В поисках 9 артефактов

15 глава.

Мир всегда выглядит чуточку светлее, если мы делаем что-то друг для друга, а не для себя.

— Фил, хватит спать. — Я снова ударила парня в плечо. — уже почти три часа! Филь?
  Раздался хриплый кашель. Вишневский неважно себя чувствовал. Он был укутан в серый плед, но ему всё равно было холодно. Время от времени Филипп мог вздрогнуть и лишь сильнее укрыться пледом. Коснувшись его лба рукой, я тут же обомлела от тревоги: у Вишневского был жар. Температура тридцать восемь точно есть. Его срочно нужно поднимать, иначе станет хуже.
— Фил. — Я села на пол около напарника. — Фил, просыпайся, слышишь?
  Я осторожно убрала с глаз парня его тёмные волосы, из-за чего спровоцировала по телу Филиппа дрожь. Он слегка приоткрыл глаза и остановил мою ладонь, прижав её своей к щеке. Вишневский смотрел на меня уставшими красными глазами. Он тяжело дышал, я слышала его хриплое дыхание. С губ парня сорвался кашель, и я, наконец, опомнилась.  
— У тебя температура, Фил, — проговорила я, доставая из прикроватной тумбочки аптечку со всеми медикаментами, — и время...
— И ладно, — перебил меня со слабой улыбкой Филипп, — всё равно никуда не торопимся.
— Фил, Сюзанна уже выслала координаты розы, — произнесла я, достав электронный градусник, — поднимайся, нужно измерить температуру. Тебе очень плохо?
— Всё хорошо, Кать. — Парень осторожно принял полусидячее положение и взял из моих рук градусник. — Я буквально ещё минут десять полежу и оклемаюсь. Всё нормально будет.
— Ты совсем дурной? — Я смотрела на напарника как на идиота. — У тебя кашель и температура. Это может быть ОРВИ, не надо с этим тянуть.
— Кать, да забей, херня это всё, — отмахнулся брюнет и мягко посмотрел на меня
— Это не херня, — твёрдо ответила я, — я не могу рисковать тобой на задании.
— Одна ты точно не пойдёшь, — сказал Филипп и взглянул на градусник, — тридцать шесть и семь.
— Дай посмотрю. — Я потянулась за электронным градусником, но Вишневский поднял его вверх.
— Ты мне не веришь? — спросил напарник
— Если такая реакция, значит, есть, что скрывать, — ответила я, — верни. Пожалуйста.
  Фил послушался меня и нехотя вернул градусник мне в руки. Тридцать девять!
— Классные тридцать шесть, — проговорила я и строго взглянула на напарника, — ничего плохого на задании не случится. Так что я пойду одна.
— Ты не пойдешь одна, — продолжил спорить Филипп, — роза может быть спрятана в самих кустах. А если ты коснёшься шипов? Будет всего час на спасение, можем не успеть.
— Всё будет нормально, — ответила я, протягивая парню стакан с водой и пачкой таблеток, — выпей и просто полежи.
— Ладно. — Он так просто согласился?
  Вишневский отставил пустой стакан на тумбочку и посмотрел на меня. Я в это время быстро отчитывалась Алисе Игоревне по переписке. Говорить о наглости Вишневского можно очень долго, но думаю, сейчас и так всё будет ясно. Парень медленно забрал мой телефон и убрал его на тумбочку. Резко схватив меня за руки, он потянул моё тело на себя и повалил рядом.
— Эй! — возмущённо воскликнула я, хмуро посмотрев на Филиппа, — совсем одурел?!
  Вишневский лишь глупо улыбался, не говоря ни единого слова. Моя суровость и злость на него куда-то вдруг отступила, я смотрела на него мягко и трепетно. Пальцы парня медленно скользнули по моему лицу к волосам. Он боялся сделать лишнее движение, боялся отпугнуть или напугать. Вишневский коснулся моего лба своим и взял меня за руку. Во мне сразу начали бушевать эмоции. И радость, и тревожность, и смущение. Но всё это наружу не выходило, сидело глубоко внутри, создавая огромные волны шторма, которые вот-вот должны разбить один из кораблей. Но чем дольше я находилась рядом с Вишневским, тем дальше уходили волны эмоций. Его присутствие успокаивало и даже действовало на меня как снотворное.
