И не уступил бы человек ангелам...

Часть 4 - Вдали от отца семейства

Едва забрезжил рассвет Сиэль встал с кровати. Он не смог толкомпоспать из-за того, что по дому постоянно кто-то бегал. За утренним чаем онворчал что-то о том, как его раздражают дети. Рэнальд Гласс сопроводил графадля ознакомления с ходом расследования в контору эдинбургской полиции.Можно было кожей почувствовать, насколько неприятен визит лондонскогогостя полицейским Эдинбурга. Но возможности избавиться от Сиэля у них небыло, и он прекрасно это знал.

 ***

 Граф Фантомхайв дал понять семейству Гласс, что не собирается переселяться вгостиницу. И на весь период расследования, они будут вынуждены терпеть егоприсутствие. А Сиэль понемногу составлял свое впечатление о Глассах.Восемнадцатилетний Элиот, веселый и общительный парень, нравился всем, ктоего видел. Юноша обладал природной легкостью в общении, против которойдаже граф не устоял. Миранда и Моргана — девочки-близнецы абсолютноразные по характеру. Конечно, они привлекли внимание Сиэля, ведь у негосамого был брат-близнец... Миранда с первой секунды проявила интерес кСиэлю: больше всего на свете она мечтала влюбиться. А Сиэль был красивыммужчиной, и она не упустила возможности тренировать свои едва наметившиесяженские чары. Удивительно, на пару секунд граф даже залюбовался грациознойМирандой, она от него не отходила, постоянно заигрывала и кокетливо играласвоими рыжими кудрями. Моргана, напротив, была серьёзной, визит графа онавстретила, насупившись. Девочка наблюдала за ним суровым взглядом. Сколь непохожи они были с сестрой. Также как Сиэль не был похож на своего нынепокойного старшего брата-близнеца. Сиэль был болезненным, слабым в товремя, как брат лучился здоровьем и силой. Наблюдая за близняшками, онневольно вспоминал своё детство. Вот он сидит у окна детской, а там за стекломсветлое летнее небо, зеленый сад. Брат играет с Лиззи, нянечка подбрасываетим мяч... А Сиэль заперт, цветение спровоцировало у него приступ астмы, и емузапретили выходить на улицу. Маленький Габриэль практически не привлекал ксебе внимания. Подобно Сиэлю в детстве он постоянно прятался за кем-то изстарших, читал, спрятавшись в укромном местечке и совсем не разговаривал.И вот старшая мисс Гласс. Её силуэт вырывает Сиэля из воспоминаний.Волнистые кроваво-красные волосы выбиваются из причёски, он выхватываетвзгляд её влажных глаз. Как она напоминает мадам Рэд! Сиэль оправдывал своёдежавю цветом волос Эйлин. Конечно, девушка походила на покойную лишьотдалённо. А в её взгляде путались страх, любопытство и... что-то едвауловимое. Сиэль очень внимательно следил за Глассами, и вечеров у них домаему хватило, чтобы понять, что взгляд Эйлин прикован к нему не только изстраха.Эйлин вела тихий, домашний образ жизни. Заботы её были сосредоточены насемье и вряд ли что-либо могло это изменить. В 11 лет её отдали в частнуюшколу для девочек, однако, из-за проблем со здоровьем она не смогла еёзакончить. Когда же их мать сошла с ума, у девушки не осталось выбора, кромекак взять заботу о младших детях на себя. Никакие няни не могли утешитьдетей, потерявших любящую маму. И на её место пришла любящая сестра. С 12лет Эйлин жила и дышала только для блага своей семьи. И душа её тяготиласьэтим, жаждала более активного образа жизни. Рэнальд Гласс отстранился отсобственной семьи и сделал всё возможное, чтобы никто из людей не могобщаться с его детьми. Они жили затворниками, их уединение нарушал лишьдомашний учитель, которого Элиот упросил оставить, и немногочисленные старые слуги.  Разумеется, дети не могли покидать дом без разрешения отца, немогли играть с другими детьми, если только их семьи не одобрял отец. Ничего вих доме не происходило без позволения отца. Все дети мечтали вырваться издома под любым предлогом и увидеть мир. Хоть отца они и любили,затворничество пагубно сказалось на их душевном здоровье. Эйлин делала всёвозможное, чтобы поддерживать других. Миранда мечтала влюбиться и выйтизамуж, и Эйлин читала с ней романтические поэмы. Моргана мечтала статьврачом, и Эйлин помогала ей постигать науки. Элиот готовился уехать в Лондонучиться в университете на юриста, из всех у него были лучшие шансы наисполнение его мечты. Маленький Габриэль мечтал о материнском тепле, иЭйлин грела его всей душой. А о чём же мечтала сама Эйлин?