Мама для Одуванчика

Глава 22 Лалиса

После занятий ДжонХен, как и обещал, ждет нас на парковке у школы.
Ая вылетает в числе первых из школы и, когда я сажусь к ним в машину, удивленно выдает:
— Мы что, теперь каждый день вас возить будем? — даже не грубо или обиженно, а слегка удивленно.
— Что ты имеешь в виду, Одуванчик? — оборачивается ДжонХен, заинтересованно поглядывая то на меня, то на племяшку, а я при воспоминании, чем закончилась прошлая поездка, краснею, как рак, и отвожу взгляд.
— Не называй меня так при ней! — вспылила девчонка, а я чем дальше, тем больше понимаю, что идея была из рук вон плохая. Но отступать уже поздно. Я это заварила, мне и принимать удар на себя.
— Ая, — поворачиваюсь к дующей щеки ученице, — просто у нас с дядей ДжонХеном есть для тебя небольшой сюрприз.
— Я не люблю сюрпризы! — воинственно складывает руки на груди Ая и смотрит на меня в упор. А мне-то и ответить ей на это нечего.
— Знаешь что, — наконец-то прерывает наши молчаливые гляделки водитель, — придется полюбить, маленькая госпожа, — заводит мотор, срываясь с места.
До конного клуба едем практически молча. Ая дуется так, что слышно ее недовольное пыхтение на заднем сидении, а мы с ДжонХеном просто не находим общих тем для разговора.
Украдкой мне удается рассмотреть лицо брата Гука, и я не могу не отметить, что они похожи. Тот же профиль, то же упрямство. Вот только если с отцом Аи с самой первой встречи было комфортно и легко даже просто находиться рядом, тянуло оказаться в его обществе, то с ДжонХеном чуть сложней. Как бы странно ни звучало, но он явно не мой типаж. Не мой характер и человек. Больше похож на Хосока. И по возрасту, и по отношению к жизни. Последний, кстати, замолчал. Может, у меня есть надежда, что скандал на парковке ему популярно объяснил, что жизнь свою связывать с ним не собираюсь?
При въезде под вывеску на территории клуба слышу возмущенное в своей адрес:
— Вы обещали не рассказывать! — от Аи, которая, как только мы припарковались, выскакивает из машины и топает ножкой. Было бы забавно, если не было бы так обидно. Ведь для нее же стараюсь, дурочка.
— Я обещала не рассказывать твоей маме или отцу. Но не ДжонХену.
— Вы врунья! — выносит заключение Ая, а я только пожимаю плечами и накидываю на спину рюкзак, а на глаза солнцезащитные очки, так как солнце сегодня поистине жарит и светит на всю свою мощь.
—Хен, поехали домой! — кричит, пытаясь “вразумить” дядю, ребенок, но тому уже и самому, кажется, стало любопытно, и он почти на добрый десяток шагов ушел от нас в поисках администратора или кассы.
И когда парень уже скрылся за дверями административного здания, я не выдерживаю недовольного бубнежа.
— Хватит дуться, Ая! — поворачиваюсь к замершей у машины девчонке, — один день, ладно? Нет, не так! Всего пару часов не дуйся! Позволь себе улыбнуться и не видеть во всем происходящем злой умысел или способ тебя обидеть, — складываю руки на груди на манер ребенка и поджимаю губы. — Да, я тебе не нравлюсь. Да, я лягушка, — киваю, — но вот, посмотри, — машу рукой в сторону пасущихся на лугу разномастных и, несомненно, породистых коней. — Они же восхитительны!
Ая воровато оглядывается, но молчит. Возможно, мне удалось до нее достучаться? Хотя бы чуть-чуть. Помочь малышке раскрыться и перестать так негативно смотреть на этот прекрасный, яркий и чудесный мир.
