Шутка, изменившая жизнь

12

Вместе с осенью пришли дожди и холодные туманы, а к Поттеру зачастили приступы неизбывной тоски. Он так и не определился, чем ему заняться в жизни, не отыскал себе дело по душе, поэтому не стал что-либо менять в прошлых планах и первого октября отправился на аврорские курсы. Казалось, поначалу его даже увлекла учеба, занимавшая большую часть дня и отвлекавшая от размышлений: о Снейпе, вдруг ставшем столь притягательным; о Джинни, относительно спокойно принявшей их расставание; о Роне и Гермионе, все-таки сыгравших свадьбу в начале сентября. По вечерам Гарри все чаще и чаще тонул в черной меланхолии, вызванной ощущением ненужности. Не от одиночества, которое выбрал почти осознанно, а именно от понимания, что по большому счету никому нет до него дела. У близких друзей теперь свои, семейные, проблемы и заботы. Джинни с головой окунулась в обучение премудростям репортерского дела, а Джорджа интересовали лишь его изобретения сомнительных шуток и волшебных вредилок. Только воспоминания о Снейпе приносили в душу Гарри свет и уютное тепло — пусть тот и не отвечал взаимностью, одно осознание, что он существует и занят любимым делом, призывало к смирению с обстоятельствами.

Когда до Поттера дошло, что он ежедневно с нетерпением ожидает позднего вечера, чтобы без помех снова и снова перебирать в памяти те чудесные мгновения, пережитые в больничном крыле Хогвартса в объятиях Снейпа, ему пришлось признаться себе самому, что влюбился. Впервые в жизни влюбился по-настоящему. Это было вовсе не похоже на то, что он испытывал к Джинни. Ему было просто легко рядом с ней, его не особо беспокоили ни собственный внешний вид, ни выбор темы для разговора с ней, как это происходило, когда он пытался встречаться с Чжоу Чанг. Видимо, поэтому Гарри и одобрял ее кандидатуру на роль будущей жены — с ней было комфортно и привычно, как в хорошо разношенных ботинках и растянутом, но таком теплом и мягком свитере. Сейчас все было по-другому: остро, томительно, приятно, головокружительно, болезненно, сладостно и слегка пряно, тоскливо и радостно, даже чуточку страшно от избытка целого фейерверка эмоций. Чем дальше, тем сильнее разрасталось желание увидеть Снейпа, поговорить с ним, прикоснуться к нему. Одних фантазий становилось мало, требовался контакт, обратная связь, реакция на собственные душевные порывы.

В конце концов пружина нервного напряжения, вызванного неопределенностью положения, с надрывным стоном лопнула, и ближе к Хэллоуину Гарри, наконец-то набравшись смелости, отправился в Хогвартс, чтобы поговорить с тем, кто превратился в его наваждение, и без кого он уже не мыслил своего существования. Предлогом стал визит к мадам Помфри — нежелание обращаться в Святого Мунго было очевидно, ведь никто из колдомедиков, кроме школьной целительницы, не знал подробностей обстоятельств случившегося во время выпускного бала. После недолгой переписки совиной почтой Гарри пригласили заглянуть в больничное крыло субботним вечером ближе ко времени отбоя по школе.