Серебряное солнце пустыни [Завершён]

(Воссо)единение

Вид родного города, так впечатливший Кавеха в день возвращения, за три месяца успел заметно приесться. Даже при условии, что студент почти не выходил из собственной комнаты, полностью погрузившись в работу над дипломом.
Те редкие вечера, что он проводил вне дома, обычно состояли из посиделок с друзьями в таверне. Кавех соглашался на встречи, чтобы совсем не сойти с ума от одиночества в четырёх стенах.
Уезжая, мать, конечно, давала сыну кучу наставлений, обещала приезжать и навещать, писать письма. Безусловно, архитектор знал, что мать пережила ужасное потрясение, когда думала, что потеряла сына в пустыне. Однако женщина всё же нашла в себе силы справиться и в конце концов выбрать себя и своё личное счастье. Они отпускали друг друга не без тревоги, но Кавех уже достаточно взрослый, чтобы жить и справляться со всем самостоятельно, а матери требовалась свобода. Не могла же её жизнь закончиться с гибелью отца Кавеха. Она, по мнению сына, и так достаточно страдала, и теперь заслуживает счастья.
Но Кавеху нелегко далось отпустить её.
С отъездом матери большая часть той прошлой жизни, к которой он возвращался из пустыни, рухнула, давая, конечно, место новому. Но перемены не всегда бывают приятны и никогда - просты.
Не то чтобы они с матерью много времени проводили вместе - у каждого давно были своя жизнь и дела. Но с ней Кавех хотя бы чувствовал чьë-то присутствие рядом, и это успокаивало. Он всегда нуждался в какой-никакой компании, а потому привыкать ко тьме в окнах при возвращении домой первое время было очень непросто.
За три месяца все чувства и пережитые волнения слегка притупились, но нашли себе свой собственный уголок в сердце, лишь иногда беспокоя слишком яркими воспоминаниями. Кавех использовал любовь и боль, уже начавшие казаться захватывающим сном, как вдохновение для создания прекрасного дворца, который мечтал в будущем воплотить в жизнь. Он был уверен, что его гений оценят по достоинству. Его шедевр, легший в основу диплома, был готов. Кавех недолго думал над названием. Алькасар-сарай. Продуманный до мелочей дворец, неприступный, словно крепость, но вместе с тем ошеломляюще красивый, изящный и величественный. В нём сочетались помпезность и практичность, грандиозность и уют, в нём слились воедино все тревоги и надежды творца. Кавех был уверен, что сдаст диплом на отлично и в конце концов всё же останется Светочем Кшахревара в глазах мудрецов и сверстников.
В Академии, между тем, что-то едва заметно менялось. Над высшим руководством сгущались тучи. Которые, впрочем, мудрецы могли себе позволить развеять взмахом руки. Конечно, слухи о студенте, попавшем в плен по вине не защитившей подопечного Академии, разлетелись быстро. Случай был не первый, если не сказать, не редкий, но вопиющий. Сайно и Тигнари позаботились, чтобы он не остался незамеченным, и подняли все свои связи. Матры Академии всполошились и, словно очнувшись от какого-то сна, вдруг зашевелились и начали задавать вопросы. Вместе с вопросами о безопасности студентов звучали и вопросы о пустынниках. Кавех слышал, что часть масштабных экспедиций даже пришлось свернуть, чтобы не вызвать беспорядки.
Кавех старался в это не вмешиваться, несмотря на слова друзей. Всё, что его волновало - окончание учёбы и получение диплома. Он и так оставил в пустыне слишком много, и не только времени. Его жизнь перевернулась слишком резко, и вставать на баррикады просто не осталось сил.
Потому открыто студент не выступал, хотя очень хотел. И это во многом сохранило благосклонность наставника в отношении него и его работы.
