Серебряное солнце пустыни [Завершён]

Смятение

Кавех проснулся и не сразу понял, где находится. Факелы на стенах почти догорели, кругом стояла полутьма.
Студент потер глаза, поднялся и сел, всматриваясь в окружающую его обстановку.
Только спустя какое-то время Кавех понял, что его не выгнали из жилища главаря пустынников. Он так и остался лежать на мягком ковре, с подушкой под головой. Да, к тому же, ещё и укрытый одеялом.
В нише, за полупрозрачным пологом, на куче различных тканей, едва различимый в полумраке, угадывался силуэт хозяина.
Студент застыл в недоумении. Что ему делать? Уйти? Или разбудить пустынника и спросить разрешения? Если он выйдет просто так, Аль-Хайтам вновь решит, что пленник пытается сбежать. Но будить его отчего-то не хотелось. Возле входа наверняка дежурит ночной дозорный. При всем желании Кавех не сможет сбежать. Потому он счел целесообразным все же тихо уйти и вернуться в свою палатку.
Кавех поднялся, нащупал во тьме свою обувь и, надев её, прокрался к двери. Надеясь, что механизм работает точно так же, как и с другой стороны, он начал ощупывать холодную стену, ища плиту, что откроет выход. Но, обшарив обе стены вдоль и поперёк, так ничего и не нашёл.
Позади него раздался тихий шорох. Кавех обернулся. В полутьме сияло яркое зелёное свечение. Похоже, возня разбудила пустынника. Спал он, по-видимому, очень чутко.
Студент вдруг испугался и вжался в стену.
- Не хочешь забрать свои вещи? - Тихий хриплый голос эхом разнёсся по всему помещению.
- Я... Я просто хотел вернуться к себе, - растерянно пробормотал Кавех и выдохнул. На него, вопреки ожиданиям, не обрушился гнев за попытку уйти незамеченным.
Силуэт поднялся с кровати и откинул в сторону полог. Подойдя к стене, он зажёг факел. Помещение тут же залило мягким светом, от пламени исходил тихий треск. Дым тонкой струйкой поднимался вверх и улетал в вентиляционное отверстие, почти не оставляя копоти на стенах и потолке.
- В палатку, куда задувает ветер? - Аль-Хайтам хмыкнул в своей привычной манере. На нём были одни только штаны. Глаз Бога, словно напоминая о себе, ярко сиял на поясе. Похоже, даже во сне пустынник с ним не расставался.
Студент опустил глаза. Пустынник подошёл и протянул Кавеху его сумку, в которую были аккуратно сложены инструменты и большая записная книга.
- С-спасибо, - заикаясь, пробормотал Кавех. Он неловко оглянулся на стену. Пустынник подошёл к большой плите в углу. Она ничем не выделялась среди остальных.
- В дозоре сегодня Али, - зачем-то вдруг сказал Аль-Хайтам. Кавех моргнул, непонимающе уставившись на него. - Если ты сейчас выйдешь, он накинется на тебя с вопросами.
Кавех смутился и резко покраснел. На что это он намекает? Студент задохнулся от возмущения и даже не нашёлся, что ответить.
Пустынник снова мягко рассмеялся.
- Ступай к себе. Сегодня много работы.
Он с нажимом наступил на плиту, и дверь со скрежетом уехала в нишу в полу.
Кавех выполз наружу, всё ещё красный от стыда. Прохладный утренний воздух ударил в голову и немного освежил мысли. Студент спрашивал себя, что это было, но тут на него с восторгом налетел Али.
- Мистер студент! Давно не виделись! А что это вы делали там всю ночь?
Его детская непосредственность сбила Кавеха с толку. Аль-Хайтам махнул рукой, отпуская мальчика с поста. За ним с привычным скрежетом захлопнулась входная дверь.
- Мы обсуждали с-строительство, - заикаясь, ответил Кавех, когда они вдвоём направились вниз, к палатке. Али такой ответ полностью устроил.
- Как здорово! Не могу дождаться, когда вы построите нам новый склад. Там можно будет хранить книгу, которую вы мне дали?
Кавех задумался.
- Вполне, но... разве тебе такое разрешат?
- Даже если нет, всё равно это сделаю.
Спуск занял всего пару минут. Палатка пустовала, поэтому ночью возле неё никто не дежурил. Парочка встреченных по пути пустынников с удивлением озиралась на бледнолицего пленника, шедшего в направлении от жилища их главаря. Кавех старательно делал вид, что не замечает эти взгляды.
Зайдя внутрь, студент бросил свою сумку на стол, на котором уже стоял утренний паек, весьма щедрый на этот раз.
- Я вернусь через час и отведу вас на стройплощадку. Я обещал Халит помочь с её, э, личным делом, - зачем-то пояснил мальчик. - Встретимся позже.
