Разрушенный дворец

11

Элла
– Ты убила монашку ради этого прикида? – спрашивает Истон, когда ранним воскресным утром я залезаю в его пикап.
Я хлопаю рукой по приборной панели.
– Заткнись, и поехали.
Он послушно заводит мотор и направляет машину к массивным железным воротам, которые отгораживают особняк от главной дороги.
– С чего такая спешка? От кого мы убегаем? От Стива?
Хотя Стив сейчас живет с Диной в пентхаусе отеля «Хэллоу-Окс», мы все равно то и дело натыкаемся на него в особняке. Он поднимает Каллуму настроение, но я чувствую себя неловко в его присутствии и стараюсь избегать встреч с ним. Наверное, это уже все заметили.
– От Рида, – отвечаю я. – Он не хотел, чтобы я поехала.
– Да, и он не особо радовался, когда узнал, что я тоже еду.
Я смотрю в заднее окно, чтобы убедиться, что Рид не бежит за пикапом. Он был не в лучшем расположении духа, когда я выходила из дома, но, как я уже сказала ему, это его проблемы. Мне же хочется изучить каждого, кто придет сегодня на церемонию прощания с Брук.
К тому же кто-то должен поддержать Каллума, когда будут хоронить его невесту. Мне не хотелось бы, чтобы он справлялся с этим в одиночку, и раз о присутствии Рида не может быть и речи, а близнецы отказались ехать, то остаемся мы с Истоном. Каллум уехал перед нами со своим шофером Дюраном, потому что после похорон у него какие-то дела в городе.
– И что ты сделала? Занималась с ним сексом, заставив подчиниться? И теперь он в отключке, пребывая в посторгазменном блаженстве?
– Заткнись.
Я отыскиваю на телефоне свой микс из треков, способных приободрить любую девушку, и врубаю музыку.
Но Истона ничто не может заставить замолчать, и он начинает кричать мне через песню:
– Что, ты еще не трахалась с ним? Наверное, у бедняги яйца уже фиолетовые.
– Я не собираюсь обсуждать с тобой свою личную жизнь, – сообщаю я ему и делаю громкость еще выше.
Следующие километров восемь Истон смеется.
Горькая правда в том, что это Рид мучает нас. Три последних ночи он снова спал в моей кровати, и мы много шалили. Ему нравится, когда я касаюсь его – везде. Ему нравится, когда я делаю ему минет, и он с радостью отвечает мне оральными ласками. Черт, да он может часами зависать у меня между ног, если я позволяю ему. Но дойти до конечной точки? Эта тема закрыта до тех пор, пока «история с Брук», как говорит Рид, не разрешится.
И поэтому я нахожусь в странном состоянии удовольствия и предвкушения. Рид дает мне почти все, но этого мало. Однако, если бы ситуация была противоположной, он стопроцентно проявил бы уважение к моим желаниям. Поэтому мне придется уважать его, что отстойно.
Когда мы подъезжаем к похоронному бюро, Каллум уже ждет нас у входа. Он одет в черный костюм, который, наверное, стоит больше, чем моя машина, а волосы зачесаны назад, отчего он кажется моложе.
– Вам необязательно было ждать нас, – говорю я, когда мы подходим к нему.
Он качает головой.
– Вы слышали Хальстона – нам нужно показать, что мы одна дружная семья. Так что, если появимся все вместе, остальные поверят, что мы благопристойные и ни в чем неповинные люди.
Я не говорю этого вслух, но уверена, что никого не впечатлит эта маленькая демонстрация внутренней силы Ройалов, учитывая, что все мы – члены семьи подозреваемого в убийстве.
Мы втроем входим в мрачное здание, и Каллум ведет нас через арку налево. Там оказывается что-то типа небольшой часовни с рядами отполированных деревянных скамеек и подиумом, на котором стоит...
Гроб.
Стоит мне увидеть его, как пульс учащается. О боже. Поверить не могу, что Брук действительно лежит там.