А она не знала. Каждый её день был похож на предыдущий. Она не могла уйтидальше парка и церкви. Не могла убежать от строгого причастия, не моглаоткрыться отцу, что её мучает её образ жизни. Ведь на любой её укор в сторонуотца, Рэнальд Гласс неизменно отвечал: «А что ты хочешь, Эйлин? Может быть, утебя есть предложение, как ты могла бы жить, учитывая твои особенности?»И Эйлин ничего не могла ответить. Она не знала, как ей жить. «Как угодно,только не так!» — кричала она внутри, но не могла сказать это вслух.Элиот видел мучения сестры, но ничем не мог ей помочь. Слабая и болезненнаяона едва бы осилила полноценное обучение в университете, как планировал длясебя он. — Эйлин, быть может, отец прав, — утешал он сестру, — Ты слаба. В пансионеты чуть не умерла. И к тому же дома ты получила образование ничуть не хуже. — Но это тупик, Элиот, — робко отвечала Эйлин, — в пансионе я видела жизнь,иных девушек, другие места. Здесь же я никогда никого не увижу. Меня ничегоне ждёт. Как же Моргана? Её мечта выучиться на врача не осуществится, потомучто она тоже недостаточно здорова? — Не сравнивай! Отец одобряет увлечение Морганы, и она здоровее тебя. К томуже, у тебя ведь и нет никаких пристрастий, так зачем сравнивать? Ты ничего нехочешь, пребываешь в смятении. Со временем, ты выйдешь замуж, и это внесётясность в твою жизнь, — добавил Элиот. — За того, кого выберет отец! — Отец любит нас, и он никогда не выберет человека, который не будет тебеприятен, — ласково говорил Элиот. Но Эйлин не унималась: — Неужели к этому сведётся вся моя жизнь?! От одной семьи я перейду другой,подобно сервизу. Мне не удастся понять, кто я! Если б ещё мне довелосьполюбить, но я не так оптимистична, как Миранда, и не надеюсь на любовь. — Эйлин, наша семья принесла много добра Шотландии, — продолжил Элиот, —наш отец — известный правозащитник, лейборист. Множество рабочихШотландии благодарны ему за защиту и лучшую жизнь. Это в том числе и твоязаслуга, ведь ты помогала обездоленным, больным рабочим. — Потому что этого хотел отец! Но не я! Это не я! — огрызнулась Эйлин. — Разве ты не хочешь быть полезной людям? — удивился Элиот.О, это был нечестный удар! Элиот знал, что Эйлин подчинится. Конечно... Легкоему рассуждать, ведь он уедет! — Я... хочу быть полезной людям, — затихнув, процедила Эйлин. — Это и есть ты, Эйлин — закончил Элиот.И таким был каждый её разговор с братом или отцом. «Ты хочешь быть полезнойлюдям, Эйлин?» — звучал вопрос в её голове. «Конечно, хочу... — смиренноотвечала она, — разве может быть иначе?»Если бы могло.Эйлин знала, что ей суждено быть вечной сиделкой: няней младших Глассов,сестрой милосердия для больных и юродивых и матерью своих детей. И всё.«Неужели нельзя быть полезной обществу как-то по-другому? Неужели я не могу сделать что-то только для себя? Я чувствую, что способна на большее! Еслиб только мне предоставился шанс» — думала Эйлин.«Я вела бы совсем другую жизнь»Сиэлю хотелось застать Эйлин в одиночестве, но это было трудно. С утра довечера она была погружена в домашние дела. Либо дети, либо слуги непозволяли ему поговорить с ней наедине. И вот, в воскресное утро Сиэльзаставил себя встать: в это время Глассы ходили в церковь, а Рэнальд Гласспредусмотрительно был отправлен Сиэлем в архив. — Вы позволите присоединиться к вам? — внезапно заявился Сиэль передспешащим семейством. — Если это вам интересно, — стушевался Элиот, — Должно быть, наши сборы васразбудили? — Нет-нет, вы тут не при чем. — объяснил Сиэль — Просто захотелось пройтись.