Из летописи Темных Времен | СюэСяо

За гранью хлада. 22

«...меня страшит, что мое желание посчитают неслыханной дерзостью и, вопреки обещаниям, я получу отказ. Но гораздо сильнее я боюсь согласия, если оно будет вопреки его воле...»

из дневника Старейшины Илин

Цзинь Гуанъяо ведет прием, степенно восседая на своем резном троне со спинкой в виде павлиньего хвоста. На подлокотнике сидит неизменное чучело этой же птицы, невероятно печальное и облезлое, даже слой позолоты не спасает, но лучше об этом помалкивать. Сюэ Ян как-то высказался насчет этой дохлятины, и больше ему не хочется упражняться в остроумии относительно чужих семейных реликвий. Хотя сейчас вся охрана отослана прочь и можно позволить себе некоторые вольности в общении.
— Я надеюсь, ты больше не драл оттуда листы забавы ради, — морщится глава Цзинь, спешно снимая с протянутого дневника Старейшины Илин вощеную ткань — кабы не эта тряпка, размокла бы книжонка от снега как пить дать.
— Повезло, что и без того находилось чем подтереться, — усмехается Сюэ Ян.
— Ты иногда слишком любишь покрасоваться, и когда-нибудь тебе это выйдет боком, — укоряюще цокает языком Цзинь Гуанъяо, осторожно, почти ласково проводя пальцами по истрепанной обложке.
— Да уже каким только боком мне это не вылезало...
— Мне не очень нравится, как ты стал вести дела. Из-за твоей тяги лезть на рожон мне предстоят разбирательства с кланом Вэнь, а также с кланом Не.
— Э-э-э, нет, — поднимает перед собой руки Сюэ Ян. — Если я выбрался из Цинхэ Не целым и невредимым и принес тебе эту сраную писанину — значит, я действовал ровно так, как нужно. А уж каким образом твой здоровенный дружок догадался, кто именно решил прибрать к рукам его добро — не моя забота! Да и какие там разбирательства: пощупай высокородный нефритовый стержень, и тебя тут же простят! До следующего раза...
— Не зарывайся, — шипит Цзинь Гуанъяо, опасно щурясь. — Помни, в чьих руках твоя слишком хорошая для жалкого босяка жизнь, Цзянцзай.
Приятельски-покровительственные отношения с его персоной проходят по тонкой грани, которую очень легко переступить и оказаться совсем не там, где захочется коротать деньки. Он крайне не любит намеки на его весьма запутанные отношения с главой клана Не, которые сам он гордо именует «братскими». У Сюэ Яна никогда не было семьи, но он сильно подозревает, что дражайших родственников обычно не пытаются обчистить, затащить в постель или под шумок прикончить — по настроению.
— Ладно, мне плевать, — отходчиво соглашается Сюэ Ян, не желая вступать в бессмысленные споры. — Но и с Вэнями тоже не ко мне. Я думаю, тебе Су Шэ уже все рассказал — и про нечисть со снегом, и про шлюх-предательниц, и про все остальное... Ты же понимаешь, что с таким дерьмишком я в жизни не стану связываться?
— Пожалуй, ты прав, — устало вздыхает Цзинь Гуанъяо. Видимо, у него действительно была весьма длительная и утомительная беседа со своим ближайшим кругом и советниками. Возможно, даже лично заглянул к лежащему в охраняемом лазарете Вэнь Чао, чтобы поговорить по душам. — Наверное, даже удобно, что все это всплыло, пока я еще могу с этим справиться... Но ты...
— Что «я?» — мигом набычивается Сюэ Ян. — Давай ты мне отдашь мои слитки, и я пойду гулять до того счастливого момента, пока тебе не приспичит сделать что-нибудь грязное не своими руками. Только сначала разгреби свои клановые помойные делишки.
— О нет, подожди, дорогой, — господин Цзинь растягивает губы в хитренькой улыбке, не предвещающей ничего хорошего. — Неужели ты думал, что я оставлю себя без интересной истории? Я верно понимаю, что вот настоящая причина, почему ты себя ведешь словно дурной юнец? — он указывает за спину Сюэ Яну, на понуро стоящего с опущенной головой Снежка.
Единственными словами, которые тот из себя выдавил с момента принятия своего безвыходного положения, были: «Меня не заботит ничто мирское», когда господин Цзинь полюбопытствовал, с каких это пор Цзянцзай таскает за собой свидетелей. Сюэ Яна такой ответ восхитил — Снежок потрясающе влился в роль равнодушного ко всему, кроме своей собственной блажи, даоса, — а Цзинь Гуанъяо, как ни странно, вполне удовлетворил. Как выяснилось, он просто собирался развлечься чуть позднее, а всем нежелательным лицам в любом случае можно пустить кишки по ветру, особенно каким-то безобидным кликушам.