В голову приходят ужасные мысли, и, встав на цыпочки, я шепчу на ухо Каллуму:
– Ей делали вскрытие?
Каллум отвечает угрюмым кивком.
– Результатов еще нет. – Он на секунду умолкает. – Но подозреваю, что они еще возьмут анализ ДНК у плода.
При мысли об этом меня начинает подташнивать, потому что впервые за все время с тех пор, как начался этот кошмар, до меня вдруг доходит, что в том пентхаусе погибло двое: Брук... и невинное дитя.
Проглотив прилив желчи, я заставляю себя отвести взгляд от глянцевого черного ящика и поднимаю глаза на огромную фотографию в рамке, которая стоит на подставке рядом с ним.
Брук, может, и была ужасным человеком, но даже я не могу отрицать ее красоту. На фотографии улыбающаяся Брук в сарафане с милым узором. Светлые волосы распущены, голубые глаза сияют, и она смотрит прямо в камеру. Настоящая красавица.
– Черт, все это вгоняет меня в депрессию.
Это точно.
Когда-то я была такой бедной, что не смогла себе позволить устроить для мамы похороны. Церемония прощания стоила в два раза больше кремации, поэтому я решила не проводить службу. Все равно бы никто не пришел. Хотя маме, наверное, понравилось бы.
– Идешь? – кивая вперед, спрашивает Истон.
Проследив за его взглядом, я опять упираюсь глазами в гроб. Он открыт, поэтому я отказываюсь подходить, качаю головой и нахожу себе место где-то в середине, а Истон тем временем неспешной походкой идет вдоль центрального ряда, засунув руки в карманы. Пиджак натягивается на его широких плечах, когда он наклоняется вперед. Интересно, что он видит?
Оглянувшись по сторонам, я удивляюсь количеству гостей. Вернее, почти их полному отсутствию: в часовне чуть больше десяти человек. Похоже, у Брук и правда не было друзей.
– Вон отсюда!
Я вздрагиваю, услышав пронзительный вопль Дины. По крайней мере, один друг у Брук был.
Только через мгновение до меня доходит, что Дина обращается к нам. Она метает взгляды-молнии в нас с Истоном, который только что отошел от гроба.
– Как вам не стыдно?! – кричит она, и я еще никогда не видела ее такой безумной. Она покраснела от злобы, во взгляде зеленых глазах пылает ярость. – Вам, Ройалам, здесь не место! А ты...
Теперь она переключается на меня.
– ...ты даже не член семьи! Вон! Все вы!
Не знаю, как выглядит невиновность, но в своем списке подозреваемых я ставлю Дину на первое место. Женщина, которая шантажом уложила бедного парня в свою постель, вполне способна и на что-то похуже.
К нам подходит Каллум с каменным выражением лица. Стив в таком же черном костюме следует за ним по пятам. Взгляд Стива останавливается на черном мешке, который служит мне платьем, но это единственное, что попалось мне под руку в первом магазине одежды в молле. Оно размера на два больше, но больше черных платьев в моем гардеробе нет, за исключением маминого. Однако оно вызывает у меня печальные воспоминания и к тому же слишком сексуальное для похорон.
– Мы никуда не уйдем, – натянутым голосом говорит Каллум. – Если уж на то пошло, у нас больше прав быть здесь, чем у тебя, Дина. Я должен был жениться на ней, ради всего святого!
– Да ты даже не любил ее, – рычит Дина. Она так сильно дрожит, что ее качает из стороны в сторону. – Для тебя она была всего лишь секс-игрушкой!
Я быстро оглядываю комнату, чтобы посмотреть, кто еще это слышал.
Все слышали. Взгляд каждого, кто находится в этой комнате, прикован к этой перепалке, включая священника. Он сердито взирает на нас с подиума, и я не единственная, кто это замечает.
– Дина. – Стив говорит тихо, но властно, и эту нотку я слышу впервые. Обычно он разговаривает в добродушно-веселой манере, но точно не сейчас. – Ты выставляешь себя на посмешище.
