Честь Пятнистой Звезды. Коты-Воитали

Глава 3

Глава 3
Оцелотка зябко повела плечами, распушая шерстку. Ледяной дождь все лил и лил, и, казалось, что прошла уже целая вечность, а не каких-то шесть лун, с тех пор как кошка была оруженосцем и наслаждалась теплом сезона Зелёных Листьев.
Она взглянула на Солнечную, однако подруга вновь витала в облаках, не обращая никакого внимания ни на ливень, ни на холод. Светлошерстная кошка умудрялась мечтать о Жуконосе даже когда с ее усов бесконечными ручьями лились дождевые капли. Похоже, что внутри нее поселилась вечные Юные Листья, согревавшие Солнечную своим теплом даже в такую промозглую погоду.
– Тебе не холодно? – сочла своим долгом поинтересоваться Оцелотка. Ей бы не хотелось, чтобы подруга загремела в палатку целителей с насморком или – чего похуже – Белым Кашлем.
– Да, – невпопад отозвалась Солнечная, – но мы уже скоро вернемся в лагерь. Жуконос обещал поймать для меня форель, и мне не терпится разделить ее с ним…
Золотистая воительница вздохнула и съежилась еще сильнее в тщетных попытках согреться. У нее было такое чувство, словно ливни не стихали ни на минуту с тех пор, как пришло время Голых Деревьев. Проще было отрастить жабры, нежели застать момент, когда шкуры речных котов не были промокшими до последней шерстинки. Оцелотка могла хоть немного согреться только когда спала, свернувшись клубочком, в своем гнездышке среди соплеменников в палатке воителей.
– Ну да, разумеется… Даже не сомневалась, что он не планирует поделиться форелью и со мной тоже, – беззлобно проворчала она себе под нос.
– Конечно, ты можешь присоединиться к нам, – удивленно моргнула Солнечная, выныривая из своих грез, – если хочешь.
– Да нет, спасибо, – отмахнулась хвостом Оцелотка. Она не собиралась становиться “третьей лишней” в этих зарождающихся отношениях и путаться под лапами у влюбленных. – Составлю компанию Камышу и Лягушатнику.
Солнечная была без ума от плечистого соплеменника еще с младых когтей, но только сейчас он, кажется, заметил, какой хорошенькой и умелой кошкой выросла эта когда-то неуклюжая серая ученица.
Оставив неловкую тему, пятнистая внимательнее оглядела берег. Но все тщетно – с самого утра охотницы не видели ни единой птички или мышки.
– Думается мне, что даже речная добыча в такую погоду и плавника не высунет из своего укрытия, – мяукнула она с досадой.
Солнечная задумчиво взглянула на бурную реку, переполненную дождевой водой: – Жуконос считает, что вся достойная поимки рыба ушла вверх по течению в поисках более теплой воды.
Оцелотка фыркнула с сомнением. Подруга что, безоглядно верила любому слову этого кота, словно тот был не меньше, чем Звёздным Предком, сошедшим с небес? Ей самой с трудом верилось в рыбу, уплывшую искать более теплые места – это же не перелетные птицы, в конце концов. Было более логично предположить, что рыбалка стала сложнее из-за банального паводка, однако Оцелотка оставила эту мысль при себе.
Она понимала, что так злится только из-за холода и сводящего от голода желудка, а потому не стоило срывать на счастливой подруге свое плохое настроение. Если та торопилась вернуться в детскую, уже в качестве королевы, и проводить дни в окружении котят – это был ее выбор. Выбор, который стоило уважать, хотя саму Оцелотку и не интересовало ничего больше ее воинских обязанностей.
Она вгляделась в подлесок, раскинувшийся вдоль речного берега. Коты Речного племени почти не охотились здесь, хотя эта небольшая рощица и считалась полноправной их территорией. Они все – за исключением разве что Вербовейной и Лужицы – предпочитали рыбу; наземная дичь имела слишком сильный мускусный привкус, непривычный для рыбаков. Однако выбор был невелик: возможно, сейчас это было единственное место, где они смогли бы найти еду.
– Может, поохотимся там?..
Солнечная проследила за ее взглядом: – Что ж, по крайней мере, там мы будем укрыты от ветра, – одобрила она.
Оцелотка направилась к деревьям, соплеменница последовала за ней. Достигнув небольшой поляны, кошки замедлили шаг, давая глазам привыкнуть к полумраку, царившему среди древесных стволов. Солнечная принюхалась, всматриваясь в лесные тени, и сморщила нос:
– Неужели Грозовые не скучают по свежему воздуху?
– Привыкли, наверное. Они же всю жизнь дышат этой прелой листвой, – брезгливо передернувшись, фыркнула в ответ крапчатая воительница.
– И как только они охотятся, если абсолютно все пахнет мокрой корой?..
В этот момент внимание Оцелотки привлекло какое-то движение.
– Смотри, вот там! – кивнула она в сторону березы, насторожив ушки. Что-то копошилось там среди корней. Прижавшись к земле, кошка осторожно двинулась в ту сторону, не отрывая глаз от подрагивающих листьев и едва касаясь хвостом земли. Солнечная не отставала, замерев на расстоянии вытянутой лапы от дерева. На мгновение из мокрой кучи листьев показался тоненький хвостик, а затем он вновь исчез.
– Мышка, – тихо выдохнула Оцелотка, взволнованно облизываясь. Шерстка на загривке приподнялась, когда жертва принялась зарываться поглубже. – Похоже, еду ищет.
– Жуконос говорит, что мышей ловить гораздо труднее, чем рыбу, – прошептала светло-серая кошка, не удержавшись от возможности вновь упомянуть любимого. – Они гораздо быстрее рыбы.
