Из летописи Темных Времен | СюэСяо

Узы. 7

— Начинай, — великодушно дает дозволение Сюэ Ян, лишь слегка отводя нож от горла нечисти. Неважно, человек или скверная тварь, но разговорчивость у всех пробуждается одинаковым способом.
— А-Ян, убери оружие, от твоих угроз правды больше не станет, — с горестным вздохом велит Снежок. Миротворец хренов — сам заварил эту кашу, а теперь еще и осуждать взялся!
— Да, и слезьте с меня, наконец — нашли себе лавку, расселись! — огрызается Ченмэй, почувствовав поддержку от своего нового дружка.
Сюэ Ян скрипит зубами в раздумьях. На самом деле, у него нет никакого желания разводить беседы с этой пакостью и что-то выяснять, но он слишком хорошо знает, насколько может быть настойчивым его дражайший спутник жизни. Поэтому он полон намерений закончить это дурацкое представление здесь и сейчас, даже если для этого придется выслушать кучу всякой мерзости.
— Попытаешься сбежать, лично засыплю отравой всю эту дрянную лужу. Или местных с вилами позову — поглядим, как запоешь охотней, — считает нужным предупредить он, медленно отпуская свою жертву.
Снежок снова печально вздыхает, видимо, сетуя на то, что в свое время не прицепился к кому-то более доброжелательному. Но не возражает, а тоже с заметной радостью перестает давить собой темные прелести, сползая в сторону к своим сброшенным мехам. Он терпеливо ждет, пока змей с недовольными бормотаниями выпрямится, грузно подбирая под себя кольцами хвост — это занимает довольно много времени, — и вкрадчиво говорит:
— Ченмэй, а теперь скажи, пожалуйста, может, у тебя все-таки была... связь с какой-нибудь из местных девушек и потом ты ее отпустил, а не стал съедать?
Нечисть кривится так, будто у нее заныли все зубы разом, ведет головой из стороны в сторону, и наконец нехотя произносит, понижая голос до таинственного шипения:
— Когда мой человек лег спать...
Сюэ Ян только открывает рот, чтобы поинтересоваться, с каких это пор смерть называется сном, как ему в бок метким щипком вцепляются пальцы Снежка. Мол, заткнись, не спугни рассказчика! Ладно, ладно... Надо себе на заметку взять: он не убийца, а профессиональный усыпитель! С Чанами, кстати, так и вышло!
А Ченмэй, не ведая о молчаливой перебранке между слушателями, с еще меньшей охотой продолжает, растягивая каждое слово:
— Начала сюда ходить одна девка... Вилась все вокруг, еду приносила, речи сладкие говорила... Мол, уже несколько лет за мной наблюдала, и в душу я ей запал!
Сюэ Ян скептически хмыкает, оценивающе разглядывая Ченмэя. Как по его мнению, так запасть в душу этот выродок может только в мертвом и ободранном виде. Интересно, если его выпотрошить, сожранные конфеты можно будет отыскать и съесть самому?
— И что же случилось дальше? — любопытствует Снежок, и в его голосе можно услышать нотки неодобрения. Он, похоже, догадывается, чем закончилась эта история, и ему это не по душе как ярому противнику хождений на сторону. А это вообще считается за измену, если вторая половинка отдала концы, но ты свято уверен что нет?..
— Да ничего хорошего, — буркает Ченмэй и предсказуемо завершает: — Мне так тоскливо было, и я ж уже десятка два ни с кем не сношался, а она меня уболтала, сама залезла... Как тут отказать?
Сюэ Ян мог бы поделиться опытом: до сих пор обидно за дармовую шлюху в купальнях, которую послал куда подальше из-за чар Снежка! Главное — вслух не горевать об упущенной возможности, а то со свету сживут...
— А потом она куда делась? — устало спрашивает он.
— Да чтоб я знал! Я сожрать хотел пигалицу, чтоб не проговорилась, да опомниться не успел, а она уже сбежала! — речь Ченмэя полна надрыва и негодования.
— Это ужасно, как тебе не стыдно! — обескураженно восклицает Снежок, всплескивая руками. Он гневно сопит, переживая глубочайшее разочарование в том, что считал воплощением романтики и высших чувств. И чего распаляется — надеялся, что девка была до Сяо Синчэня или что они ее на пару там обрабатывали? Вот так история была бы!
— Так потому я и сам лег на дно спать, чтоб не шлялись сюда всякие... — Ченмэй считает, что это полностью его оправдывает перед покойным спутником жизни, и сложно с этим поспорить.
— Ладно, — сокрушенно соглашается Снежок, осознавая, что отклонился от темы: он не укорять похотливую змею должен, а наоборот — допытываться о поползновениях. — И получается, что эта девушка...
— Не знаю! — раздраженно обрывает его нечисть. — Может, и понесла, зараза такая! А там уже кто из нее вылез, наверное, дальше пошел, и получился твой этот... ублюдок с железкой! Довольны?
