижения свободы, порой, приходится идти на крайние меры.

Виктор смотрел на звёзды в ночном небе, восхищался их красотой и чувствовал покалывание в лёгких от холодного осеннего воздуха. Он ждал, ждал того момента, когда поймёт, что готов. Водная рябь внизу была похожа на жидкий обсидиан, а свет звёзд на сотни ярких светлячков.

Конечно, многие скажут, что умирать молодым, это глупо и неправильно, что, наверняка, всё можно исправить.

И Виктор тоже так думал, надеялся до последнего, даже принял факт неизбежного. И всё же, когда вся твоя жизнь становится продиктована кем-то или чем-то другим, ты захочешь иметь хотя-бы какое-то право выбора, даже если этот выбор многие сочтут неправильным.

Полная луна в тёмном небе словно следила и ждала, а ветер так и вовсе подгонял закончить всё побыстрее.

Единственное на что надеялся Виктор, что ни одна живая душа не посмеет испортить столь особенный момент. Но судьба злодейка, как всем нам известно, очень любит вставлять палки в колёса наших грандиозных планов. Лишь одному богу известно, что, помимо ещё несостоявшегося самоубийцы, на мосту, в час глубокой ночи холодной промозглой осени, мог забыть, грубоватой наружности, темноволосый мужчина средних лет.