Не дав Кавеху вставить ни слова, мальчик тут же унесся прочь.
Архитектор разложил на столе вещи и быстро закинул в себя еду, погружённый в глубокие думы. Сильнее всего мучал вопрос, почему же его не отправили спать обратно в палатку? Неужели пустынник начал ему доверять, даже несмотря на совсем недавние попытки побега? Или же за этим всем стоит какой-то корыстный умысел?
Нервно пережевывая еду, Кавех перебирал в руках свои инструменты. Безусловно, уповать просто на хорошее отношение не приходилось. Али не раз повторял, что жизнь в пустыне слишком жестока для того, чтобы просто так доверять и помогать первым встречным.
Но Аль-Хайтам, однако, не создавал впечатление корыстного и жадного человека, несмотря на то, что надеялся на выкуп за студента. Он делал это не из жадности, а из нужды, и был весьма рассудителен и справедлив. Он хорошо относился к своему отряду. И даже к Кавеху.
Али вернулся вскоре с небольшим свертком.
- Что это?
- Разверните и узнаете, - заговорчески отозвался мальчик.
Размотав крепкий узел, Кавех обнаружил внутри свою студенческую форму, в которой пришёл в пустыню.
Форма была на удивление чистая, и от неё даже пахло чём-то приятным. Кавех потерял дар речи. Студент стоял, держа перед собой одеяние, и пялился на него, как будто вживую увидел само Божество Мудрости.
- Это же...
- Ваша одежда. Старший распорядился. Похоже, ваш друг, что дал вам лекарственные травы в пустыню, знает толк в приятных ароматах.
- С-спасибо. - От удивления Кавех даже заикнулся.
Решив, что настало время сменить одеяние, архитектор быстро переоделся в более привычную для себя одежду и даже стал чувствовать себя лучше. И смятение, вызванное ночными событиями, отошло на второй план.
К полудню солнце, как всегда, поднялось в зенит и палило нещадно. Али, как и обещал, зашёл за ним и вновь увёл к месту строительства. Теперь, прячась от зноя, Кавех вместе со строителями сидел на камнях в тени и бесконечно правил свой чертеж. Берет всё время съезжал с его головы - архитектор имел привычку наклонять голову, когда был сосредоточен.
- Оторвитесь вы хоть на минуту, мистер Кавех. Лучше расскажите, каково это - жить за стеной.
Мальчик сидел вплотную к архитектору и непрерывно пялился в его рисунки.
Студент, и вправду утомившийся рисованием в такой неудобной обстановке, отложил свои инструменты и захлопнул блокнот. Остальные пустынники тайком поглядывали на архитектора и даже заметно невольно прислушались после просьбы Али. Многие из них никогда не видели даже жителей тропиков, не то что их быт.
Кавех, не имея ничего против, принялся рассказывать о своей жизни в тропической части Сумеру, о своих учёных родителях, об Академии, о Зонах Увядания и борьбе с ними и об учебных буднях.
- Значит, там под ногами и правда словно ковёр из травы, а на деревьях водятся красивые разноцветные птицы? - с горящими глазами спрашивал Али.
- Правда, - утвердительно кивнул Кавех.
- Вот бы там побывать, - мечтательно протянул мальчик.
За разговорами время прошло незаметно.
К вечеру почти вся запланированная работа была окончена. Траншеи для закладывания фундамента по периметру здания были выкопаны. Предстояло приступить к оботесыванию камней. Так как в пустыне не из чего было делать раствор, чтобы просто залить траншеи, Кавеху пришлось убедить Аль-Хайтама использовать монолитные плиты из обработанного камня. Это сильно усложняло и замедляло строительство, но выбора не оставалось. Ждать момента, когда можно будет ограбить очередной караван со стройматериалами не было времени. В особенности у Кавеха. Это может вообще никогда не произойти. К тому же обрекать кого-то на такую участь в обмен на скорую свободу архитектор не желал.
Работа упрощалась тем, что здание, подпирающее собой скалу, будет куда более устойчиво, чем здание, стоящее на песке на голом склоне, поэтому камней нужно было немного и небольшого размера. Однако строить совсем без фундамента или обходиться вбиванием свай на такой рассыпчатой почве Кавех считал кощунством и расточительством стойматериалов, хоть это и сильно ускорило бы процесс.
Рабочие ушли на заслуженный отдых. К вечеру на площади перед домом главаря вновь собрался небольшой праздник. Кто-то травил байки, кто-то жарил на костре тушу стервятника.
В кругу, вокруг небольшого наспех сооружённого кострища, на прохладных камнях расселись пустынники. Здесь была и Халит со своим небольшим отрядом, и Али. Пришёл и Аль-Хайтам.
