О хвостах, лапках и выборе места для сна

Глава 11

Первые перемены, ожидаемо, произошли с Паучком. Сперва они были неуловимы, ведь в конце концов, Питер с самого начал отличался немалой силой, которую постоянно сдерживал. Однако, когда в пылу погони за удиравшими от полицейских грабителями банков, которых разыскивали уже в пяти штатах, под его пальцами раскрошился, как свежеиспеченная булка, тяжелый бетонный блок, Питер не мог не обратить на это внимание.

Разумеется, участники команды тут же были об этом оповещены.

Опытным путем выяснили, что применение силы зависит от эмоций. Иными словами: злой Паучок – сверхсильный Паучок. Но, как ни странно, затронутая изменениями эмоциональная часть Питера уравновесила проблему. Дело в том, что он стал намного спокойнее. Никуда не делась природная живость, общительность, даже болтливость в духе Уэйда (правда, без тонн нецензурщины и пошлятины), любознательность и дурашливость. В повседневной жизни Питер практически не изменился.

Но появился талант при необходимости загонять все это вглубь, становясь спокойным и отстраненным. Питер научился часами практически неподвижно застывать в засаде, ожидая свою цель – в нем намного ярче проявились свойственные паукам повадки и инстинкты.

Одной из этих ярких повадок стала страсть к плетению паутин. Это был уже не просто способ сражаться или передвигаться по городу, Питер плел огромные ажурные сети, а потом, играя, загонял в них преступников, словно здоровый птицелов.

Наблюдение за ним навело Старка на идею создания новой брони для Паучка, и теперь при желании Питер мог выпустить на волю четыре суставчатых лапы, становясь еще больше похожим на настоящего паука.

Произошедшие с Дружелюбным Соседом перемены еще долго обмусоливали в новостях и газетах, кто-то даже пытался пустить слух, что Человек-Паук становится слишком опасным, но все эти сплетни были быстро опровергнуты, потому что фанаты этого героя приходили только в больший экстаз от всех его фокусов. Да и главным своим принципам он не изменял: никого не убивал, старался даже не калечить, всегда ставил на первое место человеческую жизнь.

Тони же и вовсе каждый раз усилием воли прогонял предательскую дрожь возбуждения, любуясь на свое хищное сокровище, и, чтобы хоть куда-то девать кипучую энергию, все глубже и глубже закапывался в разработку новой брони, сразу готовя прототип и для Питера.