Ты мой свет, на дне океана...💙

💙Часть 20💙

Аргус вывез нас из сельской местности и доставил на западную оконечность Лонг-Айленда. Странно было снова оказаться на шоссе; Луанна, Аннабет и Гроувер сидели рядом со мной, как обыкновенные попутчики. После двух недель на Холме полукровок реальный мир казался чем-то фантастическим. Я поймал себя на том, что, как дикарь, глазею на «макдональдсы», на ребят на заднем сиденье родительской машины, на придорожные щиты и торговые центры.

— Пока все хорошо, — сказал я Аннабет. — Вот уже десять миль проехали — и ни одного монстра.

Она ответила мне раздраженным взглядом.

— У тебя рыбьи мозги. Такие слова не доведут до добра.

— Напомни, а то я забыл: отчего ты меня терпеть не можешь?

— Неправда.

— Ты меня за дурака держишь?

— Слушай... не обязательно же нам ладить? — Она принялась мять свою кепку-невидимку. — Наши родители — соперники.

— Почему?

— Вот же настырный, — вздохнула Аннабет. — Как-то раз мама застала Посейдона с подружкой в храме Афины — ничего неуважительнее и быть не может. В другой раз Афина и Посейдон состязались — кому быть покровителем Афин. В качестве дара твой папа открыл какой-то там источник соленой воды, а моя мама вырастила оливковое дерево. Люди увидели, что ее дар лучше, вот и назвали город в ее честь.

— Наверное, просто потому, что они любили оливки.

— Отвяжись.

— Вот если бы она изобрела пиццу — это я понимаю!

— Сказала — отвяжись!

- Эй ребята! Хватит, а то вы сейчас подерётесь. - сказала Луанна оторвав свой взгляд от окна.

Аргус на переднем сиденье улыбался. Он ничего не сказал, но голубой глаз на затылке подмигнул мне. Движение транспорта в Квинсе стало медленнее. К тому времени, когда мы добрались до Манхэттена, солнце уже садилось, стал накрапывать дождь.  Аргус высадил нас на остановке «грейхаундов» в Верхнем Ист-Сайде, недалеко от квартиры, где мама когда-то жила с Гейбом. К почтовому ящику был приклеен промокший флаер с моей фотографией и надписью: «Ты видел этого мальчика?» Я сорвал флаер, прежде чем Луанна, Гроувер и Аннабет успели заметить его.

Аргус выгрузил наши вещи, удостоверился, что мы купили билеты на автобус, и уехал; когда он выезжал с парковочной площадки, один глаз на его руке открылся, чтобы проследить за нами. Я подумал о том, как близко отсюда моя старая квартира. В это время мама обычно возвращалась домой из кондитерской. Вонючка Гейб сейчас, наверное, сидит у себя, играет в покер, и ему глубоко плевать на то, где она и что с ней. Гроувер надел рюкзак. Он перехватил мой взгляд и посмотрел в ту же сторону. 

— Хочешь знать, почему она вышла за него, Перси?

— Ты что, мои мысли читаешь? — уставился я на него.

— Только твои чувства, — пожал плечами Гроувер. — Я вроде забыл тебе сказать, что сатиры это умеют. Ты ведь вспоминал про маму и отчима?

Я кивнул, призадумавшись, что еще Гроувер мог позабыть сказать мне. 

— Твоя мама вышла за Гейба из-за тебя, — сказал Гроувер. — Вот ты зовешь его Вонючкой, а сам ничего не понимаешь. У парня такая аура!.. Ее даже отсюда можно учуять. Я чую его следы на тебе, а ведь вы не виделись почти неделю.

— Ах, значит, спасибо Вонючке Гейбу, — огрызнулся я. — Где тут ближайший магазин? Я сбегаю за пивом.

— Тебе следовало быть благодарным, Перси. Твой отчим так отвратительно пахнет человеком, что он мог годами скрывать твою полубожественную природу. Как только я почуял запах его «камаро», понял: своей вонью Гейб годами прикрывал тебя. Если бы ты не жил с ним каждое лето, монстры, наверное, давно убили бы тебя. Твоя мама оставалась с ним, чтобы защитить тебя. Она была умная. И, должно быть, очень любила тебя, поскольку связалась с таким парнем... если тебе это, конечно, интересно. 

Лучше мне от его слов не стало, но я не подал виду. «Я снова увижу ее, — подумал я. — Она не умерла». Интересно, продолжает ли Гроувер читать мои чувства, сейчас они в полном раздрае. Мне было приятно, что он, Луанна и Аннабет со мной, но я чувствовал себя виноватым, поскольку был с ними не вполне честен. Я не открыл им истинной причины, почему согласился на этот дурацкий поиск. Правда заключалась в том, что мне не было ровно никакого дела до жезла или спасения мира или даже того, чтобы помочь своему отцу в беде. Чем больше я думал об этом, тем больше упрекал Посейдона за то, что он ни разу не навестил меня, ни разу не помог маме, ни разу не прислал даже какие-нибудь вшивые алименты. Он призвал меня только потому, что ему нужен был исполнитель.

Я беспокоился лишь о маме. Аид несправедливо забрал ее, и Аид вернет ее обратно. «Тебя предаст один из тех, кто называет себя твоим другом, — прошелестел у меня в голове Оракул. — В конце концов ты не сможешь спасти самое главное». «Заткнись», — велел я. 

🖤🖤🖤🖤🖤🖤🖤🖤🖤🖤🖤🖤🖤🖤🖤