— Да, у меня тоже всякое бывало, Ая. Тоже родители работали, и я тоже вредничала и злилась. И именно из-за этого я очень многое упустила. Знаешь, по-настоящему меня понимала только бабуля и однажды, когда я надумала дуть губы у нее в деревне, она съездила мне веником по попе и сказала, что с такими щеками сейчас воду из колодца таскать буду, — вспоминаю, а сама тихонько посмеиваюсь. Как же я соскучилась по родной деревеньке! По пению петуха с утра и парному молоку. Речке, что буйно течет рядом, и бабуле, что всегда накормит, расцелует, ну, и если необходимо, выдаст порцию мотивирующих люлей.
— Правда? — наконец-то отмирает Ая, — прям веником?
— Да-да, — машу головой и тяну руку. — Давай, малыш, всего денек. А завтра обещаю, что ты можешь снова начать на меня дуться. На меня, на Хена, и на всех остальных.
Минута, две, ребенок недоверчиво поглядывает на мою протянутую ладонь и в итоге отмирает.
— Ладно, — хватает меня за руку, а мне хочется подпрыгнуть от радости, что получилось! — показывайте мне своих лошадей.
— Вот и отлично. Обожаю это дело!
— А я читала… — Ая пускается в любопытный рассказ о том, как живут, чем питаются эти величественные и прекрасные создания. А я и сама уже в душе ликую, как маленький ребенок.
Мое знакомство с лошадьми произошло примерно в ее возрасте, и с тех пор почти пять лет мы регулярно ездили с папой в конный клуб. Конечно, с тех пор я уже успела утратить навыки, но уверена — тело помнит. Это как на велосипеде: сел раз — запомнил на всю жизнь.
После небольшого инструктажа по технике безопасности и правилам поведения нас ведут в конюшни, и вот там я вижу поистине другую Аю. Она с огромными от удивления и сияющими от счастья глазами подходила к каждому деннику. А здесь их больше десятка, и в каждом, будь то жеребец, кобыла или жеребенок, она тянула руки, и животные абсолютно потрясающим образом отвечали на ее приветствие. Утыкались носом в ладошку и довольно фыркали, требуя морковки.
— Вау! — восхищенно воскликнула девчушка, когда мы подошли к одной из, наверное, самых прекрасных на всем белом свете кобыл. — Это же мустанг! Смотрите, смотрите! — хватает нас с Хеном за руку и заставляет ближе подойти к белоснежной красавице, беззаботно пощипывающей сено и не обращающей на нас никакого внимания.
— Да, — улыбается наша инструктор Розэ, которую ДжонХен нанял для Аи, — ты неплохо разбираешься в лошадях, да, Ая?
— Я много читала про них, — щечки девчушки покрывает румянец смущения, но ее дружелюбие и открытость сегодня поражают. Глаза горят, руки чуть ли не трясутся, а сердечко, готова поспорить, выскакивает из груди от счастья.
— Это Флора, и она единственный пока мустанг, который есть у нас. Чистокровная девочка и невероятно спокойная, — поглаживает Розэ по длинной гриве кобылу. — Хочешь покататься на ней?
— А можно?
— Да, конечно. Пожалуй, для первого занятия она и правда подойдет лучше всех. Ну, что, Флора, девочка, пора поработать.
Видеть восторг ребенка, когда исполняется его мечта — это что-то поразительное и незабываемое. А особенно если этот ребенок, как Ая, вечно дует щечки и поджимает губки, так просто чудо.
Почти час, пока идет занятие Аи, где она с Розэ увлеченно изучает, как оседлать лошадь, как правильно садиться и спускаться, как поощрить своего скакуна и как с ней себя вести, мы с ДжонХеном стоим чуть поодаль и наблюдаем, тихонько переговариваясь. Он тоже крайне удивлен переменами в настроении племяшки, и мне кажется, даже восхищенно поглядывает на меня. Хотя я-то что? Я просто хотела, чтобы Ая посмотрела на этот мир немного по-другому.
— Может быть, мы сейчас наблюдаем первые шаги великой наездницы, — улыбаюсь, облокотившись на перила загона.
