Мама для Одуванчика

Глава 51 Чонгук

Пока Лиса разбирается со своими родственниками, самое время — мне разобраться со своими.
Закидываю Аю на ипподром, а сам, поглядывая на часы, несусь к универу Хена. Этот шалопай получит у меня так, что еще долго на задницу не сядет за его длинный язык и мальчишеский поступок.
Двадцать пять лет мужику! А ведет себя, как подросток обидчивый, твою бабушку!
К универу подъезжаю как раз в тот момент, когда поток студентов “вытекает” из родных застенков. Выхожу из машины и, облокотившись на капот, встречаю и провожаю взглядом толпу, выискивая братца, который на мои сообщения и звонки по-прежнему не отвечает. Совесть заела? Или язык проглотил, интересно?
И долго себя Чон ДжонХен не заставил ждать. Перехватив тетрадки, бодро чешет к своей тачке, когда замечает меня.
— Гук? — удивленно взлетают брови братца, а у меня руки сжимаются в кулаки.
— Не был ты моим братом, честно слово, съездил бы по роже, Хен! — рычу, в пару шагов подлетая к растерявшемуся парню, и хватаю за грудки. — Ты какого хрена Лисе ляпнул?!
— А-а-а, — тянет Хен, ухмыляясь, — а я-то думал, что за праздник? Сам Чон Чонгук соизволил почтить своим присутствием, — отцепляет мои руки от себя Хен, щелкая брелоком сигнализации, закидывая в машину тетради.
— Не язви, Хен, какого лешего ты лезешь в наши с Лисой отношения и что вообще ты забыл в тот вечер у нас? — шиплю, понижая громкость до шепота.
— В гости заехал, — ухмыляется парень, с силой долбанув дверью своего седана. — Думал, пообщаемся нормально, а то в последнее время ты у нас весь такой занятой, ни мне, ни матери не звонишь.
— И-и-и?
— И тут на тебе! Сюрприз!
— Развернулся бы да ушел! На хрена ты Лисе всякую чушь наговорил? — закипаю пуще прежнего, видя, как спокоен и расслаблен Хен. Словно до него вообще не доходит, какое девушка для меня имеет значение и что своим детским выпадом чуть не разнес все к чертям!
— Чушь? Да я всего лишь сказал ей правду, раз уж у тебя духу не хватило! Прости, брат, но долго ты из нее дуру делать собирался? А? Месяц вместе, а она, оказывается, ни сном ни духом про то, что наш белый и пушистый пилот женат.
— Твое какое дело?
— Да такое, что обидно за нее стало! — тычет пальцем мне в грудь Хен
— За нее или все-таки за себя? — тычу в ответ, намекая непутевому родственнику на его притязания на внимание девушки в самом начале лета. — Помнится, как только она появилась, мы чуть не сцепились из-за нее, Хен. И как я могу расценивать этот твой выпад иначе, чем ревность? Реально, — машу головой, упирая руки в бока. — Ты повел себя, как мелкий пакостный пацан, Хен.
— Зато ты у нас умный, разумный, взрослый Чон.
— Нет! — бросаю, глядя в глаза брату. — Тоже дурак и тоже неправ, что скрыл. Но я, по крайней мере, нашел бы в себе гордость и силы порадоваться за тебя, а не пытаться за твоей спиной разнести все в твоей жизни.
Хен молчит и отводит взгляд. Желваки на лице братца ходят от натуги, а ноздри раздуваются так, что кажется, он сейчас огнем дышать начнет. Но вопреки всему спустя долгие минуты упрямого молчания, слышу:
— Все совсем плохо?
— Нет. Но вчера думал, сердце остановится, когда приехал домой, а она с вещами практически в пороге.
— Я не знал, что твоя Лалиса не в курсе того, что вы с Кариной все еще не в разводе. Честно, да, ляпнул по глупости и дурости, Гук, — разводит руками братец.
— Шалопай! — треплю его по светлой голове, слыша возмущенный вздох. — Ты просто не представляешь, как вчера чесались кулаки сломать тебе нос, ДжонХен!
— Представляю, — бурчит мне в ответ Хен, облокотившись на капот моей машины. — На той неделе точно такое же было желание, братишка, — вздыхает, пряча руки в карманы джинсов. — Наверное, мне надо перед ней извиниться?
— Не помешало бы. И да, сегодня-завтра поеду подавать на развод. Все уже, хватит. Хочу сделать предложение Лисе, но при наличии штампа в паспорте это будет сделать трудновато.
