Шутка, изменившая жизнь

10

Уже к вечеру мадам Помфри удовлетворилась результатами диагностики и анализов крови, объявив о полном восстановлении здоровья Поттера. Гарри поблагодарил ее и Снейпа за оказанную ему помощь и отправился в Блэк-хаус, где планировал осесть для постоянного проживания. Он чувствовал себя слегка дезориентированным после проведенного в компании Снейпа дня, наполненного беседами на самые разные темы и уютным молчанием, когда один занимался отчетами, которые следовало поскорее сдать директору МакГонагалл, а другой пытался читать учебник для аврорских курсов по магическому праву.

Блэк-хаус встретил Поттера мрачной тишиной, даже портрет вздорной Вальбурги молчал, лишь Кричер отчитался, что мисс Уизли несколько раз справлялась, не вернулся ли хозяин домой, и тут же отправился готовить ужин. Вечер прошел в разрешении мелких бытовых вопросов. Обустройство в личной комнате, обсуждение с Кричером режима дня и приблизительного меню на ближайшее время, составление плана первоочередных задач, требовавших внимания, заняли Гарри до самого сна. А на следующее утро началась новая жизнь — без учебы в Хогвартсе, зато с проблемами взрослого самостоятельного мага.

Гарри был рад одиночеству. Он все еще находился под впечатлением общения со Снейпом, показавшим себя с абсолютно незнакомой стороны — тот был очень заботливым и предусмотрительным. Мысли так и вертелись вокруг того, что произошло. Освободившись из ментального плена, они текли размеренно и не причиняли сильного дискомфорта и боли, но и не уходили, оставаясь постоянными спутниками, подстрекавшими к тщательному анализу обстановки и своих поступков. Гарри пришлось признать, что Гермиона в чем-то оказалась права — ему не следовало так остро реагировать на каждое слово друзей, подозревать их Мерлин знает в чем и, конечно же, грубить. Нет, он и сейчас считал, что Джордж поступил безответственно, а Рон и Гермиона могли бы предупредить о новом товаре, однако все это можно было высказать более корректно, ведь, в конце концов, никто действительно не желал ему зла. Гарри понимал, что плохое самочувствие, разумеется, служило оправданием его нервного поведения, но и не мешало бы объясниться с друзьями теперь, когда все осталось позади. Только вот идти в Нору ему совсем не хотелось. Он теперь не воспринимал так остро свой контакт с окружающим миром, как еще сутки назад, но все равно подозрительность, недоверие и убежденность в том, что ему пытались навязать определенную линию поведения, не пропали бесследно, не истаяли вместе с утренним туманом. Пусть это делалось и не с дурными намерениями, Гарри собирался исключить подобную практику в будущем и, следуя подсказке своего врожденного упрямства, решил, что покладистость хороша в меру, а притворство ради чьего-то спокойствия и вовсе абсолютно неприемлемо. Только вот теперь во весь рост вставал вопрос — а чего же он хочет на самом деле, чего именно ждет от жизни?