  В номере царила тишина, я слышала лишь дыхание Филиппа. Шторы до сих пор были закрыты и солнце в помещение не пропускали. Тихо гудел кондиционер, а из коридора доносились приглушённые шаги жильцов отеля. Я и Вишневский всё также молча лежали, глупо улыбаясь друг другу. Вот он сухо покашлял, моя свободная ладонь переместилась на его шею. Я осторожно гладила пальцем его слегка влажную кожу,  иногда заводила пальцы в его волнистые волосы, отчего парню было приятны мои касания. Он начал засыпать. Ещё немного и я смогу отправиться в сад Дэвида Остина на поиски розы. Главное, чтобы я не разбудила Филиппа, иначе из номера он меня точно не выпустит.
  Уже через полчаса, когда я полностью удостоверилась, что Вишневский крепко уснул, я покинула номер и направилась в сад Дэвида Остина. Находился он совсем недалеко от нашего отеля, примерно в двадцати минутах езды. Вместе с собой я взяла небольшой чемодан, в котором нужно перевозить артефакт.
  Сад Дэвида Остина был полон разных цветов, но больше всего цвело роз. Красивых, пушистых, крупных роз разных цветов. И красные, и розовые, и белые. Даже жёлтые розы тут цвели. Кусты были ровно подстрижены, маленькие и молодые бутоны цветов вот-вот должны распуститься, но, к сожалению, этого я увидеть не смогу. Мне нужно как можно скорее найти эту злосчастную розу, которая запрятана в каких-то кустах. Она может быть даже в оранжерее, но туда я пойду после того, как исследую этот участок.
  Сколько бы я не пыталась найти глазами артефакт, всё было мимо. Не видно её, ну совсем не видно! Думаю, здесь её точно не запрятали. В оранжерее она может быть даже отдельно высажена. Ну, мало ли, как потрудились иноагенты, чтобы замаскировать её. 
  Оранжерея тоже была полностью усажена цветами, аромат которых резко ударил в голову. Вся эта смесь запахов была и приятна, но в это же время было очень душно.
— Извините, — проговорила подошедшая старушка, — девушка, посмотрите, нравится ли вам этот сорт?
Как только я повернулась, женщина тут же всунула мне цветок и скрылась в дверях. Я почувствовала слабую колкость в Вене на правой руке, которая после переросла в пульсацию. Опустив взгляд, я обомлела от страха: в моих руках находилась серая роза. Да, это артефакт, которым я умудрилась уколоться. Главное, не паниковать. Прямо сейчас я погружу розу в чемодан, вернусь в номер и постараюсь как-то мягко всё объяснить Филу. У него должно быть противоядие.
  По дороге в хостел у меня поднялась температура, меня очень сильно мутило. Я старалась не подавать виду, но потускневшие глаза и серые вены, которые были скрыты рукавами водолазки всё выдавали. Я очень надеюсь, что из-за этой дурацкой глупости я не умру. Хотя... Кому я вру? Я прямо сейчас от головокружения въеду в какой-нибудь столб! И почему я не послушала Фила?
  Открыв дверь в номер, я осторожно шагнула в помещение. Филипп стоял у окна ко мне спиной. Сейчас мне будет выговор...
— Почему ты уехала одна? — спокойно спросил парень, не поворачиваясь
— Тебе было не очень-то хорошо, поэтому я и поехала одна, — ответила я и шумно поставила чемодан с артефактом на пол
  Парень повернулся и подошёл ко мне так близко, когда мы никогда не стояли. Он внимательно всматривался в мои глаза, а после грубо взял за руки.
— Фил... — Мне стало больно. Нет, совсем не физически. На меня он давил морально и взглядом, и своим напряжением.
  Вишневский поменялся в лице. Его взгляд наполнился тревогой, будто бы он всё прочитал в моих глазах. Парень резко закатал рукава моей водолазки и замер. Он смотрел на мои вены и на шероховатость вокруг того места, куда я укололась. Руки парня вмиг задрожали, его взял тремор.
— Фил, — мягко проговорила я со слезами на глазах и коснулась его лица, — всё хорошо, слышишь?
  Меня начало сильно шатать, я не могла уже стоять на месте. Силы быстро утекали,  и я свалилась на руки напарника. Было ужасно жарко, давило в затылочной части и появилось хриплое дыхание, будто бы что-то мешало ровно дышать.