— Да уж, — ухмыляется Хен. — Карина-то в курсе?
— В курсе, — присаживаюсь рядом. — Я ей все рассказал и объяснил. Думаю, с ее стороны проблем быть точно не должно, — складываю руки на груди, мысленно себе уже представляя, как встану на одно колено и уговорю Лалису отдать мне свою руку и сердце и вообще всю себя. — Я даже кольцо уже присмотрел, правда, с этой командировкой времени заехать в ювелирный не было совсем.
— А мать? Ей сказал?
— А с матерью хочу сегодня поговорить. Думаю, она будет, мягко говоря, в шоке. И мне не помешает твоя поддержка.
— Без проблем. Но знаешь, что самое интересное? И ведь даже Ая ни разу не проболталась. Смотрю, она тоже Лису приняла, — улыбается Хен, сбрасывая всю хмурость.
— Приняла. Это ее идея и была — остаться с Лисой на неделю, пока я был в рейсе.
— Ясно, — кивает Хен, — ну что ж, виноват, Чонгук. Правда, прости. И я, на самом деле, рад за вас с Лисой. Она хорошая девушка, не потеряй, Чон. А то, если что, я недалеко! — тычет кулаком в плечо братишка, хитро стреляя глазами.
— Закатай губу, мелкий. Не дорос еще! — получает ответный легкий хлопок по спине.
Нет, как бы я на него не злился и как бы своими глупостями Хен иногда не доводил до трясучки — брат есть брат. Еще с детских времен, хоть и готовы были убить друг друга за какие-то подколки или промахи, но при этом стояли друг за друга горой. И какое счастье, что даже спустя время не растеряли этого.
От универа едем к матери, которой предварительно позвонили, предупредив, что есть серьезный разговор. Та, в свою очередь, выдала много охов и ахов, но, когда приехали с цветами, у матушки уже был накрыт стол и она ждала на кухне, суетливо расставляя столовые приборы.
Честное слово, когда момент дошел до объявления новостей, руки нещадно тряслись. Как будто мне снова шестнадцать, и я снова готовлюсь привести в дом свою первую подружку для знакомства с родителями. Так не трусил я давно. А моя поддержка в лице братца только ржала, как конь, и без устали подкалывала весь обед.
— Жениться? — восклицает мама, прикрывая ладошки губами. — Чонгук, ты ли это? — прикладывает ладонь к моему лбу, проверяя, нет ли температуры. — Чтобы ты и снова решил связать себя узами брака, ох-ох-ох, сейчас мне станет плохо! — смеется матушка, хватаясь за сердце.
— Вы издеваетесь, да? — выгибаю бровь, когда рядом и Хен начинает гоготать, подавившись чаем.
— Да ну прямо, родной. Просто это неожиданно! — машет рукой ма, — кто она? Хорошая девушка? А Ая как? Куда Ая?
— Как-как, сдадим в детдом и родим новых внуков, мам… — закатываю глаза, вздыхая, — конечно, Ая в курсе всего, и они отлично с Лалисой ладят.
— Имя-то какое приятное — Лалиса. Вот сразу чувствуется, что девушка мягкая, нежная и хорошая, — нахваливает мать Лису, а краснеть, похоже, сейчас начну я. — Не то, что эта наша Карина. Карьеристка.
— Более того, — продолжаю, не желая заострять тему на бывшей жене. — Лиса — новая классная руководительница Аи, и благодаря ей наш Одуванчик начал заниматься конным спортом.
— А-а-а, это лягушка которая, что ли?
Теперь моя очередь давиться чая, обжигая все к чертям во рту и кашляя в кулак.
— Что, прости?
— Ну, Ая говорила, что их учительница — лягушка. Давно, правда, но запомнилось отчетливо.
— Ты не думай, это прозвище приклеилось к Лисе только из-за костюма! — поднимаю руки, даже боясь представить, какой внешний портрет благодаря такому прозвищу уже нарисовала в голове матушка. — И вроде как их “лягушечные” времена уже прошли. Так что…
— Ох, Чонгук, иди сюда! — поднимается с места мама и ласково притягивает к себе, обнимая. — Ты же знаешь, что я тебе только счастья желаю. И если это Лалиса твоя, то мне остается только радоваться за вас, — шепчет куда-то в район шеи родная женщина, а я вот думаю, можно ли сиять улыбкой еще ярче и быть бессовестно счастливым еще больше?