– Мне плевать! – кричит она. – Им здесь не место! Она была моей подругой! Она была мне как сестра!
– Она была невестой Каллума, – рявкает на нее Стив. – Какие бы чувства он к ней ни испытывал, мы знаем, какие чувства к нему были у нее. Она любила Каллума. Она бы хотела, чтобы он был здесь.
Эти слова заставляют Дину заткнуться, но лишь на секунду. Она устремляет свой полный ярости взгляд на меня.
– Что ж, тогда ей здесь точно не место!
Стив опасно прищуривается.
– Черта с два ей тут не место. Элла – моя дочь.
– Она твоя дочь от силы минут пять! Я же твоя жена, черт подери!
Священник громко откашливается. Наверное, ему не нравится, что она поминает черта посреди часовни.
– Ты ведешь себя как ребенок, – резким голосом говорит Стив. – Только позоришь себя. Поэтому сядь на место, пока тебя не вышвырнули отсюда.
Тут Дина умолкает надолго. Метая громы и молнии в нашу сторону, она сердито шагает к первому ряду и опускает свой зад на скамью.
– Мне очень жаль, что так получилось, – извиняется Стив, но смотрит только на меня. – Сегодня она немного... эмоциональна.
Истон едва слышно фыркает, как будто хочет сказать: «Немного?».
Каллум коротко кивает.
– Давайте уже сядем. Служба скоро начнется.
Я с облегчением вздыхаю, когда Стив уходит, чтобы сесть рядом со своей гадюкой женой. Хорошо, что он не сел с нами. Каждый раз, когда кто-то упоминает, что я его дочь, мне становится невообразимо неловко.
К моему удивлению, Каллум тоже садится не с нами, а на первой скамье в противоположном от О'Халлоранов ряду.
– Он прочитает речь, – говорит мне Истон.
Я поднимаю брови.
– Серьезно?
– Он был ее женихом, – пожав плечами, отвечает Истон.
Точно. Я все время забываю о том, что их пагубные отношения и ненависть Каллума к Брук не были достоянием общественности.
– Было бы подозрительно, если бы он... блин, вот дерьмо! – Истон обрывает фразу, когда его взгляд скользит направо.
Я замираю на месте, когда вижу, почему именно он выругался. В часовню входит детектив, который на этой неделе приезжал в Астор-Парк, Казинс, кажется. Рядом с ним – черноволосая женщина небольшого роста. На их ремнях золотом отливают полицейские значки.
Но как бы сильно я ни нервничала в их присутствии, внутри меня все ликует. Как бы мне хотелось, чтобы Рид сейчас был здесь, и тогда я бы сказала ему: «Вот видишь! Полицейские пришли, потому что тоже думают, что убийца может заявиться сюда!».
– Надеюсь, они не собираются допрашивать нас, – шепчу я Истону, внимательно разглядывая гостей.
Любой из них может оказаться убийцей. Мой взгляд останавливается на затылке Каллума. У него был мотив, но он ни за что не позволил бы обвинить своего сына в преступлении, которое сам совершил. К тому же он был вместе с нами в Вашингтоне.
Я перевожу взгляд на Стива. Ну какой у него мог быть мотив? Если бы в гробу лежала Дина, он стал бы моим главным подозреваемым, но его не было девять месяцев, а значит, он никак не мог быть отцом ребенка Брук. Стива можно исключить.
Больше я никого не знаю. Может, это один из них. Но кто?
– Папины адвокаты по-прежнему тянут время, – шепчет в ответ Истон. – Так что если это и случится, то только на следующей неделе. Зато они говорили с Уэйдом.
Я глубоко вздыхаю.
– Уже?
Интересно, почему Вэл ничего мне не сказала? Но потом понимаю, что у нее вряд ли была возможность это сделать.