И Оцелотка внезапно почувствовала, как чешутся лапы от непреодолимого желания наглядно доказать, что иногда всезнайка-Жуконос бывает неправ. Не утруждая себя внимательным изучением поведения добычи и подготовкой к атаке, она бросилась на кучу листьев и с силой ударила лапами по обе ее стороны, отрезая мышке путь к спасению. Стоит только ей выскочить к корням, как она окажется в ловушке и ничто не спасет ее от смертоносных когтей хищницы. Кошка затаила дыхание, готовая броситься на добычу и нанести смертельный укус…
…однако ничего не происходило. Листья у ее лап лежали без движения. Озадаченная, Оцелотка снова хлестнула лапой по земле, надеясь, что глупая мышь просто оцепенела от страха и сейчас-то уж точно придет в себя, бросится наутек и попадется прямиком ей в когти. Но и это не принесло результата.
Разочарование всколыхнулось в ее груди, и Оцелотка принялась расшвыривать листья в стороны. Да куда же делась эта мышь? Ей же некуда было бежать!
Солнечная подбежала к подруге и с интересом заглянула ей через плечо: – Ну что, поймала?
Пятнистая бросила на нее раздраженный взгляд: – А сама не видишь?..
Наконец корни березы обнажились, и Оцелотка нахмурилась, заметив под одним из них небольшую щель. Она была совсем крошечной, и мышь едва ли могла в нее протиснуться, но все же, видимо, как-то смогла: воительница учуяла отчетливый запах страха своей несостоявшейся добычи, пропитавший маленький ход. Кошка обошла дерево, ориентируясь на этот запах, однако это ничего не дало – с другой стороны ствола запах исчез. Мышь как в воду канула.
Сердце охотницы упало. Лужица и Мягкокрылая ждали охотничий патруль в детской вместе со своими котятами. Речное племя рассчитывало на нее. Золотистая воительница вновь бездумно обошла березу, надеясь на чудо.
Соплеменница наблюдала за ней, склонив голову набок: – Думаю, Жуконос был…
– Ради всего Звёздного племени, не смей говорить, что Жуконос был прав! – огрызнулась Оцелотка, прерывая ее.
Солнечная недоуменно моргнула: – Но ведь это так.
Пятнистая кошка уставилась на подругу, однако вся ярость тут же испарилась, стоило ей поймать взгляд широко распахнутых невинных глаз. Оцелотка могла сколько угодно считать влюбленность и прочие котячьи нежности пустой тратой времени, но если это помогало Солнечной справляться с невзгодами, холодом и голодом, то стоило ли все портить резкими словами?
Вдруг им на голову посыпалась древесная шелуха. Золотистая вскинула голову и увидела, как высоко над ними скакала по ветке белка. Речная кошка припала к земле, распластавшись среди разбросанной по земле палой листвы.
– Спрячься, – скомандовала она приглушенно Солнечной.
Та, не теряя времени даром, метнулась к березе и прижалась к корням; ее светло-серая шерстка слилась с тенями дерева. Охотницы молча наблюдали за тем, как белка добралась до ствола, и дыхание Оцелотки перехватило, когда попрыгунья, уже сменившая зеленолистно-рыжую шкурку на серую шерсть сезона Голых Деревьев, начала спускаться по коре прямо к ним.
Нельзя и хвостом шевельнуть, пока добыча не окажется в пределах досягаемости. Пятнистая не сомневалась, что Солнечная понимает это, но все же не могла унять волнения. Однако подруга не подвела: она прекрасно знала, что им нужно сохранять спокойствие и ждать, как и любая другая кошка, чья жизнь зависит от ее охотничьего мастерства. Белки были очень быстры, но все же не так осторожны, как другая сухопутная дичь – и это было кошкам только на лапу. Грозовые, вероятно, тоже пользовались этим: вон как разжирели за прошедший сезон Зеленых Листьев!
Сердце колотилось в груди все быстрее по мере того, как белка, растопырив лапы и ловко цепляясь коготками за влажную кору, спускалась по стволу все ниже. Солнечная не отрывала от жертвы взгляда, но ни шерстинки не шелохнулось на ее шкуре. Оцелотка затаила дыхание. Мышцы сводило от желания поскорее броситься на добычу, но кошка усилием воли задавила этот порыв – в прошлый раз это ничем хорошим не закончилось. И тут белка стремительно соскочила на корень в каком-то хвосте от притаившейся речной воительницы и бросилась дальше по корню к земле.
Оцелотка сорвалась с места, прижав уши, и припустила вслед за белкой. Солнечная устремилась за подругой, в последний момент свернув в другую сторону, устремляясь серохвостой беглянке наперерез. Попав в окружение, та метнулась в сторону дуба, попавшегося на пути. Нельзя допустить, чтобы она достигла ствола! Им ни за что не угнаться за белкой, если та окажется в своей стихии. Оцелотка бросила взгляд на Солнечную.
Они поняли друг друга без лишних слов. Светлошерстная воительница продолжила преследование, чуть замедлившись, в то время как пятнистая кошка изо всех сил оттолкнулась лапами и одним рывком преградила белке путь к спасению. В темных беличьих глазах вспыхнула паника, и попрыгунье ничего не оставалось, кроме как сменить направление в поисках выхода из ловушки. Однако его не было: быстрее угря, Оцелотка бросилась за ней, ловко перенеся вес с одной лапы на другую, и прижала жертву к земле. Та не успела и взвизгнуть, как острые клыки сомкнулись на позвонках, мгновенно обрывая жизнь лесной дичи.
Солнечная остановилась рядом и плюхнулась на задние лапы, тяжело дыша. Ее усы дернулись от отвращения, когда дымящаяся кровь белки наполнила влажный воздух теплым землистым запахом.
– Не понимаю, как грозокошки это вообще едят, – мяукнула она, кривя мордочку.
