Клин к лином

Большой Камин

Денис едет на велосипеде по влажной дороге, а вокруг него поле, ветреное, цветастое и невыносимо жгучее, как воздух в бабушкиной теплице. Среди желтых скоплений лютиков и незабудок раздается зудящий шум шмелей и пчелок. Армии скачущих кузнечиков бьются о колеса, о голые ноги, щекочут слух зудящим стрекотом. Далеко впереди безоблачное синее небо натыкается на острые верхушки деревьев. Там, у подножья леса, Дениса ждут ребята.
На сегодняшнем уроке гитары Толик неожиданное пригласил его на рыбалку. Вот так просто, по-приятельски, словно вчера Денис совсем-совсем не опростоволосился перед Славой. Тот идею лучшего друга мгновенно подхватил. Денис долго размышлял, как бы повежливее отказать, но в итоге согласился, потому что иначе не мог. И лишь придя домой, он понял, как ему будет трудно: пусть рыбалка не его конек, но ошиваться у тинной воды ему не желательно. Однако инициатива Толика – это хороший повод выровнять отношения со Славой. Такой шанс он не захотел упускать, даже из-за фобии.
Денис и подумать не мог, что эта безобидная встреча с друзьями превратится в испытание его чувств: впереди, среди высоких стеблей талины, прямым маршрутом к тому же месту шагает Мурат. Толик обманщик: не он ли говорил, что Котов редко проводит с ними время? Видеть его так скоро, буквально на следующий день, – чертовски нервно и смущающе.
Велосипед подскакивает на кочке. Денис кричит первое, что приходит в голову:
– Хэй! Может, подвезти?
Мурат резко разворачивается. Он жмурится от солнца, закрывая обзор ладонью. Денис, остановившись рядом, кивает на багажник.
– На своих двоих дойду.
Денис откуда-то знает, что это равнодушие – не равнодушие вовсе. Так, наигранное нечто. Потому что Мурат смущен, так же как и он.
– О, ну тогда вместе пройдемся.
Мурат на долю секунды закатывает глаза и с заметной резкостью отправляется вперед, не дожидаясь, пока Денис перекинет ногу через высокую раму и слезет с велосипеда.