С тех пор как начался весь этот хаос, мне почти не удается пообщаться с лучшей подругой. Я знаю, что она скучает по мне, и я тоже по ней скучаю, но когда в твоей жизни происходит такое дерьмо, нет времени на то, чтобы гулять, болтать и веселиться.
– Они расспрашивали его о драках Рида, – рассказывает Истон, – и о девчонках, с которыми он встречался.
– Что за черт? Почему это так важно? – Почему-то именно из-за этого мне становится особенно не по себе. Зачем полицейским разбираться в прежних отношениях Рида или текущих, со мной?
– Не знаю. Просто передаю тебе то, что рассказал мне Уэйд. И это все, что он рассказал. Они даже не говорили с ним о Брук или... – Он снова умолкает посреди фразы. – Нет, вы издеваетесь? Это уже просто бред какой-то.
Я опять оборачиваюсь и вижу Гидеона, который идет в нашу сторону.
Истон шепчет мне уголком рта:
– Что здесь делает Гид? Кто будет ехать три часа, чтобы попасть на похороны стервы, которую едва мог выносить?
– Я просила его приехать, – признаюсь я.
Он изумленно смотрит на меня.
– Зачем?
– Потому что мне нужно поговорить с ним.
Я не вдаюсь в подробности, и Истон не успевает расспросить меня, потому что Гидеон уже рядом.
– Привет, – шепчет самый старший из братьев Ройал.
Но смотрит он не на нас, а на гроб Брук.
Представляет ли он, что там Дина? Я бы не удивилась. Жена Стива шантажирует Гидеона шесть месяцев, если не больше.
Я двигаюсь, чтобы освободить место, и он садится рядом с Истоном. Гидеон – семейная аномалия Ройалов. Он выглядит не таким мускулистым, как его младшие братья, и волосы у него не темные, хотя глаза голубые, как у всех остальных.
– Как учеба? – смущенно спрашиваю я.
– Нормально.
Я почти не общалась с Гидеоном, потому что он учится в колледже, в нескольких часах езды от Бэйвью, и знаю о нем совсем немного. Он пловец. Встречался с Саванной Монтгомери. Спит или спал с Диной. Посылал эротические фотки своей девушке.
Если бы Гидеон и убил кого-то, то это была бы Дина.
Но... Дина и Брук внешне очень похожи. Обе – блондинки с длинными волосами, как у моделей в журналах. Обе худые как палки, но с внушительным бюстом. Со спины их легко можно принять за сестер.
– Спасибо, что приехал, – говорю я Гидеону и украдкой изучаю его лицо. У него абсолютно бесстрастное выражение – интересно, так выглядят виновные?
– Так и не понял, зачем ты меня позвала, – звучит его резкий ответ.
Я медлю в нерешительности.
– Ты можешь задержаться после службы? Будет неловко разговаривать, когда... – Я киваю в сторону огромной фотографии Брук.
Он кивает в ответ.
– Да, поговорим потом.
Истон, тоже глядя на фото, вздыхает.
– Ненавижу похороны.
– А я никогда не была на похоронах, – признаюсь я.
– Но как же твоя мама? – нахмурившись, спрашивает он.
– У меня не было на них денег. Я смогла заплатить только за кремацию, а потом развеяла ее пепел над океаном.
Гидеон поворачивается ко мне с удивленным видом, в то время как Истон произносит:
– Да ну на фиг!
– Ага, – отвечаю я, не понимая, почему они оба так таращатся на меня.
– Мы тоже развеяли пепел нашей мамы над океаном, Атлантическим, – тихо говорит Гидеон.
– Папа собирался похоронить ее, но близнецам стало страшно, что черви прогрызут гроб. Они насмотрелись каких-то передач на канале «Дискавери» или где-то еще. Поэтому он пошел им навстречу и согласился на кремацию. – На лице Истона появляется искренняя улыбка, которая разительно отличается от его фирменной дерзкой ухмылки, – такая нежная, открытая. – Мы вынесли урну из дома и дождались восхода солнца, потому что она любила утро. Сначала не было даже легкого ветерка, а вода напоминала стекло.