Защита прошла словно мимо. То событие, которого он так долго ждал, момент его триумфа, который Кавех приближал, как мог, оказался совершенно обычным днём. Таким же, как все. Это не ощущалось пересечением какой-то особой черты, после которой начнётся настоящая, взрослая и ответственная, жизнь. Отчего-то именно в это утро Кавеху приснился сон о том, как он, стоя на скале и смотря за горизонт, вдруг оборачивается, чувствуя на себе чужой взгляд. А потом тонет в знакомых изумрудных глазах, а тёплые руки забирают его в крепкие объятия. Кавех проснулся возбуждённый и взбудораженный, и причиной тому был вовсе не диплом. Он долго успокаивал бьющееся сердце и вполне однозначно реагирующий организм.
Вечер после сдачи Кавех снова провёл в излюбленной таверне. Дома его, разумеется, никто не ждал, а друзья очень уж хотели отметить его успех и возвращение из плена. И по этому поводу собрали весь курс учившихся вместе с ним молодых дарований. Ещё с утра студент, а теперь, пусть и с опозданием, полноценный архитектор, Кавех чувствовал себя ужасно неловко и едва решился чуть пригубить на публике.
Едва придя домой далеко заполночь, он тут же раскрыл припрятанную на подобный случай бутылку хорошего вина и принялся быстро осушать её в одиночестве.
Тепло разливалось в груди, бередя старые раны. А он ведь так и не написал ни одного письма Али, как обещал. Был слишком занят. Или же так Кавех просто оправдывал себя. Возможно, на самом деле какой-то частью себя архитектор желал оставить прошлое в прошлом, чтобы позже, когда тоска пройдёт, а боль притупится, можно было вновь наладить связь.
Мысли уйти в пустыню после получения диплома посещали его всё чаще в последние дни. Кавех разрывался между мечтой о признании и желанием помочь облегчить пустынникам жизнь. Шальная мысль придти и обучить Али чтению, как и обещал, несмотря на запрет Аль-Хайтама, то и дело посещала его голову.
Разумеется, на следующее утро Кавех всё же вернулся в Академию. Доделать последние дела как ученик и продолжить свою исследовательскую работу, начатую ещё на первом курсе, уже как дипломированный архитектор. Библиотека подходила для этого идеально.
- Вынужден признать, ваше исследование весьма содержательное и новаторское, - восхищённо вздыхал какой-то профессор за соседним столом. Кавех, сидя спиной, слышал его громкий хорошо поставленный голос, даже будучи уже продолжительное время сильно увлечённым книгой по архитектуре цивилизации Царя Дешрета. - Так, значит, вы из Фонтейна? Каким же образом, если позволите поинтересоваться, вас занесло в пустыню?
Тут сердце Кавеха пропустило удар. В ответ раздался низкий, тихий, спокойный голос. Голос, который архитектор узнал бы из тысячи.
- Любопытство. В пустыне сохранились в огромном множестве древние скрижали с письменами.
- Значит, вас больше всего интересуют языки. Хм... - Говорящий задумался. - Вступительные экзамены при такой работе - простая формальность. Как и рекомендательные письма из исследовательского института Фонтейна. Но, полагаю, для вас не будет проблемой их предоставить. - Учёный задумался. - Получение диплома при таких входных данных возможно эскпромтом. Если вас это заинтересует, можно подать документы. Судя по профилю вашего исследования, даршан Хараватат подойдёт вам идеально. Он специализируется на лингвистике и изучении древней письменности.
Учёный принялся объяснять новоприбывшему общую суть работы и учёбы в Академии, правила распорядка и прочее. Кавех в это время медленно выдохнул. Захлопнул книгу. Поднялся. Всё ещё полагая, что просто обознался, он обернулся и посмотрел в сторону, откуда доносились голоса.
Вскоре разговор закончился. Высокая фигура в зелено-черных одеждах развернулась в сторону Кавеха.
Изумрудные глаза словно прошили его насквозь. Архитектор раскрыл рот.
И так и застыл, не в силах сказать ни слова.
Аль-Хайтам собственной персоной стоял прямо здесь, посреди библиотеки Академии, и смотрел на него, Кавеха, пронзительно.
Через долю секунды в изумрудных глазах отразилось понимание и узнавание.
- Кавех? Это ты?
