Фелис, Корсия
Лишь она одна могла овеять свое исчезновение такой непроницаемой тенью. Морган не считал дни с тех пор, как Ивэн приказал отыскать ее, хладнокровно убеждая, что она жива. Она, огненная Мириам из Руаля, лежала на погребальном алтаре в замковой часовне, а потом исчезла. Без следа, без отпечатка, что можно было различить. Исчезнув, словно комета с небосвода, она не оставила бы после себя ни пылинки, но в руках Моргана лежал амулет – тонкая серебряная цепочка с медальоном, усыпанным темными каплями гранатового камня. Спрятанные внутри него соцветия лаванды все еще хранили свой аромат с того дня, когда он подарил его.
Моргану хотелось верить, что, бросив свой медальон на столе в голубятне, – их общем месте, куда приходили мольбы о помощи со всех Изведанных земель, – она давала знать, что жива. И, с тех пор как он нашел его, вся жизнь обратилась в сплошное скитание. Он стал бродягой, меняя в беспорядке коней, лодки и корабли, покрываясь дорожной пылью и морской солью. Он бросился искать ее по деревенькам Дагмера, ринулся за гряду, появился в Айриндоре, но не услышав даже ее тени, отправился прочь с континента. Дорога, лишь в которой он прежде обретал себя, нынче опротивела ему.
Словно оглушенный, он мчался в дом под красной крышей, едва оказавшись в Корсии. Его пьянила надежда. Бездушная и наивная. Ведь они оба так мечтали о нем, оба совсем не желали покидать его стен. Но Моргана встретили лишь звенящая пустота, пыль и прозрачные паучьи кружева. Он пролежал на той кровати, что они делили с Мириам не так давно, от рассвета до самого заката, не смея сомкнуть глаз. Зима, пусть и ласковая, бесснежная добралась и до Фелиса, потому ночи стали холоднее, но Морган оставался недвижим подобно статуе, лишь крепче стискивал зубы. Он вспоминал те исполненные счастьем дни, когда они, соединенные общей дорогой и долгом, по привычке разделяли это ложе по разные его стороны, но пространство между ними было нерушимо, словно Дагмерская гряда. Как только в ту пору ему не довелось понять, что он тяжело болен скверной, околдован и безволен? Однажды поутру он едва не лишился разума от охватившего его вожделения, однажды ночью он пьяный и беззаботный поцеловал Мириам, когда Великое море, разделившее Дагмер и Корсию, истончило кандалы, сковавшие его шею. Только теперь Морган признавал, что никогда и не был охвачен любовью к той ведьме, что выкрала его жизнь, но был безвольно связан запретом прикасаться к кому-то кроме нее.
ВЫ ЧИТАЕТЕ
Последние стражи Аарона. Изгнанники
FantasyУ монеты всегда две стороны. Кто-то скажет, что Дагмер оказался в руках недостойного, а Гален Бранд назовёт так прежних королей. Кто-то скажет, что маги были свободны, а он заявит, что они были рабами, пока жили по велению Договора. Айриндор погруз...