– Голод – не королева-кошка, – пожала плечами Оцелотка, подцепляя когтем обмякшее серо-рыжее тельце, – съешь и не такое, если пухнешь с голоду.
Словно в подтверждение слов, ее живот разразился урчанием. Пусть это была и не рыба, но все же Лужица и Мягкокрылая будут рады и такой еде. Подхватив белку зубами, воительница направилась к лагерю, и светло-серая подруга поспешила за ней.
***
Ливень продолжал хлестать всю ночь, и, когда Оцелотка выглянула из палатки воителей на следующий день, вся поляна утопала в грязи. Кошка прижала уши к голове, защищая их от ветра и тяжелых водяных струй. Небо было затянуто массивными серыми тучами – не было видно ни единого просвета, и, похоже, не стоило в ближайшее время даже ждать изменений.
– Эй, помоги-ка нам здесь, – крикнула ей Травница со стороны детской. Она как раз запихивала листву в переплетение ивовых веток, составлявших стену палатки. – Тут крыша протекает.
Цветенница тоже была там и, подрагивая от холода, деловито утепляла палатку вместе с молодой воительницей.
– Скорее всего, это пустая трата времени, – мяукнула она, с сожалением оглядывая проделанную работу. – Вода в реке поднялась так быстро, что скоро Лужице и Мягкокрылой придется переселиться к старейшинам, если дождь не закончится.
Оцелотка взглянула на мутную речную воду, уже затопившую берег и теперь подступавшую к самым тростниковым зарослям, окружавшим лагерь. Река за ними бурлила, вздымая клочья бурой пены – рыбачить в таком стремительном и непредсказуемом течении было небезопасно, даже опытный пловец вряд ли смог бы справиться с ним.
Кошка поспешила Цветеннице и Травнице на помощь, подхватывая с земли мокрые длинные камышовые листья и заталкивая их в одну из крупных щелей в стене детской. Оставшиеся свободно свисать кончики листьев хлестали по ивовым веткам на ветру.
– Может, лучше было бы использовать мох? – предположила Оцелотка, с сомнением переводя взгляд с заделанной дыры на старшую воительницу. – Он бы держался крепче, да и плотнее бы закрывал щели.
– Ежевичинка хочет сохранить мох для гнездышек, – покачала головой пестрая кошка. – Она считает, что его проще высушить.
Травница фыркнула, недовольно закатив глаза: – Покажите мне хоть одного кота в нашем племени, который бы спал в сухом гнезде в течение последней луны.
Ледозвезд и Криворот, занявший должность глашатая с тех пор, как его отец Ракушечник принял решение снять с себя обязанности, сидели на краю лагеря и с темными от беспокойства глазами наблюдали за тем, как вода прибывает сквозь заросли тростника. Вскоре к ним присоединился и Желудь. Старшим воителям надо было что-то решать – и как можно скорее: наводнение могло стать настоящим бедствием.
Когда Оцелотка заделала еще одну прореху, затолкав в нее новую охапку листьев, из детской выглянула Мягкокрылая. Мимо нее тут же попытались прошмыгнуть наружу Мальвочка и Светик, однако королева ловким отработанным движением перехватила дочерей и подтянула их хвостом к животу. Малышам строго-настрого запретили приближаться к реке, ведь в любое время вода могла подняться еще выше и смыть их, оставшихся без присмотра взрослых. Тревожный взгляд пятнистой кошки был устремлен на затопленную лагерную стену.
– Здравствуй, Мягкокрылая, – вежливо кивнула ей Оцелотка. – Как себя чувствует Лужица?
– Ее все еще тошнит, – со вздохом откликнулась королева, с сочувствием оглянувшись вглубь палатки. Ее соседка со дня на день ждала котят Волнореза, но в последнее время из-за разыгравшейся болезни не могла заставить себя даже немного поесть. Ежевичинка старалась ей помочь, но ничего не приносило облегчения. Возможно, Лужица бы чувствовала себя лучше, если бы не вечно сырое гнездышко, которое никак не могло просохнуть до конца, и не скудные приемы пищи. Золотистая воительница почувствовала, как чувство вины сжимает сердце: ей вспомнилось, что на последней охоте она не сумела раздобыть ничего больше одной разнесчастной белки.
– Криворот уже выслал охотничьи патрули? – взглянула кошка на Цветенницу.
– Да, отправил целых три на рассвете, – ответила старшая воительница, вздохнув, – но ни один еще не вернулся.
Оцелотка встряхнулась, грызя себя мыслями о том, что ей стоило проснуться пораньше и присоединиться к патрульным. Но Криворот бы все равно не позволил – пятнистая стояла на страже лагеря до поздней ночи, и глашатай лично велел ей поспать подольше и набраться сил.
Пачкун поднимался по склону к палатке старейшин, зажав в пасти пучок трав. Хотя прошло не так уж и много времени, но бывший воитель успел изучить большинство трав и знал, как их применять, практически так же хорошо, как и Ежевичинка. Оцелотка уже давно смирилась с выбором отца; она даже гордилась, что Пачкун все так же работает изо всех сил на благо племени, пусть уже и не является воином.
Целителю навстречу поспешил Криворот: – Это для Трещотки?
Кивнув, не разжимая зубов, Пачкун проскользнул в палатку. Помимо старой бело-рыжей кошки, кашлявшей уже на протяжении нескольких дней, там жил ее друг Бурьяноусый. Пара осталась вдвоем с тех пор, как Ракушечник и Плавник умерли.
Криворот последовал за целителем, а Оцелотка взяла новые листья и стала вплетать их в нижнюю часть стены, тщательно заделывая щель, сквозь которую внутрь детской просачивалась вода. Когда заплатка была готова, кошка обошла палатку кругом, раздумывая, понадобится ли больше камыша и стоит ли ей сходить пополнить запасы. Дыр в стене было еще много, а оставшаяся у них с Травницей и Цветенницей куча листьев стремительно подходила к концу. Их явно было недостаточно, чтобы залатать детскую как следует.