Тут его рассказ подхватывает Гидеон.
– Но как только пепел попал на воду, откуда ни возьмись дунул сильный порыв ветра, и начался такой отлив, что я мог бы пройти милю, а волны не достали бы даже до коленей.
Истон кивает.
– Было такое ощущение, что океан захотел забрать ее.
Какое-то время мы сидим в тишине, думая каждый о своих собственных потерях. Сегодня тоска по маме не разрывает мне сердце, особенно когда я сижу рядом с двумя широкоплечими братьями Ройал.
– Это прекрасное воспоминание, – шепчу я.
Я больше не подозреваю Гидеона в убийстве. Он слишком сильно любил свою мать. Разве он мог убить женщину?
Истон озорно улыбается.
– Мне нравится, что наши мамы наблюдают за нами с обоих побережий.
Я не могу не улыбнуться в ответ.
– Мне тоже.
Мой взгляд перемещается на первый ряд, где сидят Дина и Стив, и моя улыбка тут же исчезает. Стив вытянул руку вдоль спинки скамьи за Диной. Она привалилась к нему, ее плечи слегка подрагивают. Ее скорбь напоминает мне, почему мы все здесь. Это не тусовка в часовне.
Это похороны женщины, которая была всего на десять лет старше меня. Брук была молода и, несмотря на все ее недостатки, не заслуживала смерти, особенно насильственной.
Может, Дина тоже не убийца. Вообще-то, она единственная здесь, кто горюет по-настоящему.
Священник встает на подиум и просит всех занять свои места.
– Друзья и близкие, сегодня мы собрались здесь, чтобы оплакать кончину Брук Анны Дэвидсон. Давайте встанем, возьмемся за руки и помолимся, – произносит нараспев седовласый мужчина.
Как только мы встаем, начинает играть музыка. Мальчики поправляют галстуки. Я тоже разглаживаю складки на платье и беру их за руки, желая, чтобы Рид тоже был здесь. После коротких мгновений тишины тихий голос священника зачитывает нам текст из Библии о том, что всему свое время. Видимо, Брук пришел срок умереть в возрасте двадцати семи лет. Он ничего не говорит про нерожденного ребенка Брук, и я начинаю гадать: может, полиция решила скрыть эту деталь от общественности?
В конце молитвы священник просит нас всех сесть, и на подиум выходит Каллум.
– Это все так странно, – бубнит Истон себе под нос.
Если Каллум думает так же, то по нему этого не скажешь. Он ровным голосом рассказывает о том, что Брук занималась благотворительностью, о ее преданности друзьям, о любви к океану и заканчивает тем, что по ней будут скучать. Речь получилась короткой, но на удивление сердечной. Закончив, он вежливо кивает Дине и занимает свое место. У Дины хватает совести не наброситься на него снова. Она просто кивает в ответ.
На подиуме снова появляется священник и спрашивает, есть ли еще кто-нибудь, кто хочет поделиться воспоминаниями об усопшей. Все тут же поворачиваются к Дине, но она отвечает лишь громким всхлипом.
Священник завершает церемонию еще одной молитвой, а затем приглашает всех остаться на закуски, которые будут поданы в соседней комнате. Служба заняла от силы минут десять, и из-за ее быстротечности и того, как мало людей пришло попрощаться с Брук, меня начинают душить слезы.
– Ты плачешь? – тревожно спрашивает Истон.
– Это все так ужасно.
– Что именно? Сами похороны или папина речь?
– Похороны. Здесь почти никого нет.
Он оглядывает часовню.
– Наверное, потому что она была не самым хорошим человеком.
Была ли у Брук семья? Я пытаюсь припомнить, что она мне рассказывала. По-моему, я никогда и не спрашивала. Ее мама умерла, когда она была совсем молодой. Больше мне ничего неизвестно.
