Причина моих ошибок

Глава 5

Разлепляю глаза, морщась от головной боли. И где же мои грёбаные тормоза? Напиваюсь редко, но метко.

Хотя нет, по моим ощущениям это было далеко не метко, а очень, очень мимо.

Медленно встаю с дивана и окидываю гостиную мутным взглядом.

Почему я уснул на диване?

Прикладываю много усилий, чтобы доковылять до ванной и привезти себя в порядок. Как бы сильно ни трещала голова, будто в ней бегают змеи и пытаются пробурить путь наружу, но мерзкий вкус во рту настолько отвратителен, что перебивает любую боль.

В зеркале я вижу ужасное зрелище в виде своего опухшего лица и красных глаз. Кошмар.

Беру щетку с собой под душ и чищу зубы, пока холодная вода не остужает пульсирующие виски и не смывает запах пота, алкоголя, мерзкого, табачного запаха и отчаяния.

Щетка, всегда, обязательно находится в правой руке, а движения начинаются слева направо, мысленно отсчитывая шестьдесят секунд. Такую же последовательность для внутренней поверхности зубов. Тридцать секунд для чистки языка, сдерживая рвотные порывы.

Ещё раз.

И ещё раз.

Мытье тела сверху вниз. Голова, шея, туловище, ноги.

Ещё раз.

Повтор.

Чувствуя себя уже гораздо лучше, выхожу из ванной и устремляюсь к холодильнику, в надежде найти там хоть что-то. Как бы много я вчера не выпил, сейчас мне хочется больше есть чем блевать.

Открываю холодильник и мои глаза в одночасье округляются.

Холодильник почти пуст, не считая бутылки миндального молока и яиц. Но удивило меня не это, а наличие контейнера, стоявший на уровне моих глаз с запиской «от похмелья».

Вынимаю коробочку и кладу её на стол, осознавая, что это хэджангук.

Отрываю от неё стикер с надписью и переворачиваю — «Разогрей! Кас» и улыбающийся смайлик.

Кас? Кас... Кастиэль!

Вот черт. В голову тут же возвращаются все события вчерашнего вечера.

После ухода Саши, за баром появился тот самый упырь, с которым я застал голую Рину.

Мало того, что я ему не врезал, так мы ещё и успели поворковать.

Я жалок.

Тяжело вздыхаю и всё же кладу суп в микроволновку. Ну не выкидывать же?

Пока он греется, я возвращаюсь к ящику в ванной и вынимаю пузырёк с лекарством. Пару бело-голубых капсул оказываются в моём желудке и я, успокоившись, выдыхаю.

Телефон начинает вибрировать от звонка, когда я доедаю солёный и острый суп.

— Живой? — спрашивают у меня на той стороне.

— Живой. — тяжело вздыхаю я.

— Надеюсь ты приехал домой не один вчера? — через телефон я вижу, как она хитро улыбается.

— Не один. К сожалению.

Агрессивно жестикулируя, пересказываю Саше вчерашний вечер и к концу истории кладу голову на холодную поверхность барной стойки.

— Ха, как мило! Твой кавалер тебе ещё и корейский суп от похмелья оставил. — прыскает она, на что я лишь сильнее хмурюсь. — Почему столько агрессии в голосе? Это не он с ней спал, а она с ним. Осознаешь?

Осознаю. В измене, в первую очередь, виноват тот, кто изменил, но как не злиться?

Как бы хорошо ты ни осознавал всю ситуацию, но сдерживать гнев невозможно. Конечно, я не пойду искать его и бить морду за то, что Рина выбрала именно его.

Его, вместо меня...

Я встряхиваюсь, беру себя в руки и прощаюсь с Сашей.

Если буду слишком много об этом думать, то точно свихнусь. Майкл в порядке, она тоже, ну и я, наверное, тоже в порядке.

А единственное, что сейчас может поглотить, мои мыли и не даст думать о другом, это работа, которую накопилось слишком много за последние две недели.

И я сажусь за компьютер, сбегая от внешнего мира.

Зарываясь как можно глубже, быстрее и дальше.

Только вечером я отлипаю, чувствуя, как мои глаза уже не выдерживают нагрузки и решаю подышать свежим воздухом и снять напряжение с тела пробежкой.

Две недели я жил в тусклом и заторможенным режиме, но я не могу поставить крест на себе, свою жизнь и свои цели. Вернее, на то, что от этого всего осталось.

Я должен пытаться вернуть свой обычный ритм.

Исключить из неё одного человека, и жить.