Спасти мир за девять жизней: по ту сторону Пустоши

Глава 27

На смену солнца, что так и не взошло после кровавой ночи, склон холма осветился мерцающими огнями костров.

В непреклонной тишине был почти слышен шепот ветра, что воспевал о непоколебимом духе и доблести павших воинов.

Традицию с привычным погребением в море пришлось заменить на сожжение — неизвестно восстанут ли тела в лице тех обезображенных или не несут они в своем теле яд для пока еще живых людей. Выслушав приведённые Бергханом опасения, северяне единогласно приняли для себя столь непростое решение.

По всему острову к полудню были сложены погребальные костры. Взглядом найдя Такару и Нереа, Лоцман ускорился, немного неуклюже обходя толпы людей. В костре он с трудом узнал того энергичного и громкого мужчину, что наводил шороху не только на Орден, но и на местные кабаки. У его головы стоял высокий шлем, который был отлит в виде кабаньей головы. Пусть при жизни Айканар и не носил его, но к предкам в Темноту Такара решила отправить его с ним. На грудь девушки положили раскрашенный деревянный меч, а Гатто сомкнул его пальцы вокруг рукояти.

— Айканар, — сдавленно прошептал он, удерживая обессиленную девушку в своих руках.

— Дядюшка, — всхлипнула Нереа, зарывая свой плач в плечо Дэмиэно, которого она, не спрашивая, вытянула к себе из толпы.

Близ них удерживал истерящую Либерту Ремо, что тоже попался им под руку. Колбаса выла в ритм завываниям саблезубой, что оплакивала в общем трауре смерть своих близких.

В кольчужных перчатках истаявшие руки Айканара казались по-прежнему сильными.

— Так не делается, Айканар. Даже твоя смерть не отменит наш раунд по кулачкам. Отстрочит, да и только, — проворчал Бергхан.

Близ Кабана были уложены по обе стороны Бене и Джулиан. Около получаса ушло Эрбе, чтобы пришить голову младшему брату Фаро, за что потом получила от него глубокую благодарность. 

Ковыляя, Бергхан сделал пару шагов до Эрбы, Лиаты и Фаро.

— Хорошо пришито, — похвалил ее Лоцман, на что девушка лишь робко кивнула, не выпуская рыдающую Лиату из своих объятий.

Дав дочери, как она хотела, самостоятельно перенести боль утраты, он повернулся к Фаро. Мужчина вложил в руки брата меч и попрощался с ним холодным поцелуем в лоб.