– Наверное, но я не думаю, что на моих народу будет больше, – признаюсь я. – Я почти никого не знаю.
– Да ну, все жополизы штата примчатся, чтобы выразить Каллуму свою поддержку. Это будут большие похороны. Не такие большие, как мои, но не маленькие точно.
– У тебя все всегда больше, чем у остальных, правда, Ист? – сухим тоном спрашивает Гид.
Я удивленно смотрю на него. Кажется, я еще ни разу не слышала, чтобы он шутил.
Истон гогочет.
– Ты и сам знаешь, бро.
Его смех кажется слишком громким для Каллума, и он поворачивается и сердито смотрит на нас. Истон выглядит пристыженным и немедленно утихомиривается. Гидеон же отвечает на взгляд отца таким же пристальным взглядом и скрещивает руки на груди, словно провоцируя Каллума подойти к нам и наорать на нас. Каллум поворачивается к Стиву и обреченно вздыхает.
– Ну что, поговорим? – спрашивает Гидеон.
Кивнув, я следую за парнями по проходу, и мы втроем выходим в коридор. Все остальные перемещаются в соседнюю комнату, чтобы воспользоваться предложением священника, но мы остаемся.
– Недавно вечером мы с Ридом разговаривали, – начинаю я, хотя фактически это я говорила, а Рид лишь ответил, что я сошла с ума, – и мы подумали, что было бы неплохо покопаться в прошлом Брук и выяснить, кто мог бы хотеть, чтобы она... – я понижаю голос, – умерла. Я надеялась, что ты сможешь в этом помочь.
У Гидеона озадаченный вид.
– И как именно я могу помочь? Я едва знал Брук.
Истон же сразу понимает, почему я обратилась к Гидеону.
– Да, но ты спишь с Диной, а она знала Брук лучше, чем кто-либо.
Гидеон стискивает челюсти.
– Вы сейчас серьезно? Предлагаете мне снова прыгнуть в постель к этой... этой... стерве, – шипит он, – только чтобы выжать из нее какую-нибудь информацию?
Его лицо краснеет от злости, и я чуть отступаю назад, испугавшись. Впервые вижу, чтобы Гидеон выходил из себя. Из всех Ройалов он был самым уравновешенным.
– Я не прошу тебя спать с ней, – возражаю я, – просто выведать у нее какие-нибудь подробности.
Он смотрит на меня со скептическим видом.
– Ты действительно настолько наивна, Элла? Она и секунды не продержится, как начнет домогаться меня, понимаешь?
Я морщусь от смущения.
– Так что забудь об этом, – резким тоном говорит Гидеон. – С тех пор как умерла Брук, Дина была так расстроена, что даже ни разу не позвонила мне. Так что пока она не вспомнит о моем существовании, я смогу пожить своей гребаной жизнью без нее. Надеюсь, что теперь, когда Стив вернулся, она вообще забудет обо мне раз и навсегда.
– Прости, – шепчу я. – Это была дурацкая идея.
Истон с осуждением качает головой.
– Да уж, Гид, как жестоко! Разве ты не хочешь помочь Риду?
Его брат даже открывает рот от изумления.
– Поверить не могу, что ты только что сказал это. Конечно, я хочу помочь Риду!
– Да? Ну, мы оба знаем, что он перетрахал бы всех стерв в этом штате, если бы на кону была твоя жизнь. Рид сделал бы все что угодно, чтобы спасти тебя.
Я согласна с Истоном. Рид предан своим близким до мозга костей. Он бы жизнь положил за свою семью.
Черт, да он бы убил за нее.
Хватит!
Я отгоняю от себя эту жуткую мысль и обращаю все внимание на Гидеона.
– Послушай, ты не должен этого делать, если тебе так неприятно. Я прошу лишь одного: если ты вдруг окажешься в компании Дины, просто постарайся узнать, кто еще мог бы ненавидеть Брук, и что-нибудь про всех этих людей, что пришли сегодня.