Бывший студент, уже сменивший форму Академии на более свободные и яркие одежды, протёр глаза, не веря тому, что видит. Перо в его волосах чуть дернулось от движений.
- Теперь ты и вправду райская птица, - заметил вдруг пустынник, подходя ближе и окидывая архитектора взглядом.
Кавех с трудом нашёлся, что сказать.
- Ты. Здесь. - Это всё, что он смог из себя выдавить.
- Я здесь, - эхом отозвался Аль-Хайтам.
Архитектор вдруг резко схватил его за руку и повёл в тёмный угол, избегая лишних ушей и взглядов.
- Что ты здесь делаешь?
- Пришёл поступить в Академию.
Кавех с трудом нашёлся. Он был так взволнован, что встреча казалась сном. Хотелось ущипнуть себя.
- Я должен поблагодарить тебя и твоих друзей за содействие. Если б не вы, до мудрецов не дошло бы моё исследование, - поспешил добавить пустынник.
- Они думают, что ты из Фонтейна?
- Пусть и дальше так думают, - с лёгкой улыбкой ответил Аль-Хайтам.
Неловко потоптавшись на месте, Кавех вдруг спросил:
- Тебе есть, где остановиться?
- А что, хочешь пригласить меня выпить? - с лёгкой ухмылкой спросил Аль-Хайтам.
Кавех тут же залился краской.
- Может быть! А что такого? Три месяца прошло...
- Тогда идём, - тут же спокойно отозвался пустынник, в миг соглашаясь с предложением. Архитектор непонимающе моргнул, но всё же повёл его в нужную сторону.
Через некоторое время они уже стояли у порога дома Кавеха.
- Я сейчас на мели, поэтому не могу угостить тебя в таверне. Но дома у меня пропадает бутылка хорошего вина, так что...
С этими словами он вставил в замочную скважину едва найденый в складках одежды ключ и отворил входную дверь. Дом, как обычно, встретил тьмой и тишиной. Воздух здесь был даже слегка затхлый.
- Проходи. Я один живу, - зачем-то пояснил Кавех, после чего бросился прибирать разбросанные вещи и открывать окна.
Аль-Хайтам вскинул брови.
- А как же мать?
- Уехала в Фонтейн вскоре после моего возвращения. Нашла, как говорила, родственную душу. - Архитектор помолчал. - Если нужны рекомендации из Фонтейна, я могу её попросить.
Аль-Хайтам снова вскинул брови.
- Она станет помогать человеку, взявшему в плен её сына?
Кавех горько усмехнулся.
- Ну, об этом ей знать необязательно. Но даже если б она и знала, всё равно помогла бы. И не только потому что я попросил. Наверняка она успела прочесть твою работу перед отъездом. Она стала сенсацией в Академии в последние месяцы.
Когда они вдвоём устроились на кухне, Кавех принялся разливать остатки недопитого накануне вина.
- Вчера получил диплом, и вот... - неловко пояснил он.
Аль-Хайтам оглядывал его жилище с любопытством.
- Так вот как ты живёшь. Как живут потусторонние из Академии.
Услышав это слово, Кавех тряхнул головой, словно очнулся ото сна. Вот же он, Аль-Хайтам, человек, так сильно взволновавший его сердце, прямо здесь,  в его доме. И, судя по всему намеревается остаться в Сумеру и учиться в Академии. Что же он тянет?
Но, не решившись спрашивать в лоб, архитектор начал издалека.
- Значит, ты решил поступить в Академию? А как же лагерь?
- Я покинул его и оставил Халит за старшую. Она справится.
- А как же остальные? Ахмар? Али? Я не писал им. Просто...не мог. - Кавех стыдливо опустил глаза.
- Они в порядке. Так как я больше не старший, я завещал Халит решать судьбу обучения Али. Первым же её указом Ахмару было обучить его чтению. И обучение, за неимением альтернатив, пошло по подаренному тобой справочнику.
Кавех расплылся в улыбке. Пусть не своими руками, но в какой-то степени он всё же сдержал обещание.
