Я тебя объязательно поцелую, Феликс

Между нами

Когда в дверь раздается звонок, у феликса по позвоночнику мурашки. он вообще не ожидал, что хёнджин придет так быстро, теряет все мысли по пути к двери и, перед тем, как ее открыть, зависает посреди коридора, думая, нахуй он это сказал, вот кто за язык тянул? смотрит сквозь пространство и проклинает трусость. сказать хватило — сделать нет, а он ведь взвесил все за и против и пришел к однозначному «хочу».

      юноша лишь в душ успел сходить и пахнет цветочными полями, одежда на нем домашняя, футболка и штаны пижамные. хёнджин сбрасывает капюшон и слишком уж сексуально зачесывает волосы, которые не собирал в хвост, и закрывает за собой входную дверь. скидывает кроссовки в коридоре, сопровожденный взволнованным взглядом ликса, он выпрямляется и теперь уже с ухмылкой смотрит прямо в душу. попался.

      — я же сказал, что приду. что теперь? куда убежишь? — в глазах его обсидиановых селится азарт или вызов, феликс не понимает. не различает. не чувствует ничего, кроме сердца, выпрыгивающего из груди к вискам.

      он ничего не понимает, только смотрит загнанным зверьком, пока не оказывается нагло вжат в стену чужим телом. в нос ударяет свежий воздух, принесенный старшим с улицы, и голова приятно кружится от близости, от того, какой хван уверенный в себе на контрасте с виновником торжества.

      — а теперь покажи-ка мне все свои веснушки, — хёнджину слов не нужно, он видит, что феликсу ссыкотно, и ничего больше. за его страхом перед неизвестностью видно явное желание попробовать. он вздергивает ликсов подбородок пальцами, заставляя наконец посмотреть на себя, и большим пальцем жмет на челюсть, не в силах отвести взгляд от приоткрытых, слегка покусанных алых губ. — они ведь у тебя не только на лице.

      джин, однако, помнит, что если для него это не самый первый раз, то для феликса это именно так, и сам себе напоминает: будь нежнее, не срывайся, это все потом. он также помнит, что феликс никогда ни с кем не целовался, и для него сейчас быть так близко к самому дорогому для него трофею — первенству в жизни ли феликса — большое счастье. он заглядывает в поблескивающие ореховые глазки, спрашивая тем самым разрешение на дальнейшие действия, и ликс, господибожеблять, сам поддается вперед, потому что да ебал он эту дружбу, если у друга такие охуенные губы. джисон бы оценил подобную мысль.

      хёнджин целует сначала мягко, каждый раз тягуче отстраняясь, и позволяет себе приобнять тонкую талию, как только руки австралийца оказываются вытянуты на его плечах. джину быстро кружит голову и вкусом вишневой гигиенички, и тем, как феликс отвечает на поцелуй с непривычки, но чувствует прекрасно, как это делать так, что у хёнджина все внутри по швам трещит от чувства глубокой преданности этим красивейшим губам. хван не давит на мелкого, позволяет все попробовать поочередно, ненавязчиво гладит ладонями его бедра и соскальзывает ими назад, ухватываясь так удобно за ягодицы и слегка сжимая, заставляя ли прерывисто выдохнуть в поцелуй и приподняться на носочках. пользуясь моментом, хёнджин фиксирует подбородок парня и языком касается чужого, млея от того, как феликс жмется ближе, совсем не сопротивляется ему. ли от поцелуя, что плавно из детского лепета перешел к страстному, чувствует разряд где-то в животе, а затем как тугим узлом завязывается откровенное желание лечь под своего друга, и уже не в первый раз. ну, понеслась.