– Ладно, посмотрим, что я смогу сделать, – помолчав, отвечает он.
– Спаси...
– Но только если ты сделаешь кое-что для меня, – перебивает Гидеон.
Я морщу лоб.
– Что именно?
– Когда ты переезжаешь к Стиву?
– Что? – Теперь я в еще большем недоумении.
– Когда ты переезжаешь к Стиву? – повторяет Гидеон.
– Зачем ей переезжать к Стиву? – спрашивает Истон.
– Потому что он ее отец, – нетерпеливо объясняет Гидеон, а потом снова переключается на меня. – Вся эта фигня, которой шантажирует меня Дина, должна быть спрятана где-то у нее. Найди эти фотографии и верни мне.
Я хмурюсь.
– Если я даже перееду к Стиву, чего мне совершенно не хочется, то где же мне начать искать?
– У нее должен быть сейф или что-то типа того, – подсказывает он.
– Ладно, а когда я найду этот секретный сейф, как мне его открыть – при помощи телепатических способностей?
Гидеон пожимает плечами.
– Я буду не против, если ты выбьешь его кувалдой из стены. А Стиву мы скажем, что вы с Ридом поругались.
Я смотрю на него открыв рот.
– Это ужасная идея, на которую я никогда не соглашусь.
Гидеон хватает меня за руку.
– Я не единственный, кого ты можешь спасти. – Его голос звучит тихо и пугающе. – Саванна тоже по самые уши в этом. Окружной прокурор ест из Дининых рук. Он как-то раз приехал ко мне в колледж и показал два заявления о возбуждении уголовных дел: одно – на Сэв, другое – на меня. Они собрались обвинять нас в вещах, о незаконности которых я и понятия не имел.
Глядя на его побледневшее лицо, я проникаюсь сочувствием. На его лбу выступили капельки пота.
– Я не знаю, – медленно отвечаю я.
– Хотя бы подумай об этом, – умоляет он, в отчаянии сильнее сжимая мой локоть.
– Я сделаю все, что в моих силах, – наконец соглашаюсь я.
Я никогда не была особо близка ни с Гидеоном, ни с Саванной, но то, что делает с ними Дина, отвратительно.
– Спасибо тебе.
– Но только если ты не останешься в долгу, – поднимая бровь, напоминаю я ему.
– Я сделаю все, что в моих силах, – повторяет он мои слова.
– Так что, у Саванны правда могут быть проблемы из-за тех присланных фоток с обнаженкой? – спрашивает Истон своего брата по дороге к выходу.
– И Дина, и окружной прокурор утверждают, что да, но я не знаю, – признается Гидеон. – Мне не хотелось искушать судьбу, поэтому я и расстался с ней. Надеялся избавить ее от всего этого, но... – Он ругается себе под нос. – Дина все время напоминает мне о том, что Сэв тоже в это впутана. Ее дежурная угроза, когда мне не особо хочется идти ей навстречу.
Да уж. Каждый раз, когда я думаю, что Дина О'Халлоран не может опуститься в своих поступках еще ниже, мне доказывают обратное.
Засунув руки в карманы, Гидеон медленно выходит за нами на парковку. Затем, уже положив руку на ручку двери своего автомобиля, он оборачивается через плечо.
– Хотите знать, кто был на похоронах? – Гид кивает головой на вход. – Проверьте гостевую книгу.
Мы с Истоном смотрим друг на друга, вытаращив глаза: ну почему никто из нас не додумался до этого?
– Ладно, мне пора, – бурчит Гидеон. – До колледжа путь не близкий.
– Увидимся, бро, – кричит ему вслед Истон.
Гидеон коротко машет нам рукой, залезает в машину и уезжает.
– Мне так жалко его, – признаюсь я Истону.
В его голубых глазах мелькает боль.
– Да, мне тоже.
– Давай посмотрим на эту гостевую книгу.
Я поворачиваюсь, чтобы вернуться внутрь, но врезаюсь в Каллума.
