главного не подозревая.

8 - лик солнца.

***
Принесенная еда мне заставила проглотить вязкую слюну, образовавшуюся у меня во рту. В горле сразу стало сухо. Духота проявила себя не сразу, но как только, своими грязными пальцами, она прикоснулась ко мне, будто делясь своей слизью, жар овладел мною, оставляя небольшую испарину.

Голод, заставляющий был страдать меня до этого момента, закрутил ещё сильнее, заставив чутка выгнуться вперёд и подставить руки к животу. Пару дней голодовки привели меня к не особо приятному исходу — кости начали немного выпирать, но за плотной тканью, это, благо, не видно.

Подхожу к своему месту, что делает и Лина, но почему-то все смотрят на меня... немного странно. Разволнованная, я, первым делом, осмотрела себя, но всё же, через миг, присела. Пальцы сразу разгладили складки платья, и небольшое бурление живота, заставило меня всю сьежиться. Музыка из колонок подавила отвратительный звук, но неловко мне было до сих пор.

— Агнесс, ты почему не ешь?

Перевожу на него взгляд, и глаза мои, уже покрасневшие, бьют его по широким плечам и груди, лицо его. Он смотрит на меня своими наглыми глазами, и ложит руку на подлокотник, полностью обкрытый черной кожей. Мразь.

Знает же. Наверное.

Желание треснуть шепса по его, не совсем гладкой, щеке казалось невыносимым. Красновато-розовый след, мне казалось, идеально бы подходил его лживому лицу. Урчанение в животе заставило прижать ноги как можно ближе к себе, почувствовав небольшую влажность от пота на внутренней стороне бедра.

Руки дергаются, колени трясутся. Опускаю голову и вижу сильную тряску по всей нижней, от колена, части ноги. Вскоре, они и вовсе немеют, и двигать ими становится всё больнее и больнее. Грубая часть платья натирает кожу и я еле сдерживаю возмущенного вздоха.

Бесит.

И теперь уже не он.

— Агнесс, - уже строже и настойчивее говорит он, подталкивая ладонью ко мне тарелки. — Агнесс.

Агнесс. Агнесс. Агнесс. Он повторяет моё имя до тошноты много раз. Слегка тяжелое слово «хватит, отвали» лезет в рот, а выпасть из-за рта сложнее. Даже если скажу — запнусь и опозорюсь. Незачем.

— Агнесс.

Имя с его губ произносится так мягко, с такой нежностью, которой во мне не преобладает. Он строг, но так по-истине стран. Его голос дрогнул на последнем слоге, язык он быстро высунул, словно невольно, но не прошло и мгновения, как он вновь прижался к нёбу.