— Все благодаря вам, Лиса, — не забывает напомнить ДжонХен, — она и правда мало что кому рассказывает. А ни Гук, ни мы с матерью не могли подумать, что ее увлекают лошади. Брат будет рад узнать, что дочурка наконец-то нашла занятие себе по душе… — ДжонХен еще что-то рассказывает, а я мыслями уже переключилась на отца Аи. Только сейчас поняв, что он может очень неправильно воспринять мою просьбу к ДжонХену. Подумает, что я его избегаю. Хотя кого я обманываю, я боюсь нашей встречи, как огня. Больше всего, потому что я боюсь своей реакции. Своего тела, что все еще горит при мыслях о нем.
После вводного занятия Ае разрешают прокатиться на лошади, естественно, в сопровождении Розэ, которая идет рядом и слегка придерживает поводья.
Белоснежная кобылка гордой поступью проплывает мимо нас с восседающей на ней довольной Ае в шлеме и лихо трясет своей густой и мягкой гривой. Не могу удержаться и, когда девчонки подходят ближе, тяну ладошку и провожу по шелковистой и густой шерсти, по морде и мокрому носу величественного животного.
Наблюдая за всем этим, ДжонХен решает, что нам тоже было бы неплохо прокатиться, заставляет переодеться в униформу, которую мне персонал любезно подобрал, и мы все вместе проехались вдоль зеленых лугов и хотя бы ненадолго отключились от лишних мыслей.
— Мне очень понравилось! — выскакивает из машины ДжонХена у дома Ая, — я хочу заниматься. Хен, ты будешь меня возить на занятия?
Всю дорогу до дома Ая то и дело болтала без умолку, выдавая нам все больше и больше своих знаний по конному спорту, что нам с ее дядей только оставалось удивленно переглядываться и сыпать вопросами, на которые раньше нетерпеливая Ая теперь обстоятельно отвечала.
— Давай поговорим с твоим отцом, мы что-нибудь придумаем.
— Если что, иногда могу я сопровождать… — говорю неуверенно, опасаясь нового “взрыва”, но зря. Ая, кажется, сегодня слишком в хорошем настроении, чтобы грубить.
— Класс!
— Ну что, идем, Одуван? — тянет в сторону подъезда племяшку ДжонХен. — Заведу тебя, а потом Лалису увезу домой. Гук скоро уже приедет с рейса.
— Идем, — Ая разворачивается, поудобней перехватывая рюкзак, и уже почти в дверях оборачивается ко мне. — Спасибо— даже одаривает меня легкой улыбкой.
— Я скоро, не скучайте.
И парочка скрывается в подъезде.
Вот значит, где живут Чон. Ну что ж… дорого. Даже очень. Элитный район, новая высотка, закрытый двор, подземный паркинг и исключительно дорогие, люксовые авто.
Сначала напоминаю себе, что когда-то тоже принадлежала к этому высшему классу, но сейчас это, кажется, из другой жизни. Уже не моей.
К вечеру начинает заметно холодать. Небо начинает хмуриться, снова обещая дождь, а ветер усиливается. И с очередным порывом ветра я ежусь, обхватываю себя за плечи. Кофту, как назло, забыла в школе, а днем она особо и не была нужна.
Что-то, как дурочка, стою и мнусь у машины, гуляя туда-сюда. И уже собираюсь заскочить обратно в теплый салон уютного седана ДжонХена, когда из-за угла выруливает знакомый джип. Выруливает и едет прямо к этому подъезду, у которого “гуляю” я. А я же, в свою очередь, стою, словно к асфальту приросла и не могу пошевелиться, понимая, кого я сейчас увижу…
— Лиса? — удивленно смотрит Гук, притормаживая рядом, — что ты…? — но не договорил, заметив, около чьей машины я стою.
Я успеваю только вдохнуть, как его лицо меняется и с растерянного превращается в каменную маску. Губы, такие нежные, что целовали мои, сжимаются в упрямую линию, а удар от закрывшейся двери, которую Гук долбанул со всей своей неимоверной силой, до сих пор звенит в ушах.
Мужчина зол.
Очень.
Настолько, что такая встреча грозит перерасти в огромные… нет, гигантские проблемы…