– Уже собрались домой? – спрашивает он.
За его спиной маячит Стив. А Дина, видимо, еще в здании – там же, где и гостевая книга.
Истон помахивает ключами.
– Через пару минут. Мне нужно в комнату для маленьких мальчиков.
Его отец кивает.
– Хорошо. И еще было бы хорошо, если бы сегодня ты остался дома. – Он предупреждающе смотрит на Истона. – Никаких безбашенных вечеринок или боев в доках. Я серьезно.
– Мы закажем еду домой и потусуемся у бассейна, – на удивление мне, послушно обещает Истон. Он показывает мне телефон, давая понять, что сделает фотографии страницы из гостевой книги, пока я буду отвлекать наших отцов. – Скоро вернусь.
Как только Истон оказывается вне переделов слышимости, в разговор вмешивается Стив.
– Вообще-то, я хотел бы, чтобы Элла поехала со мной.
Я тут же смотрю в глаза Каллуму. Видимо, он замечает мою панику, потому что быстро отвечает Стиву:
– Это не самая хорошая мысль. Я считаю, что сегодня Элле лучше держаться подальше от Дины.
Я глазами благодарю Каллума, но Стива все это явно не радует.
– Со всем уважением, Каллум, но Элла – моя дочь, а не твоя. Я был более чем не против, чтобы она жила у тебя какое-то время. Но буду честен: мне бы не очень хотелось, чтобы она и дальше оставалась в твоем доме.
Каллум хмурится.
– Это еще почему?
– Ну сколько можно уже говорить об этом? – В голосе Стива слышится нетерпение. – Для нее это не самое подходящее место, ведь Риду грозит пожизненный срок. Копы все время пытаются что-то разнюхать и допрашивают всех в Эллиной школе. К тому же...
Каллум с раздражением перебивает его.
– Твоя жена с оскорблениями набросилась на Эллу перед службой. И ты действительно думаешь, что твой дом – дом Дины – сейчас для Эллы лучше? Тогда ты сошел с ума.
Голубые глаза Стива темнеют от гнева.
– Дина эмоционально неуравновешенна, но ее хотя бы не обвиняют в убийстве, разве не так, Каллум? И Элла – моя дочь...
– Речь идет не о тебе, Стив, – рявкает Каллум. – Вопреки тому, что ты думаешь, мир не вращается вокруг тебя одного. Я несколько месяцев являюсь опекуном Эллы. Я одевал ее, кормил, делал все, чтобы она ни в чем не нуждалась. Сейчас для этой девочки я единственный, кого она может воспринимать в качестве отца.
И он прав. От пылкой речи Каллума у меня на глаза наворачиваются слезы. Кроме мамы, обо мне так, как он, больше никто по-настоящему не заботился, не старался, чтобы я «ни в чем не нуждалась».
– Я хочу вернуться вместе с Истоном, – проглотив ком в горле, тихо говорю я.
Стив, прищурившись, смотрит на меня. В его взгляде читается обида из-за предательства, но я не чувствую себя виноватой.
– Пожалуйста, – добавляю я, глядя прямо в глаза Стиву. – Ты сам сказал, что Дина сейчас совершенно не в себе. Для нас обеих будет лучше, если я пока не буду попадаться ей на глаза, по крайней мере, хоть какое-то время. К тому же от дома Ройалов мне проще добираться до пекарни.
– Пекарни? – непонимающе переспрашивает Стив.
– Ее работа, – резким голосом поясняет Каллум.
– По утрам я работаю в пекарне неподалеку от школы, – объясняю я. – Если останусь с вами в городе, то это еще плюс полчаса в дороге, а я и так встаю на рассвете. Так что остаться у Ройалов кажется мне более разумным.
Затаив дыхание я жду, что ответит Стив.
После длинной паузы он кивает головой.
– Хорошо, можешь вернуться к Каллуму. Но это не навсегда, Элла, – предупреждает он. – Помни об этом.