Лес на горизонте с каждым шагом лениво качается из стороны в сторону. Воздух вокруг волнуется и дрожит, как сквозь толстенные выпуклые очки. Денис вытирает лицо и видит на ладони жирный блеск. Мурат тоже блестит от пота; его черные волосы на загривке мокрые и стоят торчком. Он молчит и дуется, как рыба-еж, на каждую попытку Дениса выудить из него хотя бы одно слово.
– Ты молчишь, значит, ты злишься на меня?
Мурат останавливается и все-таки отвечает на вопрос, пусть и с задержкой:
– Нет. – Он упрямо не пересекается с Денисом взглядом.
«Это ведь не значит, что я все безвозвратно испортил, не значит же?»
– Что бы я ни сделал, извини. Я, наверное, дурак.
Они неловко стоят на рваной дороге посреди поля и громкого стрекота: Мурат, насупившись, глядит в небо; Денис отвлеченно считает кузнечиков, бьющихся об его ноги.
– Извиняться, похоже, твоя привычка? – Мурат с заметным облегчением перестает держать лицо: теперь его взгляд потерянный, как у брошенного котенка, а скулы и уши горят красным.
Денис хочет ответить, что нет, что ему просто стыдно и страшно, что он без понятия, как со всем разобраться. Хочет сказать, мол, давай, не будем усложнять, потому что да, с тобой сложно, невыносимо сложно.
«Может, забудем все и начнем заново?»
– Едь вперед. – Мурат опережает его мысли.
Денис, посчитав, что таким образом тот ставит точку в их вопросе, послушно убирает подножку и уже отталкивается от земли, как раздается:
– Только медленнее, а то не запрыгну.
Денису стоит титанических усилий не начать давить лыбу. Его сердце скачет так, что вот-вот начнется тахикардия.
Велосипед под весом двоих жалобно скрипит, вклинивается в жаркий воздух тяжело, точно в застывший желатин. У края лужи кучкуется стая черно-белых капустниц. Они в одно мгновение разлетаются по сторонам, когда колеса проезжают по грязи, и летят вровень с велосипедом еще долгое время. Тень Мурата возвышается позади. Его руки давят на плечи, цепляясь за ткань футболки. Он смотрит в сторону, где на стыке гравийная дорога выходит на трассу. Там, у крошечного фонарного столба, стоит одинокая автобусная остановка.
Поляна, где их ждут ребята, старательно вытоптана и скрыта от посторонних глаз густыми кустами. Слава рыбачит на мостике в окружении вредного гнуса; он так сосредоточен, что не видит никого вокруг себя. Толик, выуживая палатку из чехла, тихо ругается на него, мол, никакой помощи в этом доме. Денис спешит ему помочь, пока Мурат разжигает костер.
Толик между делом спрашивает:
– Впервые на природе ночуешь?
Недалеко слышится треск подожженных полешек. Мурат, закончив, вытирает руки о штанины.
– Не. Я ходил однажды в поход. Еще в средних классах. – Денис неосознанно ловит себя на том, что хочет смотреть на Мурата без перерыва. – Но там все было не так первобытно.
Толик хохочет:
– Природа и должна быть первобытной. В такой обстановке легче подружиться и узнать друг друга получше. Как считаешь?
Его слова наводят на мысли, что эта ночевка изначально не просто встреча, не просто приятное времяпровождение (хотя насколько приятным оно может быть вблизи реки?). Он смотрит Толику в глаза и видит там что-то задорное, какую-то хитринку.
– Кстати, ты как сам? Сильно болел после выпускного? Слава говорит, что ты куда-то ушел посреди тусы. – Заметив, что Денис вот-вот начнет каяться за вчерашнее, Толик спешно добавляет: – Все нормально, не извиняйся за это. Я тоже на полвечера пропал, Сашку искал. Ну и набегался я с ней, ужас. Если бы не Славка, так и не поймали бы. Отец устроил ей взбучку, конечно...
Слава, услышав, что говорят о нем, что-то кричит с берега. Он поднимается по угору с удочкой на плече и с ведерком, в котором плещется рыбешка.
– Клюет? – Мурат протягивает ему жаренный на огне зефир, и Славка съедает угощение прямо с рук.
Денис чувствует, как ревность бурлит в нем неистовой магмой.
– Че попало. Окуньки одни. – Ответ звучит невнятно из-за занятого рта. – Для кошаков сойдет.
Спустя какое-то время, когда разогрев с Толиком на гитаре уже в самом разгаре, Слава вновь возвращается с реки, теперь босым, с потемневшими от воды краями шорт и с мокрыми волосами.
– Ну даете! – Он снимает на ходу футболку и достает из сумки махровое полотенце. – Пойдемте купаться, хватит на жаре торчать. Толян!
Урок заканчивается, так и не начавшись толком. Толик подводит мелодию к финалу и суетливо выпрыгивает из одежды. Денис ощущает себя невыносимо одиноко и паршиво, ведь поплавать с ребятами не может. Песок, наверное, ужасно холодный и зыбкий. Противный, как и шапка тины у самого берега.
– Я лучше еще потренируюсь. – Он специально пересаживается к Мурату поближе.
Ребята не настаивают, когда Денис отказывается купаться, зато к Котову Славка прилипает как вошь.
– Да не пойду я! – Мурат замахивается своим сланцем, когда друг шутливо задирает его футболку. – У меня полотенца нет, и запасного белья тоже.
– Да какая разница! Никто трусы не брал.
Раздается громкий «бултых», и руки Дениса покрываются гусиной кожей. Толик весело кричит, что водичка в самый раз. Славка мчит к мостику, махнув на Мурата рукой. Тот чешет локти, наблюдает за ними с заметным сомнением, видать не может решиться.
Денис с большим трудом сосредотачивается на струнах, в то время как Мурат поочередно глядит то на него, то на купающихся ребят. Наконец сквозь треск слышится вздох смирения. Денис бледнеет, как поганка, когда Мурат встает и снимает с себя футболку. Следом с характерным звуком расстегивается пряжка ремня, затем его штаны с шорохом падают в траву. Мурат просит покараулить костер и второпях спускается к воде. Денис сдавленно угукает и выдыхает так, словно только что чуть не отдал богу душу.
Солнце причудливо играется среди узких длинных листьев, дрожит золотыми бликами на речной поверхности, греет щеки и шею. Денис считает, что все не так уж и плохо, раз его крыша еще на месте и никуда не едет. Слава и Толик заливисто смеются, хлопают по воде руками, ныряют глубоко и бесстрашно. Мурата не слышно, но Толик временами зовет его по имени. Денис тоже зовет – в своих мыслях. Однако вовремя одергивает себя: вдруг, не переставая думать о нем, он каким-то образом ему докучает?