Вишневский быстро усадил меня на кресло и набрал номер Сюзанны. Та ответила быстро, будто бы почувствовала опасность.
— Сюзанна, что делать? — заговорил Филипп, листая свою записную книжку, — Катя укололась шипами этой чертовой розы небытия. Что делать, твоя мать?! Да нет ничего! Всё осталось в департаменте. Ей осталось буквально минут двадцать, если не меньше. Она сама уехала, даже меня не предупредив.
— Фил... — тихо простонала от боли я, стараясь выровнять своё дыхание и хотя бы на минуту перестать думать о своей надвигающейся смерти.
  Парень взял меня за руку, продолжая говорить с Сюзанной. Да, он был недоволен, но моё состояние его волновало куда больше, чем какие-то обиды.
— Сюзанна, она умирает! — закричал в телефон Филипп, — умирает она! Не успеет твой грёбаный почтальон прилететь! Сюзанна, пожалуйста!
  Сюзанна завершила звонок. Все последующие звонки она сбрасывала, отчего Вишневский разозлился ещё больше.
— Катя, милая моя, слышишь меня? — Парень коснулся моей ладони губами. — Ты только дыши и со мной говори, слышишь? Только не закрывай глаза!
— Прости меня. — Я уже не могла нормально функционировать. — Я не послушала тебя и снова нашла неприятностей...
— Всё хорошо, Карешка, — проговорил напарник, — всё будет хорошо. Ты только терпи, слышишь? Пожалуйста, Катюш.
  Дверь резко отворилась, и в номер зашла Сюзанна с медицинской аптечкой. Она недовольно взглянула на Филиппа и быстро прошла ко мне. Отогнав парня, она забралась на подлокотник, достала небольшую колбу и поднесла её к поврежденному участку кожи. Лечение было болезненным. Будто бы всю руку прожгло насквозь. Такое неприятное и мерзкое чувство, будто в тебя вонзают целое копьё. Острое, с каплями крови на лезвии, которое совсем недавно побывало в другом человеке. Сюзанна внимательно наблюдала за мной, за каждыми движениями был тщательный контроль.
  Хлопнула дверь, Филипп вышел из номера. Теперь я чувствовала беспокойство, тревогу. По руке пробежали мурашки, было сильное давление. С моих губ сорвался болезненный крик, как только Сюзанна начала наносить какую-то мазь, которая прожигала всё насквозь. По щекам катились слёзы горечи. Мне страшно, очень страшно.
  Сюзанна забрала артефакт, оставила на моей руке повязку и ушла. Фил всё также стоял в коридоре. Я проклинала себя. По своей глупости я была рядом со смертью. Можно сказать, держалась с ней за руки. Телефон разрывался от звонков и сообщений от мамы. Она чувствует. С улицы слышались сигналы машин, наступил час-пик. Я обнимала свои колени, сидя на кровати и смотрела на то, как мой цвет кожи принимал нормальный вид, а вены понемногу снова становились слегка голубыми. Всё это бросало в ужас. Но больше всего мне даль Филиппа. Я не послушала его, она накричал на Сюзанну и подвергся стрессу. Хотя я знала, что сейчас его состояние оставляет желать лучшего.
  Вишневский вернулся в номер. Он молча глянул на меня и сел в кресло, не отрываясь от телефонного разговора.
— Да, с ней всё хорошо, — говорил Филипп, иногда посматривая на меня, — Сюзанна успела. Да. Нормально. Не знаю, позвони ей сама и спроси. Мади, всё в норме. Я тоже в порядке. Да. Давай, пока.
  Брюнет отложил телефон на столик и посмотрел на меня. Спокойно, без всякой суровости.
— Фил, прости меня, — проговорила я, теребя пальцами плед, — я думала...
— Думала, думала, — перебил меня Вишневский, перебирая в пальцах одноразовую электронную сигарету, — Катюх, ты подвергла себя опасности. Если бы Сюзанна не успела? Тогда что? Департамент и так не блещет безопасностью и здравоохранением, а тут ты ещё. Давай договоримся, что на каждые поиски мы идём только вместе. Никто не застрахован от воздействия артефактов. Хорошо?
— Да, хорошо, — ответила я и слабо улыбнулась своему напарнику