Краем глаза воительница заметила, как из палатки старейшин выскочил Криворот и устремился к предводителю речных котов, сидевшему под ивой у своей палатки. Оцелотка нахмурилась, чувствуя, как покалывает от напряжения лапы. Неужели Трещотке стало хуже?.. Однако Ледозвезд, кажется, выглядел довольным новостями.
Может, совсем наоборот и бело-рыжая старейшина почувствовала себя лучше. Воительница навострила было уши, чтобы расслышать, о чем глашатай так взволнованно рассказывает Ледозвезду, однако серый кот уже вскинул хвост и громко окликнул их: – Цветенница, Травница, Оцелотка!
Сердце забилось чаще, стоило пятнистой услышать свое имя. Оставив работу, она вместе с соплеменницами поспешила к предводителю.
– Утеплять детскую закончите позже! Сейчас мы отправляемся на задание, – объявил им Ледозвезд, его глаза сияли. Нет, принесенные Криворотом новости никак не могли быть плохими: весь мокрый и облепленный шерстью, предводитель едва сдерживал возбуждение,словно и вовсе помолодел вдвое. – Мы идем за сухой травой для подстилок. Сразу за изгородью, где живет собака, стоит высокое гнездо. Двуногие в нем не живут, они хранят там сухую траву. Я охотился там вместо с Трещоткой, когда был оруженосцем.
Криворот радостно расхаживал вокруг предводителя, вдохновленный возможностью помочь племени в трудную минуту: – А еще мы сможем на мышей поохотиться, пользуясь случаем!
Оцелотка почувствовала прилив надежды. Звучало просто чудесно, если не считать упоминания собаки – но это была такая мелочь! Впервые за много дней хоть у кого-то из ее соплеменников появится возможность выспаться в тепле и с полными животами. Обозначив детали плана, Ледозвезд выдвинулся к выходу из лагеря, и Оцелотка поспешила за ним.
Патруль направился по узкой тропинке, змеящейся вдоль лагерной стены. Каменный брод давно скрылся из виду, захлестнутый бушующей рекой, поэтому коты направились к наиболее узкому участку русла реки. Течение и здесь было быстрым, но плыть не пришлось долго. Оцелотка уверенно зашла в воду, с удовольствием заметив, что с трудом может вспомнить времена, когда даже нахождение у кромки воды казалось пыткой. С тех пор утекло немало времени: кошка прекрасно научилась плавать и не боялась прокладывать себе путь даже в такое сильное наводнение. Она первой выбралась на берег, стряхнула лишнюю воду с шерсти и оглянулась на соплеменников, чтобы убедиться, что все остальные так же благополучно доплыли до суши.
Ледозвезд и Криворот выходили из воды, за ними следовала Цветенница. Но где же Травница?.. Пятнистая огляделась, высматривая бурую голову своей соседки по палатке – но ее нигде не было. Похолодев от ужаса, Оцелотка бросилась обратно к реке, и в этот момент Травница вынырнула на поверхность у самого берега. Вода водопадом лилась с ее усов и ушей, пока воительница, отфыркиваясь, плыла до берега.
– Ты в порядке? – поспешила ей навстречу золотистая кошка, встревожено округлив глаза.
– Разумеется, – пожала плечами Травница и отряхнулась, ненароком обдав Оцелотку волной брызг. – Я просто плыла под водой, там течение гораздо спокойнее.
“Что же, хоть я и стала гораздо сильнее, чем была раньше, – задумчиво проводила подругу взглядом золотистая кошка, – но я, пожалуй, все еще не знаю реку так же хорошо, как другие мои соплеменники.”
Ледозвёзд и Криворот уже увлекали свой небольшой отряд дальше, к буковой роще, и Оцелотка бросилась вдогонку. По кронам деревьев гулко барабанил дождь, заставляя кошку каждый раз вздрагивать и прижимать уши. Но, по крайней мере, здесь они были укрыты от холода. Растянувшись цепочкой, воители наконец добрались до пустоши, раскинувшейся за деревьями. Дождь заливал глаза, и пятнистая кошка, практически ослепленная, заметила изгородь только когда Ледозвёзд подал своим воителям сигнал взмахом хвоста.
– Погодите-ка, – остановил он их, и осторожно направился к серой изгороди, пробуя воздух на вкус. – Порядок, собачьего запаха нет. Похоже, эта пустолайка любит дождь не больше нашего, – наконец резюмировал серый кот с нескрываемым облегчением и первым скользнул под преграду.
С бешено бьющимся сердцем Оцелотка последовала за ним. Ей не приходилось бывать тут раньше, и она не была уверена, что эта территория вообще принадлежит племени: дождь размывал пограничные запахи. Поле за охраняемой отсутствующей собакой изгородью оказалось широким и густо поросшим высокой травой. Воздух был пропитан незнакомым кислым запахом, перемешивающимся с запахами мокрой глины. Воительница никак не могла отделаться от чувства собственной уязвимости, пока она осторожно шла по открытому лугу вслед за своими соплеменниками, и только достигнув низкой серой стены, Оцелотка почувствовала облегчение. Речной патруль укрылся за ней, и кошка с волнением посмотрела наверх – туда, где над нею на фоне сизого серого неба возвышалась громадина гнезда Двуногих. Его черные деревянные бока казались совершенно неприступными.
– Что это такое? – прошептала она.
– Это амбар, – ответил ей Ледозвёзд, мазнув по соплеменнице коротким взглядом.