Сюэ Ян не доволен. Он тоже не знает, что хотел услышать, но понимает, что другого итога и не ждал. Ну что за напасть! Снежок в свое время запретил вываливать правду о Слепышкиной сущности, чтобы та не расстраивалась, а ему собственноручно глаза раскрыл да еще и под видом услуги! Как он там вещал – «семья это не так уж и плохо»? Тьфу...
— А ты можешь как-нибудь понять, вы все же родственники или нет? — тем временем деловито уточняет Снежок. — Ну, чтобы наверняка...
Ему все мало?! Ченмэй явно придерживается тех же мыслей, потому что издает изможденный стон — смертные, чего вы прицепились, как репей?! — и тянется вперед, безошибочно хватая за плечо опешившего Сюэ Яна. Его ладонь, неожиданно теплая и сухая, скользит вверх, к лицу, а вторую он водружает к себе на физиономию, начиная одновременно ощупывать все, что подвернется.
— Да тьма его знает... Нос и правда вроде мой... — наконец говорит он, закончив «осматривать» впавшего в ступор смертного.
— Да с такими пол-деревни ходит! — чуть ли не вопит Сюэ Ян, отмирая и тут же отшатываясь. Пусть прикосновение было и не противным, но менее жутко от этого не стало.
— Э-э-э, нет, я соглашался только на одного потомка, а не на целую кучу! — в не меньшем ужасе отзывается Ченмэй. — Вдруг они еще сквернее нравом?
Повисает тяжелая тишина, только налетевший порыв ветра приносит тихий плеск воды. А в голове Сюэ Яна бушует настоящая буря из обиды и простого человеческого желания кому-нибудь дать в морду. Блаженную или покрытую слизью — какая под руку подвернется.
— Стало быть, ты мне приходишься каким-то-там-дедом, — сквозь зубы цедит он, всячески игнорируя мигом воодушевившегося признанием нечисти Снежка. — И все это время ты прохлаждался в пруду?
— А что мне еще надо было делать, по-твоему? — набычивается Ченмэй, с вызовом приподнимаясь на хвосте.
— Исполнять свои обязанности? — Сюэ Ян тычет его в подернутую чешуей грудь. — Быть дедом!
Да знай в деревне, что у него в родичах такая зубастая тварь, они бы и близко не подходили! Никто бы не лупцевал, не кидался бы камнями... Палец был бы на месте... Да и вообще, будь хоть одна живая душа у него в детстве, кроме суки-мамаши, все было бы совсем иначе! Нет, сейчас Сюэ Яна очень даже устраивает, как все сложилось: из Цзиня отличный приятель-покровитель, да и без Снежка уже сложно представить свою жизнь, но тем не менее...
— А что обычно делают деды? — озадаченно вопрошает Ченмэй, сбитый с толку такой внезапной нападкой.
Сюэ Ян задумывается. Когда он учился читать, ему попалась какая-то глупая книжонка про недоросля, которому его старик вырезал свистульку из тростника, а тот и досвистелся: приманил лесного духа, который его и схарчил. Нет, не нужно никаких свистулек, своей плотоядной дряни под боком хватает!
— Все деды, которых я тут видал, сидят на завалинках и плюются в прохожих... — признается он.
— Ну давай, отнеси меня в свою деревню, плюну в кого скажешь! — сердечно предлагает Ченмэй, находя сию родственную обязанность очень даже недурной. — Только потом обратно унеси, так и засохнуть недолго...
— Сдалось оно мне... — с досадой отмахивается Сюэ Ян. — Я сам в кого угодно плюнуть могу!
— Ну как знаешь! Коли что, зови!
— Обязательно.
Увлекательную беседу прерывает расчувствованный всхлип Снежка. Он утирает выступившую слезу умиления белым рукавом и широко улыбается. А затем и вовсе в порыве стискивает Сюэ Яна в объятьях до хруста ребер, с гордостью заявляя:
— Я так за тебя рад! И за тебя, Ченмэй...
Ага, прямо обделаться от счастья... И чего этот блаженный добивался — думает, что теперь они заживут дружным семейством? Выловят хвостатого хрыча на правах дорогого родича, посадят в кадку во дворе на пару с его ненаглядным черепом — и вот уже два деда, неизвестно, какой хуже! А там и Слепышку можно будет им навялить, как внучку... Ну нет! Не надо такого счастья.
— Мы бы могли... — желает озвучить Снежок свои монументальные планы, но замолкает на полуслове, потому что Ченмэй, видать, тоже почуяв, что для него ничем хорошим это не грозит, обрывает его веским:
— Недосуг мне тут с вами больше высиживать! Мне еще объясняться, откуда вы тут взялись... От человечишек одни беды! — И, никем не удерживаемый, соскальзывает с обрыва вниз в омут.
Сюэ Ян недолго глядит на гуляющую по мутной глади рябь и вздыхает:
— Идем, Снежок, домой. Ты мне должен прорву конфет.
А когда его неугомонный спутник ночью уснет, он сам прогуляется до Цзянцзая и побеседует с дорогим дедулей о том, куда его девать. Что-то подсказывает, он будет не против идеи, родившейся у его внучка.