— Ах, это... — закатывает глаза Сюэ Ян. — Просто временная забава — скучно мне, знаешь ли, на закате жизни стало, так почему бы не прибрать к себе на загривок скорбного? Неудобно порой, соглашусь, но сам понимаешь...
Цзинь Гуанъяо иронично хмыкает — нет, не понимает, но ему страсть как интересно, — и снисходительно велит:
— Представь мне... свой трофей. Ты же так его назвал, верно?
— Разлюбезный глава Цзинь, позвольте мне вас познакомить с почтенным даочжаном Сяо Синчэнем, — с глумливым смешком Сюэ Ян отходит в сторону, взмахивая рукой. И сквозь зубы цедит: — Шаг вперед и чтобы без глупостей.
Снежок послушно исполняет приказ и даже изображает приличествующее случаю корявое подобие поклона, старательно метя по полу рукавами. Когда он выпрямляется, на его лице выражение как у мертвеца, которого насильно выкопали из могилы и поставили на площади для потехи и назидания зевакам. Хочется тут же сунуть его под землю обратно и забыть как можно скорее.
— Серьезно? — вздергивает брови Цзинь Гуанъяо, с критическим прищуром разглядывая Снежка, как диковинного зверька, коим он на самом деле и является. — Его действительно зовут «Сяо Синчэнь»? Как из тех историй?
Глава Цзинь не раз имел удовольствие слушать скабрезные байки про похождения развратного охотника на нечисть в исполнении своего приближенного и даже сетовал, что сие наследие безвозвратно утрачено безалаберными крестьянами, живущими возле тухлого омута. Уж очень ему было любопытно, как там змей ловчей сношать, не иначе.
— Я просто не мог пройти мимо! — с жаром соглашается Сюэ Ян. — Аж тоска по родине взяла, вернуться бы туда и сжечь все...
— Не сомневаюсь. Но, тем не менее, я все еще удивлен: никогда бы не подумал, что тебя начнут волновать даосы. Хотя, следует признать, он весьма хорош собой, несмотря на увечья, — одобряюще произносит Цзинь Гуанъяо. И с азартом спрашивает: — И как же оно?
Снежок заметно дергается, ведь ему определенно не нравится чувствовать себя куском мяса на рынке, но смиренно молчит, только голову еще ниже опускает, словно в молитве. Забавно, однако: Сюэ Ян уже стольким людям наплел всякой распутной чуши про своего спутника, и это их отпугивало и отвращало, а у милого приятеля, наоборот, это вызывает трепетный интерес.
— Хочешь знать подробности? — ухмыляется Сюэ Ян. — По этому беленькому святоше и не скажешь, но в койке он просто дикий зверь! — Высотой по колено, с чудной пушистой шубкой и полной уверенностью, что из смертных выходит лучший на свете лежак.
— В самом деле?
— О да! Иногда такое вытворяет: я даже описать не смогу, а ты — представить... — И ведь снова ни слова вранья, Снежок так сам про себя говорил!
Цзинь Гуанъяо уважительно присвистывает и крепко задумывается — наверняка о том, не причаститься ли к блаженной братии, если вдруг заскучает и решит разнообразить жизнь новыми утехами. А Снежок же, кажется, готов сгореть от стыда вопреки своей холодной натуре — так еще его прилюдно не унижали. Аж покраснел весь и трясется от негодования, бедолага... А чего он хотел, спускаясь в мир к низшим существам — почета и любви? Пускай радуется, что Сюэ Ян решил оставить при себе, что кое-кто славится умением лизать свои мохнатые яйца, потому что слишком уж велик шанс приказа продемонстрировать.
Занимательную беседу прерывает тихий скрип двери в конце зала, и на пороге появляется фигура в золотистых одеяниях — один из советников. Судя по его обеспокоенному виду, с какой-то крайне важной информацией, которую требуется безотлагательно обсудить. Уважаемый глава Цзинь разочарованно вздыхает и обращается к Сюэ Яну:
— Пока что свободен. Задержись на пару дней, будь добр — мне позднее потребуется с тобой еще кое-что обговорить... И ах, точно, чуть не забыл: твоя плата.
— Приятно иметь с тобой дело, Цзинь, — Сюэ Ян ловко подбрасывает на ладони туго набитый кошель с вышитыми цветами и берет под руку хранящего гробовое молчание Снежка, чтобы вывести его прочь. На этот раз можно не кланяться.