Кавех избегал смотреть ему в глаза после утреннего происшествия. И даже попроситься изучать фреску студент не решился, думая, что стеснит его.
- Слышал, строительство идёт по плану, - спросил главарь у мальчика. Али гордо поднял голову и утвердительно кивнул. Пустынник одобрительно хмыкнул.
Кавех, сидящий возле костра, поежился и придвинулся ещё ближе.
- Ой, мистер студент так потрясающе рисует, старший! - воскликнул вдруг Али и тут же умолк. Будни, проведённые с пленником, могли напомнить главарю о том, что он ослушался приказа и тайком общался с ним. Мальчик не знал, что Аль-Хайтам был в курсе с самого начала.
Пустынник нахмурился и пристально глянул на Али.
- Вот ты и попался, - с усмешкой оповестила Халит, сидящая рядом. Ахмар, сидящий по другую сторону от Аль-Хайтама, с усмешкой осушил свою кружку с вином из ограбленного каравана.
- Я знаю, что они общались. Он немало полезной информации выведал, - оповестил Аль-Хайтам и глянул на студента.
По спине Кавеха пробежал холодок. Что такого он мог сказать? Может, обидел его? Или, может, Аль-Хайтам зол, что Кавех пообещал мальчику обучать его вопреки сопротивлению старшего? Студент нервно сглотнул.
Али замялся и умолк, тревожно перебирая края своей одежды в пальцах. По видимому, осознал, что старшего обмануть куда сложнее, чем ему казалось.
- Хорошо рисует, значит? - Аль-Хайтам задумался. - Тогда пусть напишет нам портрет. Сможешь, Кавех?
И снова. Снова он назвал студента по имени. Такое обращение вселило в сердце Кавеха уверенность, что на него не держат зла или обиды за встречи и разговоры с Али. Сердце его вдруг затрепетало.
- Конечно.
Кавех встал, обошёл костер с противоположной стороны и наметил ракурс.
- Не могли бы вы сесть немного ближе?
Его просьбу удовлетворили. Халит села в центр, перед ней, скрестив ноги, прямо на холодные плиты уселся Али. По бокам от девушки сели Аль-Хайтам и Ахмар.
Кавех достал свой блокнот и сделал разметку на странице. Свет от костра падал под нужным углом, хорошо освещая лица. И делал всё происходящее уютным и слегка таинственным.
Халит и Али Кавеху рисовать уже доводилось, с Ахмаром тоже не возникло никаких трудностей. А вот Аль-Хайтам никак не выходил похожим на себя. Кавеху было очень трудно смотреть ему в глаза, отчего он нервничал и не мог изобразить пустынника так, как хотел.
В итоге, провозившись дольше обычного, он, смахнув со лба приступивший от напряжения пот, окончил работу. Позади сидящих на групповом портрете имелся даже фон. В линиях хорошо угадывались величественные очертания древнего здания, в котором жил Аль-Хайтам.
- Дайте посмотреть. - Али словно ждал команды. Он тут же сорвался с места и подбежал к студенту.
Остальные тоже подошли посмотреть.
- Ого, это что, я? - удивился Ахмар. Его короткая седая борода, которой он очень гордился, получилась особенно пышной и словно лоснилась даже на рисунке. - А ты знал, на что обратить внимание, студент. Отличная работа.
Пустынник даже хлопнул Кавеха по плечу. Халит и Али вдвоём сидели на камне, держали рисунок и рассматривали его, повернув к свету костра. Наступала ночь, на мир опустились густые сумерки.
- Осторожно, Али, подожжешь бумагу, - с укором сказала девушка, пытаясь отобрать у мальчика рисунок, в который он вцепился мёртвой хваткой.
- Не подожгу. А если вдруг что, мистер Кавех нам ещё нарисует, правда же?
- Правда, - отозвался Кавех и решился посмотреть в сторону Аль-Хайтама.
Пустынник задумчиво сидел на прежнем месте. Он лишь мельком взглянул на рисунок и ничего больше не сказал. Лишь неопределённо хмыкнул. Его лицо так же не выражало ничего, кроме задумчивости.
Кавех гадал, что значит эта его реакция. Неужели Аль-Хайтаму не понравилось, как его нарисовали?
Стоило пустыннику поднять глаза, Кавех резко отвернулся и притворился, что очень заинтересован костром.
Вскоре все начали расходиться. Али устало зевнул - в конце концов, он не спал очень много часов, так как стоял в дозоре. Халит и Ахмар сегодня должны были сменить его.
Кавех так и не решился подойти к Аль-Хайтаму и попросить впустить его рассмотреть фреску. Решив, что расстроил пустынника плохим портретом, поникший, он поплелся следом за Ахмаром вниз, к своей палатке.