Цветенница подошла поближе:
– Он был построен Двуногими, – негромко пояснила пестрая кошка. – Но они в нем не живут, только хранят траву и разводят мышей.
Ледозвёзд и Криворот запрыгнули на низкую стену.
– Все чисто? – с тревогой взглянул на предводителя бурый кот и, дождавшись его кивка, посмотрел на остальных, оставшихся ждать внизу. – Идем.
Травница первой последовала за своим бывшим наставником, Оцелотка запрыгнула на стену следом, и увиденная картина отозвалась дрожью в лапах: перед ней раскинулось широкое каменное поле. Ледозвёзд уже бежал к темному Гнезду, то и дело останавливаясь и напряженно поглядывая то в одну, то в другую сторону. Золотистая воительница поспешила за товарищами, стараясь не отставать. Внезапное чувство тоски по дому волной скользнуло вдоль позвоночника, приподнимая шерстку на загривке. Или тому виной был все усиливающийся кислый запашок?.. Неужели Ледозвёзд действительно охотился здесь, когда был оруженосцем?
Оцелотка не сомневалась, что предводитель ее племени очень храбр, но до сих пор даже не представляла, насколько. С тех самых пор, когда она была совсем еще крошкой – и задолго до этого, этот серый кот всегда заботился о своем племени и защищал его так же яростно и трепетно, как защищает своих детей заботливая королева-мать. Она и не думала, что было время, когда Ледозвёзд еще не был предводителем, а был воителем со своими приключениями и трудностями на пути.
Однако беспокойство усилилось, когда Ледозвёзд нырнул в небольшой кривой провал, зияющий возле самой земли у высокой деревянной заслонки, загораживавшей вход в амбар. Было ли там безопасно? Хотя, уже неплохо, если там будет хотя бы посуше.
— Все спокойно, — донесся из глубины его приглушенный голос.
Кошка скользнула в дыру следом, с неприязнью ощутив, как грубое дерево оцарапало ее мокрую шкуру. В этом странном Гнезде Двуногих было просторно и сухо, с облегчением отметила Оцелотка. Крыша оказалась так высоко, что воительница даже мельком подумала, что она могла бы задевать клубящиеся снаружи облака. В носу зачесалось, и пятнистая звонко чихнула. Пылинки кружились в тусклом свете, падающем сквозь прорехи в крыше, темные тени тянулись по гладкому серому полу. Широкий каменный пол же был устлан целыми горами сухой золотистой травы.
Оцелотка склонила голову, восторженно раздумывая о том, как много сухой травы они смогут унести домой. Если бы они смогли собрать несколько связок, то этого бы хватило, чтобы сделать сухие уютные гнездышки для каждого из старейшин и королев в лагере!
– Сначала наберем травы, потом будем охотиться, —велел Ледозвезд, взмахом хвоста давая патрульным знак приступать к работе.
Криворот направился к ближайшей связке сена и принялся когтями вытаскивать из нее солому. Травница присоединилась к своему бывшему наставнику, и в четыре лапы они стали наполнять кучу травы перед собой. Оцелотка тоже не заставила себя ждать, поспешив к соседнему стогу и подцепив жесткие ароматные стебли.
Пыль и мелкий сор клубились вокруг нее, забиваясь в нос и глаза, но воительница не стала прерываться – только зажмурилась посильнее, смаргивая неприятное жжение. Цветенница и Ледозвёзд трудились рядом, и вскоре гора травы, которую они насобирали, выросла практически с Оцелотку размером. Она сгребла ее лапами, помогая себе хвостом, и принялась аккуратно скручивать стебли, уминая их в плотные пучки, которые воители без проблем смогли бы унести домой в челюстях.
Вдруг в ее животе раздалось гулкое голодное урчание, и пятнистая поняла, что сквозь насыщенный, пахнущий солнцем и засушенным летом запах сена пробивается отчетливый мышиный запах. Она замерла, безотчетно облизнувшись. Ледозвезд упоминал, что они смогут поохотиться, а воздух тут был буквально пропитан сладким запахом добычи… Криворот и Травница уже пробирались вдоль дальней стены амбара, насторожив уши и принюхиваясь к теням. Вот полосатая кошечка замерла – и внезапно бросилась вперед. Мышка молнией проскочила между ее лап и устремилась было в сторону от опасности, но там ее уже поджидал Криворот. Светло-бурый кот в мгновение ока прикончил свою жертву, и огляделся, выглядывая следующую.
Ледозвёзд тоже наблюдал за охотниками, ероша шерсть от нетерпения. Наконец серый кот скатал последнюю охапку и поспешил присоединиться к товарищам, а Оцелотка подошла поближе, рассматривая оставленную Криворотом мышь. Ей редко приходилось видеть таких крупных и пухлых мышек раньше. Краем глаза она заметила, как в тени движется другая, казавшаяся и того больше.
Пятнистая воительница выпустила когти, прижимаясь к каменному полу. И как у них только хватит сил принести столько всего в лагерь? Может, им придется вернуться сюда, после того как сено для гнездышек будет доставлено, чтобы отнести в лагерь и свой улов. О, племя будет так радо увидеть все, что они смогут отсюда унести! Оцелотка довольно зажмурилась, представляя, с какой радостью заблестят глаза Мягкокрылой, когда она сможет уложить своих деток спать в сухое, теплое гнездышко…
– Осторожнее!
Вопль Криворота заставил ее резко обернуться. Сюда идет Двуногий?.. Кошка принюхалась, однако в нос тут же забилась травяная пыль, и она вновь расчихалась. Затем Оцелотка вновь ощутила теплый и мускусный мышиный запах, но в этот раз она различила в нем что-то еще, что заставило дрожь пробежать по ее спине.
– Крысы! – шерсть Ледозвёзда встала дыбом, а Травница вскрикнула от удивления:
– Они атакуют!
