Вечная обитель

Глава 1. «Мрак»

Через толстые стёкла, заляпанные жирными отпечатками ладоней, в душное, пропахшее спиртом, помещение с решётками на окнах, едва пробивался солнечный свет, пожалуй – единственный из осветительных приборов этого Богом забытого места. На тумбе лежала экономно расходуемая тетрадь, заполняемая мелким, корявым почерком, свидетельствовавшим о постоянном треморе рук пишущего. Самая первая страница была датирована тринадцатым числом то ли шестого, то ли седьмого месяца. Последние две буквы смазал чернильный след от кляксы, капнувшей на пожелтевший лист.

13 ию...
Пятница

«Позавчера всё было похоже на страшный сон, я никогда не бывал в этом месте, более того, даже не видел его в окрестностях своего родного города. Не помню, как здесь оказался, помню только ужас, леденящий кровь, когда открыл глаза.
По потолку расползались чернеющие пятна плесени, источающие мерзкий запах. Видимо, из-за этого грибка, быстро переносящегося на другие поверхности, стены часто выбеливают. Заметив краем глаза капельницу, я с отвращением сморщил нос, чувствуя, как немеет рука. Сердце быстро колотилось в груди, разгоняя кровь, которая заставляла виски ощутимо пульсировать. Тело охватила паника, захотелось отодрать пластырь, выдернуть иголку, вскочить и бежать, куда глаза глядят в одной только белой бесформенной сорочке.
Я дёрнулся так резко, что хлипкая больничная койка жалобно взвизгнула, едва не перевернулась и только, когда схватился рукой за ручку, понял, что вокруг ни единой живой души, препятствующей моему побегу (но такое стечение обстоятельств не значило, что за дверью платы не окажутся санитары). К сожалению, об этом я думаю только сейчас, будучи доставленным ими в палату.

Ещё и вкололи что-то, изверги.

Кажется, тоненький голос медсестры гнусаво вопил про хлозепид. Веки быстро отяжелели, и поднять их с трудом удалось к началу сумерек. Или уже светало?.. Часы, как назло, найти не посчастливилось, да и было не до них – голову пронзала острая боль, беспощадно давящая на затылок, а горло раздирала невыносимая сухость.
Я не сразу сообразил, где нахожусь, отрываясь от скрипучей кровати. Ржавые пружины прогнулись под весом человеческого тела, босые ноги коснулись пола – несмотря на время года – он оказался ледяным, но и на это я не обратил внимания, оглядываясь по сторонам. Рассматривать было нечего: пыльная тумба рядом с койкой, на окнах в потрескавшейся деревянной раме жалюзи, от которых никакого толку, за мутным стеклом двери сновали силуэты. Я поднялся – ватные ноги едва удержали, в момент, подкосившись – шатаясь, дошагал до маленькой раковины, потянул ручку вверх. Из рыжего крана плюнула вода – холодная – и на том спасибо. Утолив жажду, я плеснул немного на лицо, провёл рукой по волосам, оглянулся на своё спальное место, вытирая с губ капли. Всё стояло на своих местах, точно так же, как после первого пробуждения, но не доставало капельницы. По предплечьям пробежали мурашки, опустив взгляд на них, я скрипнул зубами, вспоминая, как врачи перематывали руку, но не мог понять для чего, ведь, ни крови, ни повязки, ни следов от иглы и последствий моей глупой выходки не было...»