Из летописи Темных Времен | СюэСяо

За гранью хлада. 21

«...пока что у меня не хватает духу сказать, каково мое желание. Но признаться, когда я держу Бичэнь в руках, мне просто хочется оставить его себе и не возвращать...»

из дневника Старейшины Илин

Сюэ Ян с величайшим трудом осознает смысл гневной речи Су Шэ, — а это именно ему посчастливилось (как посмотреть) первым обнаружить Цзянцзая, — который, судя по всему, решил вылить весь запас своего негодования разом. Кажется, он распаляется насчет того, что по кое-чьей милости его отправили за компанию патрулировать границы, и он тут бродит в ожидании неизвестно чего уже десятый день.
— Ты хотя бы не потерял дневник Старейшины Илин? — спрашивает он, не дождавшись покаяния, и чуть ли не в рожу рукой тычет. А говорит, не знает, зачем он тут! Хочет быть в доле, иначе отыскал бы достойную причину для отказа участвовать в этом балагане.
— Не потерял, — хрипло отзывается Сюэ Ян, невольно отшатываясь, что вызывает у собеседника закономерное раздраженное фырканье. Ага, нашли дурака, с заразным ручкаться!
Нешуточная угроза подхватить дрянную хворь отрезвляет, заставляя вернуться в суровую реальность. Шуанхуа, инстинктивно сунутый за пазуху, касается незащищенной кожи и дарит совершенно невероятные ощущения: будто Сюэ Ян сейчас не мокрой задницей по тающему снегу елозит, а наслаждается... как его... тем самым «прохладным ветерком», чтоб его! Ничего подобного он не испытывал, даже вдыхая дым благовоний из личных запасов Цзинь Гуанъяо, после которых порой пробирает на неуместный счастливый смех или желание отрастить крылья и куда-нибудь вознестись. Может, Снежок потому всегда такой блаженный, что свой шарик наглаживает да преисполняется благодатью?
— Уж надеюсь, — хмуро бросает Су Шэ, будто и впрямь полагал, что Сюэ Ян проколется на том, в чем он настоящий мастер, в действительности же его печалит невозможность еще раз приложиться к сокровенной реликвии — страничку донес, и хватит с него. Однако ему остается лишь смириться с этим — не полезет же отнимать, в самом деле? — и он громко восклицает, обводя вокруг себя рукой: — Но что здесь, тьма раздери, произошло? Откуда взялся снег, если до зимы еще три луны?!
Сюэ Ян оглядывается, рассматривая розоватую от уже занимающегося рассвета даль, покрытую хладным полотном, и нервно усмехается. Да уж, удивительное зрелище! Даже его, привыкшего к фокусам духовного создания, способного управлять стихией, в дрожь бросает, а чего уж говорить о том, кто в жизни чудес не встречал? Гуляли себе спокойно цзиньские гвардейцы вместе с Су Шэ, Цзянцзая дожидались, уже надежду потеряли и хотели обратно рвануть, а тут под носом такое началось! Но следует отдать должное их доблести — решились приблизиться и проверить, что да как.
— Да что б я знал! — огрызается Сюэ Ян и ядовито советует: — Вэней спроси, вдруг они посведущей!
— Вэней? — вздергивает бровь Су Шэ и бормочет: — Значит, это все же их тела нашли... Так вот про какое дерьмо ты говорил: собрал за собой хвост из псин! И почему я не удивлен?
— Да я как-то тоже, — передергивает плечами Сюэ Ян.
Тела, серьезно? А живые или мертвые? Впрочем, неважно: в любом случае задницы Вэнь Чао и его свиты неслабо так подморозило... И уже все равно, в каком виде их обнаружили, за вторжение на чужую территорию руку пожимать им никто не станет. Но Цзянцзая это уже мало касается, сами разберутся.
— Но это все еще не объясняет снег! — продолжает упорствовать Су Шэ. — Так быть не должно, это противоречит законам природы!
Что за настырный мужик, честное слово! Какого ответа он ждет? Не правду же ему говорить? А вот полуправду скормить вполне можно... По крайней мере, именно эта версия приготовлена на случай расспросов для Цзинь Гуанъяо, но почему бы не поделиться соображениями с его приближенным? Сюэ Ян кривится и неохотно, будто чего-то стыдясь, признается:
