Беверли (Закончено)

6

      Чонгук просыпается до будильника. За окном только начинает светать, понемногу заливая комнату оранжевым. Первые лучи коснулись подоконника, заваленного учебниками, тетрадями и журналами, затем скользнули по полу и вот уже почти достигли его постели. С ночи он не закрыл окно, и теперь утренняя прохлада щекотала пятки, которые он поспешил спрятать под одеяло. Туда же и опухший нос. Чонгук разбито всхлипывает и обхватывает себя руками, обнимая.

      Он проспал от силы часа четыре, из-за чего теперь голова казалась чугунной, сдавленной невидимыми металлическими тисками, которые давят на виски и заставляют устало прикрывать глаза. И он действительно хотел бы забыться сном, чтобы всё, что навалилось, хоть ненадолго показалось неправдой. Вот бы избавиться от гнетущих давящих мыслей, встряхнуть головой и забить на всё. Но у него не очень-то выходит.

      Накануне, вернувшись вместе с Намджуном домой, они ещё какое-то время проговорили, сидя на чонгуковой постели, откинувшись на стену спинами и засунув ноги под одеяло. В разговоре не затрагивали ни сорванное свидание, ни последовавшее чистосердечное признание. Никаких неудобных тем. Ничего, что могло бы заставить Чонгука почувствовать себя хуже. Только те самые внимательные, долгие взгляды, которые он и без того ощущал раньше, но только теперь понял, что Намджун знает и понимает больше, чем он думает. Да и глупо было ожидать чего-то другого от человека, который знает его с самого первого дня жизни. И вроде бы он ничего такого не говорил: не успокаивал его, не уверял, что всё будет хорошо, и не костерил на чём свет стоит его неудавшегося бойфренда, но Чонгук чувствовал поддержку. Молчаливую, но такую нужную. Намджун ведь даже никак не прокомментировал его признание, а Чонгуку оказалось это и не нужно. Главное, что брат был рядом, не отвернулся, а сидел вот здесь, не оставил его в одиночестве в таком паршивом состоянии. Наверное, в этом и есть смысл старших братьев.

      Намджун отвлекал болтовнёй, будто это могло заставить Чонгука забыть об этом отвратительном вечере. Рассказывал о тренировках и глупых дружеских соревнованиях с Юнги, кто забьёт больше трёхочковых. Рассказывал о том, что пригласил на свидание Грейс, и о том, что остаток хэллоуинской ночи провёл у неё дома. И Чонгук правда пытался отвлекаться, фокусируясь на разговоре, но, как только брат ушёл спать, вновь закопался в своих мыслях, тихо, чтобы не было слышно, проглатывая слёзы. В груди до сих пор болит от обиды. Говорят, первая любовь всегда ранит. Но он её ощутить толком даже не успел.