- А как же... Арбас и его сообщники? - решился спросить Кавех. Судьба молодого пустынника волновала его. В конце концов, у него было разбито сердце.
- Он отсидел в заточении свой срок. После пожелал отправиться вглубь пустыни. Уже месяц от него никаких вестей. Едва ли мы когда-либо ещё о нём услышим, - с искренней досадой ответил Аль-Хайтам.
Нетрудно было догадаться, что произошло. У Кавеха упало сердце. Так вот как, значит, закончил безответно влюблённый пустынник.
- Зоны Увядания больше не одолевают источники воды? - спросил вдруг студент после минутного молчания, чтобы отойти от печальной темы.
Аль-Хайтам состроил странное выражение лица.
- После твоего ухода Академия вскоре прекратила свои раскопки неподалёку. В лагерь вернулась вода. Осушенное русло реки в одно утро вновь ожило. Но резкий поток вымыл грунт, и несколько палаток и хранилище, возведённое таким трудом, разрушило и унесло течением. Вместе с припасами и оружием.
Кавех не знал, плакать ему или смеяться. Хранилище, строительство которого сперва связывало его обязательством, а позже было причиной остаться подольше, теперь просто исчезло из-за того, что он решил экономить время и ресурсы на фундаменте и укрепляющих сваях.
- Архонты, мне так жаль!
- Кто мог знать, что вода вернётся? - пожал плечами пустынник, пригубил вина и резко сменил тему. - Отличное вино. Не часто мне приходилось пробовать подобное. Лишь когда грабили особенно богатые караваны.
Кавех последовал его примеру и отпил тоже. Тепло мягко потекло по венам. Голова стала немного тяжёлой, но ум остался вполне ясен. И давно он пьянеет от одного бокала?
- Ты так и не ответил, - заметил вдруг архитектор.
Пустынник напротив вскинул брови.
- Тебе есть, где остановиться? - повторил Кавех свой вопрос, заданый в библиотеке.
Аль-Хайтам пригубил ещё вина.
- Ты хочешь что-то мне предложить?
Кавех вновь ощутил жар на щеках. Возможно, в этом виновато вино. Но эти намёки вновь сводили архитектора с ума.
- Просто хотел сказать, что если тебе некуда пойти, мои двери всегда открыты.
- Я это понял, когда ты впустил меня внутрь. Поражаюсь твоей неосторожности. Я ведь всё же пустынник, - с лёгкой улыбкой заметил собеседник.
Кавех лишь махнул рукой.
- Красть у меня всё равно нечего. К тому же, варвары не поступают в Академию без вступительных.
- Мне всё равно придётся их пройти.
- Простая формальность, ты же слышал.
- А ты подслушивал? - вдруг спросил Аль-Хайтам, прищурив глаза.
Вино начало ударять Кавеху в голову. Он вновь растерялся.
- Я...нет! Лишь показалось, что услышал знакомый голос.
- И сразу узнал его?
- Ну конечно. Разве мог не узнать?
Повисло молчание. Вдруг пустынник поднялся и, обойдя стол, подошёл вплотную к сидящему архитектору. Вид для Кавеха был практически таким же, как в их первую встречу.
- Должен извиниться, Кавех, но я слишком долго терпел.
Тут он резко наклонился и, опершись одной рукой о стол, а другой - о стул, на котором сидел архитектор, коснулся его губ своими.
Весь мир вокруг будто разбился на тысячи осколков. Сердце Кавеха заметалось в груди, как бешеное, рискуя выпрыгнуть. Было так мягко, от тела напротив исходило приятное тепло.
Едва успев опомниться, он ощутил, как пустынник отстранился. Кавех судорожно вдохнул и прикрыл рукой рот, краснея.
Довольный собой, Аль-Хайтам хотел сесть обратно, но Кавех схватил его за одежду.
- Ты думаешь, что можешь сесть туда как ни в чем не бывало? - Он едва отдышался.
- Знал, что ты ни за что не решишься, - с довольной ухмылкой заметил тот. Кавех едва не заскрежетал зубами. И вновь это чувство. Раздражение и вожделение. Но на этот раз второе чувство перевесило первое в этой гремучей смеси. Кавех поднялся и встал напротив него. Сейчас расстояние между ними было меньше, чем когда-либо прежде.