— Мне кажется, что во всем виновата нечисть.
— Нечисть? На территории Ланьлин и в приграничье истребляют всех темных тварей, — резонно возражает Су Шэ, однако ведется на поддельный испуг в чужом голосе.
— А это не местная. Ее Вэни с собой притащили, — начинает тараторить Сюэ Ян. — Повстречал я где-то с луну назад их шайку, они какую-то пакость ловили, которая им реку выморозила и тоже все снегом засыпала. Так вот, сдается мне, они ее изловили и приручили, да только не уследили... Бр-р-р, не знаю, каким дураком надо быть, чтобы связаться с чем-то подобным, — заканчивает он с неприязнью.
Су Шэ смотрит на него, как на умалишенного. Ну да, байка весьма сомнительная, но вместе с тем заставляет призадуматься. Если у нейтрального, — а ныне уже почти вражеского, — клана в руках есть такое оружие, пускай даже вышедшее из-под контроля, то это не сулит ничего хорошего. Что-то подобное может повториться и увенчаться успехом, и как воевать со стихиями — неизвестно. Наверное, стоит отыскать затерянных в снегах всех оставшихся Вэней, допросить и обезвредить. Они, конечно, будут все отрицать... Но у клана Цзинь хорошие дознаватели, они могут какие угодно признания выбить!
— Ладно, — наконец с трудом принимает ответ Су Шэ, встряхивая гудящей от переизбытка бреда головой. — А это еще кто? Не похоже на одежды клана Вэнь...
Он указывает на бессознательного Снежка, который все это время лежал белым кулем поперек колен Сюэ Яна. Его разметавшиеся волосы подобны чернильной кляксе на белом листе бумаги, а лицо трагичное и печальное, как и положено приличному даосу на пороге смерти. Только вот повязку на глазах следует поправить, а то перекосилась во время смены облика и портит весь образ. Сюэ Ян проводит ладонью по его груди, проверяя — дышит, — и отвечает:
— А это мой... будем считать, что трофей из странствий. Прицепился ко мне скорбный со своими даосскими проповедями, как-то рука не поднялась прогнать.
— Да неужели? У тебя-то не поднялась? — недоверчиво хмыкает Су Шэ. Это уже действительно звучит как первозданная ложь — все знают о безжалостном нраве Цзянцзая. Он даосам и просто так накостылять может, без всякого повода.
— Ладно, — закатывает глаза Сюэ Ян. И, понизив голос, говорит доверительным тоном: — Рука-то у меня поднялась, но вместе с ней и нефритовый стержень того... тоже поднялся. Потому за собой и таскаю: эти святоши такое, оказывается, творить умеют! А безглазые — вообще просто песня, руки у них ловчей, чем у зрячих...
Ожидаемо, у собеседника это заявление вызывает отвращение — он брезгливо поджимает губы и неодобрительно качает головой, но ему хватает осмотрительности обойтись без замечаний. Они не враги, но и не добрые приятели, чтобы Су Шэ позволял себе ввязываться в споры о том, как в койке ловчее. А вот Сюэ Ян, напротив, очень даже может высказаться:
— Морду не криви, любезный. Нам с тобой обоим по нраву увечные. Только вот от твоих колченогих шлюх бед в десяток раз больше.
Су Шэ дергается, как от удара, но бесстрастно интересуется:
— И каких же?
— Хозяйка веселого дома, где мы с тобой встретились, скорее всего, продалась Вэням. Так что дружеский совет: поищи себе развлечений в другом месте. Или избавься от предательницы.
На это можно лишь нахмуриться и кивнуть в знак благодарности, ведь напутствие и правда недурное. Немного помолчав, Су Шэ наконец говорит:
— Я пришлю кого-нибудь за тобой и твоим... кхм... трофеем. Как я понимаю, ты его пока не собираешься оставлять, верно? И не заботы ради, а из праздного интереса — у тебя яйца еще не отмерзли в снегу сидеть?
А не такой уж он и мутный тип, вполне ничего.