Оцелотка попятилась, широко таращась на четырех тварей, выскочивших из амбарной тени: те были длинными и мускулистыми, гораздо более крупными, нежели мыши, их желтые острые зубы коротко сверкали в тусклом свете, а голые хвосты больше напоминали червей. Крысы завизжали, злобно блестя своими мелкими глазками на незваных гостей, и бросились к ним. Страх охватил Оцелотку, когда одна из них вонзила клыки в заднюю лапу вскрикнувшей от боли Травницы. Криворот сбил ее на землю, прикончив одним укусом, но кровь уже текла из глубокой раны по лапе его бывшей ученицы. Рыча от ярости, пятнистая выпустила когти и бросилась на помощь подруге. Она набросилась на другую крысу, оказавшуюся ближе к ней, и обратила ее в бегство.
– Ты как? – только и успел спросить глашатай у полосатой воительницы, когда в амбар изо всех щелей стремительным потоком хлынули крысы.
Леденящий ужас пробрал Оцелотку до костей, шерсть на загривке ощетинилась. Никогда в своей жизни она не видела такого количества крыс. Ледозвёзд отбивался от нападающих, отбрасывая их прочь, но голохвостых тварей было слишком много, и они всё продолжали наступать.
– Беги за подмогой! –взвыл Криворот, обращаясь к Цветеннице.
– Но…
– Живо!
Ледозвёзд резким движением стряхнул крысу со своей передней лапы, в которую она вцепилась не хуже пиявки. Цветенница попятилась, развернулась и опрометью бросилась к пролому в стене. Травница билась спина к спине с Оцелоткой, с трудом удерживая равновесия на трех здоровых лапах. Из четвертой ручейком струилась кровь, и кровотечение все усиливалось по мере того, как кошке, рыча от боли и ярости, приходилось стряхивать с себя мерзких тварей, полосуя их напоследок когтями. Предводитель речных котов метался из стороны в сторону, окруженный врагами со всех сторон, раскидывая крыс мощными ударами лап направо и налево.
Хвост Оцелотки пронзила резкая боль – она почувствовала, как крупная серая тварь повисла на нем, волочась за взбешенной кошкой по камням. Развернувшись, пятнистая воительница вонзила клыки в ее шею: крыса забилась в ее челюстях, молотя цепкими лапками. Это уже была агония, но, когда серое тело безвольно обвисло, когти другой крысы тотчас впились в шерсть на спине кошки. Тварь вонзила в ее золотистую шкуру свои кривые зубы, и боль вперемешку с паникой захлестнули разум Оцелотки.
Крыс было слишком много, они атаковали быстрее, чем она успевала от них отбиваться, от их пронзительного визга закладывало уши.
– На помощь!
Криворот бросился к ней и сорвал крысу у нее со спины. Клыки твари вырвали несколько клочков шерсти, и кошка вскрикнула, чувствуя, как задыхается от боли и крысиного смарда, смешавшегося с терпким запахом ее собственной крови.
– Ледозвёзд! – раздался вопль Травницы, перекрывший оглушительный писк крыс.
Оцелотка дернулась, как от удара. Серый кот сражался сразу с двумя противниками: одна крыса впилась ему в спину, другая вгрызлась зубами в заднюю лапу. Криворот устремился к предводителю, оттаскивая самую крупную крысу и со всей яростью отбрасывая в стену амбара, ломая ей позвоночник. Расправившись с ней, бурый кот закогтил другую, подобравшуюся слишком близко; Ледозвёзд тем временем скинул с задней лапы оставшуюся крысу, но пошатнулся, тут же скрываясь под полчищами других.
Пятнистая влепила очередной серой твари крепкую оплеуху, откидывая в сторону, однако ее место тут же заняла следующая – целая крысиная река бушевала вокруг. Воительница продолжала наносить удар за ударом, с отчаянием чувствуя подступающую слабость, а крысы все наступали. Она почувствовала, как Травница прижалась к ней боком, и поймала ее полный ужаса взгляд. Уши соседки по воинской палатке были крепко прижаты к голове, шерсть слиплась от пропитавшей ее крови, но она продолжала сопротивляться, все сильнее заваливаясь на пятнистую подругу в попытке удержаться на лапах. Оцелотка отступала, стараясь и поддерживать Травницу, и отбиваться от новой волны нападающих.
– Мы сумеем добраться до выхода? – закричала она, не смея ни повернуть головы, ни отвести взгляда от безжалостных и бесконечных врагов, чтобы найти путь к отступлению.
Ей отозвался Криворот: – Они растерзают нас, если мы хоть на мгновение прекратим сопротивление!
– Но мы не продержимся долго! – взвыла Оцелотка, оставляя очередной кровавый росчерк на морде наглой серой твари, подобравшейся слишком близко.
– Мы должны сражаться вместе, – Криворот попятился, увлекая за собой Ледозвёзда. – Речное племя! Хвост к хвосту!
Оцелотка поняла его план. Он отпрянула назад и прижалась спиной к Кривороту, чувствуя, как по бокам заструились шкуры Травницы и Ледозвёзда. Как один, измученные бесконечной схваткой, но не сломленные, воители поднялись на задние лапы и встретили крыс смертоносным кольцом мелькающих когтей.
Ледозвёзд хрипел. Оцелотка чувствовала кровь, пропитавшую его шерсть насквозь, чувствовала его тяжелое дыхание – но предводитель Речного племени не ослаблял натиска, беспощадно разя подбирающихся ближе крыс.
И воительница не могла его подвести. Ее страх внезапно обратился гневом – как смела добыча нападать на воинов! Морду исказила гримаса ярости, Оцелотка зашипела на крыс и с новыми силами принялась бить, терзать, крушить тела врагов, встречая каждого откинутого соперника торжествующим воем – не иначе как второе дыхание открылось, позволяя в азарте битвы позабыть о горящих огнем ранах.