Элиот напрягся, он не понимал с чего граф, который едва просыпался к десятиутра, вскочил в шесть утра, чтобы пойти с ними в церковь. И именно тогда, когдас ними нет отца. — Мы будем рады вашей компании, — прощебетала Миранда, тут же повисшая унего на руке. — Вы знаете, мы, между прочим, поём в церковном хоре. И у меняпрекрасный голос! Все говорят, что я пою, как ангел! — Все просто надеются, что, получив комплименты, ты наконец замолчишь —перебила сестру Моргана.Сиэль выжал из себя улыбку. Ему хотелось сбросить назойливую Миранду, но онтерпел. Эйлин мягко сняла сестру с его руки и сказала: — Мы рады вашей компании.И Сиэль заметил, как просветлел её взгляд.Хоть Элиот и обладал природным обаянием, интуиции ему не доставало. АМоргана и Миранда всё поняли, и несмотря на то, что Миранда уже настроиласьзавоевать сердце графа, увидев, как Эйлин преобразилась от его присутствия,решила уступить.Девочки схватили Элиота и потащили его вперед, подальше от Эйлин. Габриэльпобежал за ними. И Сиэль остался с Эйлин наедине.Эйлин поняла, что они задумали. Тщетно она пыталась незаметно ухватить заруку Габриэля: он только подмигнул ей и молчаливо скрылся за каштанами.«Они сговорились, — подумала Эйлин, — но зачем? Неужели... Мои чувства такочевидны?»И преисполненная благодарностью родным, она поняла, что это её шанс. — У вас дрожат руки, — вырвал её из раздумий Сиэль, — вы замёрзли? Давайтеперейдем на солнечную сторону улицы.Эйлин почувствовала, как Сиэль аккуратно взял её под руку. Её лицо залилакраска: она ещё никогда не оставалась наедине с чужим мужчиной. Онинеспешно шли по каштановой аллее, и она украдкой посматривала на строгийпрофиль графа. — Как продвигается расследование? — начала Эйлин, старательно сохраняянепринуждённый вид. — Скучно, — ответил Сиэль, — Следствие — это всегда рутина. Совсем не такинтересно, как об этом пишут в газетах. — Вероятно, всё становится рутиной, когда делаешь это всю жизнь. И всё же,мне кажется, это интересно. — Да, не будь это мне интересно, я бы этим не занимался. — А как же долг? — с недоумением спросила Эйлин, — разве долг передобществом не обязывает нас выполнять наши обязанности, даже вопреки своиминтересам? — Возможно, для таких добропорядочных людей, как вы, да. — ответил Сиэль,глядя прямо на Эйлин. Её растерянное лицо казалось ему ещё милее, — Однако, в большинстве случаев, люди нашего круга имеют возможность жить в своёудовольствие, не задумываясь о пользе обществу. — Это не богоугодно, — промямлила Эйлин. — И что? — спокойно спросил Сиэль, ему нравилось, куда идёт их разговор, —Разве вы счастливы в своей богоугодной жизни? Живёте, как монахиня. А ведьвы могли бы блистать в светском обществе или ещё где-нибудь. Вы могли быпоехать учиться, если б только захотели. — У меня нет способностей к чему-либо. Отец говорит, будь у меня к чему-торасположенность, она бы уже проявилась. К тому же я слишком слаба, чтобпокинуть дом. — Но не слишком слабы, чтобы быть сестрой милосердия? — усмехнулся Сиэль, — Вы не имели возможности узнать, есть ли у вас способности к чему-либо,понять, что вам близко. Знаете, это по-своему забавно: ваш отец защищаетправа рабочих, но не собственной дочери. — Вы не знаете, о чём говорите! — возмутилась Эйлин и попыталась вырватьруку. Но Сиэль не пустил. — Так, расскажите, Эйлин, — сказал граф — Вам не нужно меня бояться, — добавил он мягче, — Может, вы способныобмануть детей своей улыбкой, но не меня. Уверен, Элиот и сэр Гласс осознанноне замечают ваше страдание для своего удобства. Но я вижу по вашим глазам,что вы мучаетесь. Прошу, скажите, почему.Эйлин боролась с самой собой. Волны стыда и гнева накрывали её одна задругой. Совесть говорила ей уйти, вырвать руку из его руки и пойти в церковь.Но она не могла и злилась на саму себя. Сейчас Эйлин отдала бы всё на свете зато, чтобы просто не отпускать его руку. — Я не могу, — выдохнула Эйлин и расплакалась.В церковь они не пошли. Сиэль увел Эйлин в сторону ярмарки, и они затерялисьв шумной, яркой толпе.Сиэль понял для себя две вещи: Эйлин — слабое место семьи Гласс. Если кто ираскроет его тайны, то она. И второе: он не готов отпускать эту девушку.