- Поцелуй меня снова, - попросил он.
Аль-Хайтам, ни секунды не мешкая, вновь приник к его губам своими. Поцелуй получился несколько неумелый, но страстный. Кавех крепко схватил его за плечи, не давая отстраниться.
- Даже не думай, что сможешь уйти.
- Я и не пытаюсь, - спокойно ответил Аль-Хайтам.
Они всё целовались и целовались. Наощупь, словно в помешательстве, они покинули кухню и, намереваясь сесть, буквально упали на диван в гостинной.
- Подожди. - Кавех едва заставил себя оторваться. Помешательство отступило, а на его место пришёл страх. Его волосы спутались, перо и несколько заколок упали где-то по дороге. Аль-Хайтам выглядел не лучше.
- Если ты не хочешь, мы не станем, - тут же ответил Аль-Хайтам.
- Нет, я...хочу большего. Но мы не слишком торопимся?
Пустынник вдруг искренне рассмеялся. Такое редкое для него явление. Кавех непонимающе, но заворожено смотрел на человека в своих объятиях.
- Мне кажется, мы и так тянули слишком долго, - многозначительно заметил Аль-Хайтам. И без лишних слов принялся целовать, целовать, целовать его шею. Губы, такие обветренные, но мягкие, были словно везде. И руки, слегка грубые из-за колючего пустынного ветра, двигались с такой нежностью и уже изучали тонкое тело вчерашнего студента, не давая отстраниться ни на миг. Кавех, не то по вине алкоголя, не то от нахлынувших чувств, потерялся в этих ощущениях и лишь тихо стонал. Он потерял счёт времени и оставленным на шее засосам, когда вдруг оказался прижат спиной к дивану.
- Подожди, не так быстро, - выдохнул Кавех. - Дай мне привыкнуть.
Аль-Хайтам тут же замедлился и теперь просто мягко поглаживал его уже обнажённую из-за распахнутой рубашки грудь. Архитектор дрожал. От желания и от страха. Он, безусловно, доверял партнёру, иначе не был бы так быстро избавлен от одежды.
- Первый раз? - ехидно заметил Аль-Хайтам.
Кавех вспыхнул.
- Не до этого было, знаешь ли!
- У меня тоже, - вдруг отозвался пустынник. Кавех опешил.
- Тогда откуда такие познания в том, как доставлять удовольствие?
- О, так это всё же стоны удовольствия? Польщён это слышать, - мягко отозвался Аль-Хайтам. - Я просто делаю так, как было бы приятно мне. На тебя это тоже работает.
Кавех ощутил, как сердце в груди забилось ещё быстрее. Дыхание сбилось, он хватал ртом воздух.
- Так, значит, ты давно желал этого со мной?
- Иначе меня бы здесь не было.
- Ты хотел найти меня в Сумеру.
- Да. И не для того, чтобы просить ночлега.
- Ну, ты его всё равно получишь. Если продолжишь делать то, что делал.
Аль-Хайтам рассмеялся.
- Кто бы мог подумать, что ты такой.
- Какой?
- Соблазнительный.
Кавех прикусил губу и отвёл взгляд. Страх медленно отступал, давая место вожделению.
- Но, подожди, нельзя же без смазки.
- Думаешь, я только и хочу, что грубо вдалбливать тебя в диван? Оставим это на следующий раз. - Голос пустынника стал более хриплым. Он продолжал изучать тело под собой.
- С чего это ты взял, что не я тебя буду вдалбливать? - с усмешкой и вызовом спросил Кавех, зарывшись рукой в серебристые волосы.
- Найдётся время и для этого, - отозвался Аль-Хайтам, мягко целуя и перекатывая сосок между губами, выбивая стоны.
В одежде в миг стало как-то слишком тесно. Кавех заëрзал.
- Я знаю, о чем ты попросишь. Дай мне минуту, - оторвавшись, хрипло сказал пустынник.