Стоило ему войти внутрь, как Ахмар оповестил:
- Старший приказал подать тебе одеяло потеплее.
Кавех недоумевающе моргнул. Пустынник ушёл и вскоре вернулся с обещанной вещью. Студент принял плотную тёплую ткань из его рук.
- А ещё он приказал тебя не привязывать. Но стеречь неусыпно. И поверь, так и будет.
С этими словами пустынник покинул палатку и встал в дозор снаружи.
Кавех, растерянный, положил одеяло на ковёр в углу, туда, где обычно спал. Улегшись, он укутался потеплее и попытался уснуть.
Сон, однако, не шёл. Что-то тревожило Кавеха. И вдобавок к уже ставшим привычным тревогам за мать и за себя, которым он старался не поддаваться, студент тревожился ещё по какой-то причине. Но не мог понять, что конкретно его так взбудоражило.
Нервно скинув с себя одеяло, он попросил Ахмара зажечь ему небольшую старую масляную лампу, что стояла теперь на столике. Судя по всему, она появилась здесь, пока Кавех был на стройплощадке.
Усевшись за стол, Кавех раскрыл свой блокнот.
И принялся писать. И писал очень долго, почти без перерыва. Рука уже начинала ныть, но студент не обращал внимания, и всё писал. О том, что видел за эти дни, как оказался в такой ситуации, что с ним происходило за всё время пребывания в лагере и как с ним обращались. Кавех записал всё без утайки, как есть.
<<...Несмотря на то, какими их считают в Академии, я никогда не обманывал себя, что пустынники - все сплошь дикари и невежи. Среди них немало проницательных, добрых и чутких людей, а есть и совсем особенные. Такие, как Аль-Хайтам.>>
Кавех вдруг отложил карандаш. Отчего-то имя пустынника словно отключило поток в его мыслях и ввело в ступор. По правде говоря, чем же он такой особенный? За всё время плена Кавех едва с ним парой слов перекинулся. Да, у Аль-Хайтама есть Глаз Бога, и уже одно это делает его абсолютно особенным. Но есть здесь что-то ещё. Кавех всё ломал голову и никак не мог понять, в чем же дело.
На этот момент им уже был исписан не один десяток листов. Вынырнув из своих глубоких мыслей, Кавех вдруг понял, что его тетрадь заканчивается. Благо, студент взял с собой одну запасную. Но это не утешило его опасения, что ему просто не хватит бумаги, чтобы описать абсолютно всё, что с ним происходило, и заодно сделать пометки для диплома.
Рука, вопреки его воле, сама вновь потянулась к карандашу. Но принялась она вовсе не писать. А рисовать.
Кавех никогда не рисовал портреты по памяти. Черты лица малознакомых людей он тем более не мог запомнить в точности с первого раза. Тем не менее, запоминать детали образов у него получалось очень даже неплохо, и это относилось не только к архитектурным мелочам.
Пока студент задумчиво прокручивал в голове прошедший день, рука сама набросала пару линий. Сделала разметку на весь лист. Вывела скулы, очертания фигуры, широкие плечи, крепкий пресс, наметала штрихи чуть растрепанных на ветру волос, стянутых широкой банданой.
Не успев перейти к деталям, его рука дрогнула - в этот момент Кавех очнулся от своих дум и взглянул на то, что нарисовал. В намеченном силуэте архитектор узнал того, с чьим рисованием там мучался всего каких-то пару часов назад. Теперь же рука шла плавно, будто сама выводя линии.
Кавех даже отпрянул. Закрыл блокнот. Закрыл лицо руками. И сидел так около минуты, ощущая, как сильно к щекам прилила кровь. Да что с ним такое творится?
Затем, будто на что-то решившись, архитектор вновь распахнул оставшиеся чистыми листы в конце блокнота и сделал ещё пару набросков. Чтобы отогнать смятение, он нарисовал Глаз Бога, а также набросал какие-то случайные пейзажи, увиденные по пути, пустынных стервятников, что частенько кружили над лагерем, и даже орехи аджиленах.
Когда пустое место закончилось, Кавех взглянул на результат своих трудов. Он долго смотрел на страницу с наброском портрета и не мог оторвать взгляда.
Свет в лампе догорал, а вскоре и вовсе потух. Кавех, сочтя, что уже поздно, оставил всё на столе и опустился на пол в своём углу.
Он свернулся калачиком в одеяло и долго не мог унять неизвестно откуда взявшуюся дрожь.
Всю ночь архитектору снилась пустыня. Сперва они вместе с Али весело копали яму в песке, резвились и смеялись. А потом, по возвращении, Кавех оказывался на полу на мягкой подушке, а напротив, из-за полупрозрачной занавески, на него пристально глядели пронзительные зелёные глаза.