Травница рядом дрожала, ее задние лапы подкашивались – и Оцелотка помогала ей держать равновесие, как могла. Нельзя было падать, нельзя разрушить строй и подвергнуть опасности остальных. И бурая продолжала отбиваться, яростно визжа и хлеща когтями передних лап по крысиной толпе. Вновь и вновь патрульные отшвыривали и царапали своих отвратительных врагов, пока изнеможение не отозвалось болью в костях. Криворот бился, не жалея себя, но и его удары становились все медленнее. Как вчетвером им одолеть такую огромную толпу врагов?..
– Пробиваемся к выходу! – прохрипел глашатай и двинулся вперед, ведя за собой остальных сквозь крысиный поток. Острая боль пронзила Оцелотку, когда очередная мерзкая тварь вцепилась в ее переднюю лапу – кошка отбросила ее в сторону. Отчаяние кровавой пеленой застилало взор. Они должны были добраться до выхода. Но Травница шаталась, спотыкаясь. Ледозвёзд тоже едва держался на лапах. Она и Криворот были вынуждены отбиваться практически вслепую от натиска врага, стараясь удержать соплеменников от губительного падения. Встать снова у них бы уже не получилось.
Оцелотка в отчаянии вытянула шею, выглядывая проем в стене. До него было всего каких-то несколько хвостом, но и это расстояние казалось уже непреодолимым. И тут пятно дневного света, видневшееся за дырой и ставшее мечтой для загнанных в ловушку котов, скрыла тень – чья-то мордочка загородила его.
Цветенница!
Она вернулась!
– Я привела подмогу, – черепаховая кошка первой ворвалась в амбар, за ней в гущу крыс влетели Волнорез и Чащобник. Солнечная, Черный Коготь и Совокрыл следовали за ними, сверкая горящими от ненависти к мучителям своих соплеменников глазами. Речные воители бурным весенним потоком врезались в крысиную толпу, цепляя истошно визжащих тварей когтями и с силой отбрасывая их прочь, сбивая их телами с лап других нападавших. Совокрыл бросался на одну крысу за другой, хватая их за позвоночники челюстями и ломая кости с такой легкостью, словно ловил мальков на мелководье. Солнечная рвала сальные крысиные шкуры, и воздух сгущался, пронизанный острым запахом их страха и вонючей тёмной крови. Наконец голохвостые твари дрогнули и бросились врассыпную; смертоносная серая река – то, что от нее осталось – растворилась в тенях амбара, как рассеивающийся под жаркими лучами солнца туман над водой.
Совершенно измотанная, Оцелотница повалилась на землю с тяжелым вздохом облегчения. Она смотрела, как Чащобник, Совокрыл и Волнорез разгоняют по углам последних крыс, и ее сердце сжималось от необъятной благодарности к соплеменникам.
– Мы сделали это! – прохрипела она, но счастливый блеск янтарных глаз говорил о много большем. – Мы победили!
Криворот повернулся к ней и, устало мурлыча, принялся вылизывать ее уши от крови: – Да, мы победили.
Травница застонала и повалилась на бок. Криворот бросился к ней, а Оцелотка застыла, глядя на полосатую подругу, растянувшуюся на каменном полу и истекающую кровью: такое количество рваных ран покрывало ее тело, что с трудом можно было вообразить, как воительница вообще держалась на лапах до сих пор.
Мелькнул черно-белый мех – и Оцелотка посторонилась, давая дорогу Ежевичинке, спешившей осмотреть пострадавшую, и следовавшей за целительницей Солнечной.
– Принесите паутины, – велела Ежевичинка. Волнорез и Чащобник сорвались с места, словно только того и ждали, и белками взобрались на самый верх вязанок с сеном, где они могли легко дотянуться до паутины в верхних углах амбара.
– Ледозвёзд!
Панический вопль Совокрыла гулко разнесся по амбару, и Оцелотка резко обернулась, холодея. Предводитель Речного племени лежал на камнях, уткнувшись мордой в лужу крови, текущей из его горла.
Воительница почувствовала, как закружилась голова.
– Помоги ему! – взмолилась она, обращаясь к Ежевичинке. Черно-белая кошка бросила быстрый взгляд на Ледозвёзда, нахмурилась, словно пытаясь придумать, как бы ей успеть помочь сразу двум соплеменникам. Она было уже бросилась к предводителю, но тут Травница закашлялась, и кровь вновь хлынула из раны, которую до этого паутиной зажимала целительница – черно-белая кошка поспешила вновь прижать паутину к бурой шерсти.
– Это его последняя жизнь, – выдохнул Криворот, и от его слов сердце Оцелотки упало. Она знала, что Ледозвёзд уже не молод, но ей и в голову не приходило задаться вопросом, сколько жизней у него могло остаться.
– Ты должна!..
– Я не могу, – голубые глаза Ежевичинки горели отчаянием. – Я не могу бросить…
– Все хорошо, – негромко прохрипел Ледозвезд, обрывая спор. – Ты нужна Травнице.
Криворот бросился к нему, с ужасом глядя на своего предводителя, упал рядом с ним и прижал лапу к страшной ране желтоглазого кота:
– Прости меня… – лихорадочно шептал он. – Я подвел тебя.
Оцелотка моргнула, недоуменно уставившись на глашатая. За что он просит прощения?.. Ведь Криворот сражался бок о бок со своим предводителем так яростно, как едва ли смог другой кот, защищая своих соплеменников.
Ледозвёзд держался из последних сил, его взгляд помутнел.