И действительно. Прошла от силы минута, а оба без лишних церемоний уже остались совершенно без одежды.
Архитектор продолжал дрожать от волнения. Сдержанный Аль-Хайтам внешне оставался спокоен, но его затуманненный взгляд говорил об обратном. Кавех был уверен, что ещё сможет заставить его стонать. Когда-нибудь в будущем.
Бёдра прижимались к бёдрам. Широкая фигура пустынника возвышалась над ним, и Кавех подумал, что он точно пленник. Но ему определённо нравится быть в таком плену.
- Мы оба слишком долго терпели, - будто извиняясь, прошептал Аль-Хайтам, хватая своей широкой ладонью сразу оба члена и начав водить вверх-вниз. Кавех задохнулся. Сердце пропустило удар. Безусловно, когда это делал кто-то другой, ощущалось совершенно иначе.
Первый раз оказался слишком неловким, неудобным и торопливым. Но, Кавех не сомневался, впереди у них будет ещё очень много раз.
Несмотря на узкий диван и не самое удобное положение, всё, что архитектор запомнил - лишь свои стоны и удовлетворенные вздохи партнера, их руки, изучающие тела друг друга, слабый привкус вина на губах при поцелуях и бесконечное удовольствие.
Аль-Хайтам лишь на пару движений не поспел за Кавехом. Томный вздох, идущий, кажется, из самого сердца, едва не заставил Кавеха попросить о втором заходе. Но руки слишком дрожали, спина слишком болела, а в голову слишком сильно ударило вино. А может, и не только оно.
Когда ощутимый вес сверху ослабил хватку и сдавил край дивана, архитектор с трудом поднялся.
- Лучше, чем я себе представлял.
- Так значит все-таки представлял? - хрипло усмехнулся Аль-Хайтам, приводя в норму дыхание.
Кавех зыркнул на партнера.
- Эй, это вполне естественная реакция организма!
- Птичка нашла своё гнездо в логове зверя.
- Эй, ты не зверь.
- На этот раз я просто сдерживался, - ехидно заявил Аль-Хайтам.
- Я тоже, - в тон ему ответил Кавех.
Вскоре оба спешко накинули на плечи найденное Кавехом лёгкое одеяло. Так они и сидели, обнимаясь, долгое время. Большего не хотелось. Архитектор наконец чувствовал себя дома.
- Как думаешь, Царь Дешрет вернётся? - спросил вдруг он.
- Он ушёл тогда, когда был назначен срок. Думаю, пустыня давно справляется сама.
Кавех хмыкнул.
- Ты прав. Надеюсь, Академия вскоре это заметит. - Они помолчали. - А как же Арбас? Тебе не кажется, что он повторил судьбу Дешрета?
- Они оба сделали свой выбор. Благо, моя Богиня Цветов не покинула этот мир. И мне повезло, что она выбрала меня. - Аль-Хайтам посмотрел на Кавеха, и тот тотчас покраснел от комплимента.
- Ты останешься? - спросил Кавех, чтобы развеять неловкость. - У меня есть не только этот диван. Но и кровать. Двухместная, - отчеканил архитектор.
- О, после такого я просто обязан остаться.
- Нет, я... - Кавех замялся. - Я имел ввиду, навсегда.
Аль-Хайтам пододвинулся ближе и приобнял Кавеха, кутая его в свои объятия словно в тёплое одеяло.
- И навсегда тоже останусь. - И поцеловал Кавеха в макушку.
Мягкие, тёплые сумерки опускались на город Сумеру. Над пустыней то же небо и те же лживые звезды дарили грёзы и мечты брошенным, забытым своим царём людям.
Вскоре серебрянная луна уже освещала путь ночным дозорным и одиноким путникам, сбившимся с пути. Кавех знал, что его собственная луна теперь всегда укажет путь домой.
Люди возвращались к любимым в объятия. Свет в окнах домов столицы Мудрости, утопающих в вечной зелени, медленно гас.
Завтра Сумеру проснётся таким же. Но уже, пожалуй, чуточку другим.