– Нет, ты меня не подвел, – в его голосе по слышался незнакомый булькающий хрип. – Ты сражался с отвагой Звездного племени, Криворот. Отведи патруль в лагерь…
Голос предводителя слабел, Оцелотка едва слышала его слова. Криворот отпрянул, но снова зажал рану лапами, бросая на целительницу умоляющий взгляд – но та все еще боролась за жизнь Травницы.
– Нет! – завыл Криворот, и Оцелотка зажмурилась. Ее сердце обливалось кровью, а перед глазами все еще стоял замерший, скованный льдом, взгляд Ледозвёзда. К горлу подступила тошнота.
Солнечная оттолкнула Ежевичинку от Травницы, сорвав с ее лапы паутину:
– Я закончу здесь! – рявкнула она, обматывая паутиной лапы своей подруги детства, а целительница уже мчалась к Ледозвёзду. Криворот лежал рядом с ним, уткнувшись носом в окровавленную и истерзанную шкуру предводителя. В голубых глазах кошки отразилась печаль, когда она увидела рану серого кота.
– Я бы ничего не смогла сделать, – тихо сказала она Кривороту, с сочувствием касаясь его хвостом. – Рана слишком глубока, чтобы зажить самостоятельно. Эту жизнь невозможно было спасти…
Криворот поднял голову и огляделся, словно с трудом осознавая, где он находится:
– Оцелотка в порядке? – хрипло мяукнул он.
– Да, я в порядке, – прихрамывая, Оцелотка подошла к нему и тоже коснулась носом шерсти погибшего предводителя. Безмолвие и недвижимость тела, которые она ощутила, дрожью отозвались в ее лапах.
Криворот поднялся на лапы и посмотрел на Травницу. Солнечная подалась назад, давая раненой подняться на лапы.
– Ты сможешь дойти до лагеря? – спросил светло-коричневый кот свою бывшую ученицу. Та кивнула, хотя ее глаза потускнели от усталости. Криворот оглянулся, нашел взглядом ее отца: – Помоги ей.
Чащобник подставил плечо Травнице и аккуратно повел ее к отверстию в стене амбара, подстраиваясь под медленный шаг пострадавшей. Солнечная прижалась к полосатой кошке с другой стороны, помогая ей держать равновесие.
Оцепенев от горя и ужаса, Оцелотка наблюдала за тем, как Криворот присел и позволил Волнорезу и Совокрылу взвалить тело их погибшего предводителя себе на спину. Ее раны горели огнем, кожа под запекшейся на шерсти кровью чесалась, но воительница едва это замечала. Все происходящее казалось дурным сном. Они же пришли сюда только для того, чтобы набрать травы для сухих подстилок – а в результате Ледозвёзд мертв.
Это просто какая-то бессмыслица. Что-то пошло совершенно не так, как должно было. Ведь она – единственная оставшаяся у своего отца – жила волей Звездного племени для того, чтобы однажды спасти свое племя. Это была ее судьба, ее предназначение, но как она могла исполнить его, если даже своего предводителя уберечь не смогла?..
***
– Вот, возьми, – Пачкун протянул Оцелотке несколько маковых зернышек. – Это облегчит боль.
– Это всего лишь пара царапин, не о чем беспокоиться, – прохрипела его упрямая дочь. И все же она лукавила, ведь даже голову могла поднять с большим трудом и лежала, боясь лишний раз шевельнуться от боли, в гнездышке, которое устроил ей Пачкун в палатке целителей. Раны ныли так, словно вместо слюны у крыс был сок крапивы. И это ей невероятно повезло…
“В то время как Ледозвёзду – нет”, с тоской подумалось пятнистой воительнице. Травница лежала в соседнем гнездышке, не приходя в сознание, и Оцелотка все еще могла почувствовать запах ее крови. Крысы изрядно проредили и шкуру Криворота, но мази, которыми покрыла его раны Ежевичинка, смогли достаточно облегчить его боль, чтобы кот мог отправиться с целительницей в долгий путь до Лунного камня за даром девяти жизней.
Он уложил тело Ледозвёзда в центре поляны, и Речные коты собрались вокруг своего погибшего предводителя. Они, оцепеневшие от горя, не обращали внимания на дождь, хлеставший по их шкурам и смывший кровь с истерзанного тела Ледозвёзда.
Сгущались сумерки, и племя молчало.
В палатке целителя Оцелотка слышала только хриплое дыхание Травницы и клокотание реки за стенами палатки. Воительница стиснула зубы и попыталась подняться на лапы и зашаталась, с трудом ловя равновесие.
– Я должна присоединиться к бдению.
Пачкун аккуратно подтолкнул ее обратно в сырое гнездышко: – Отдых тебе гораздо нужнее.
Оцелотка не стала сопротивляться. Она была слишком слаба и несчастна для этого.
– Я должна была спасти его.
– Я слышал, что ты храбро и самоотверженно сражалась, – мяукнул ласково ее отец, вновь подвигая к ней маковые зерна. – Никто бы не смог сделать большего.
– Но ты говорил, что Звёздное племя позволило мне жить не просто так, – с обреченностью в глазах посмотрела на него Оцелотка.
– Да, но явно не для того, чтобы спасать последнюю жизнь Ледозвёзда, – возразил Пачкун.
– Но он был нашим предводителем!..
– А еще он прожил уже много лун, и ни один кот не может жить вечно, – тихо мяукнул старый целитель. – Даже если он предводитель. Все, что ты должна делать, это оберегать свое племя. И позволь Звёздному племени позаботиться обо всем остальном.
Оцелотка встретила взгляд отца, раздумывая над его словами. Разве она могла доверить защиту родного племени Звёздным Предкам? Они же были мертвы, а вот она – жива. В этот раз она потерпела неудачу, но теперь воительница больше, чем когда-либо, была полна решимости сделать все ради того, чтобы Речное племя больше никогда не страдало.