Зелья не тронь! Женись на мне, хтонь!

Глава 3. Вот она, судьба твоя! Только беги быстро, а то счастье догонит.

В начале ничего не происходило, но постепенно начали проступать очертания отцовского кабинета. Мой дражайший родитель располагался в своём любимом кресле за письменным столом и что‑то говорил, сидящему напротив мужчине. Со спины было трудно понять, сколько тому лет, но вроде бы не стар. И даже не в летах. Маман пощёлкала кнопками, меняя обзор и прибавляя звук. У меня очки на лоб сами собой полезли. То, что будущий жених явно "не первого сорта", я понимала, но вот что он будет таким... На вид ему было примерно столько же лет, сколько и мне. Может,лет на пять‑семь старше, если имеет магическую силу. Но вот лицо... Чрезмерно смазливое настолько, что во рту всё слиплось от приторности, то ли оспины, то-ли прыщи были старательно замазаны тональным кремом. Честно говоря, как‑то не встречала до сегодняшнего дня мужчин, пользующихся косметикой. Нет, мои сокурсники из‑за частой работы в перчатках пользовались кремами для рук и заживляющими мазями, иначе даже регенерация не спасала. Но чтобы на лице"тональником"...Нет, точно нет. Даже после драк или взрывов в лаборатории предпочитали пользоваться специальными мазями или обращаться к целителям. Я достала из кармана карандаш и написала на салфетке:
– Сколько ему лет?
– Чонвону Данвайхану тридцать. Не старик, и на том "спасибо" скажи. А ты чего хотела?! Я? Честно говоря, подхватить подол своего любимого балахона и бежать быстрее ветра куда подальше. И не оглядываясь. Но очень хотелось услышать, о чём они говорят. Пока что отец расписывал, какая дочь у него умница и ничего,что совсем не красавица, ибо достоинств иных много. А как к наукам‑то способна!Ух! Я почти смирилась с кандидатурой жениха, решив, что стоит поговорить с ним наедине и попробовать договориться,что от семейной жизни и обязанностей супруги бежать не собираюсь, но профессию не брошу. Тем более, что у него такой возраст, когда ещё мало о детях думают. Так что есть шанс уболтать на аспирантуру. Но тут "жених" открыл рот...
– ...от учёности одни проблемы. К чему умная жена? Толку от этого... Вот нарожает детишек, окунётся в семейные радости и поймёт, что всё это придурь. Я вот после пансиона лишь один курс в высшей школе магов проучился и бросил. И, поверьте, ни о чём не жалею. Жить мне это совершенно не мешает. Наоборот, голова всегда свободна и не тяготит... А что девочка – зельевар, так это хорошо: всегда дома свежий крем от морщин и для естественного цвета лица будет... Он всё говорил...говорил... Мои очки поднимались всё выше и выше, а уши вяли и вяли... Не выдержав, я захлопнула артефакт и в ужасе воскликнула:
– Маменька, он же идиот! Маман взглянула на меня поверх очков и назидательно произнесла:
– Что за выражения, Джису! Не идиот, а лицо, не отягощённое интеллектом! Зато он богат! И хорош собой! Отец оставит ему солидное состояние, да и сейчас он ни в чём не нуждается. Ты посмотри на себя, красотой тебя природа, увы, не наградила. Как страшненькой родилась, так с годами и не выправилась... От этих слов к горлу подкатил комок, а в глазах защипали слёзы. Мне с детства говорили, что лицом не вышла, постоянно попрекая, что придётся на мага‑косметолога раскошелится, как придёт пора сватовства. И хотя друзья и подруги говорили, что я симпатичная, мне всегда казалось, что они меня просто утешают, жалея. Иногда я подходила к зеркалу и видела в нём отражение обычной девушки, вполне себе миловидной, но каждый раз в ушах набатом звучали слова родителей, как приговор. Поэтому зеркалами пользовалась редко. Разве что во время экспериментов, проверить, все ли части тела на месте и какого они цвета или после, чтобы вытереть копоть на случай неудачи. Поступив в академию, я попробовала пользоваться косметикой, и вроде даже получалось, но приехав домой на выходные услышала, что боевой раскрас уличной девки не красит дочь известного учёного. С тех пор о дамских косметических "приблудах" для себя забыла, хоть и готовила иногда на заказ для других. Впрочем, иногда под настроение рисовала стрелки и пользовалась тушью для ресниц. Единственное, что нравилось мне в себе – это глаза. Большие,миндалевидной формы,редкого серо‑зелёного оттенка.
–... зато ты представляешь, какие у вас дети будут? Просто шик! Красотой в него,а умом в тебя! Идеально! – восторженно пускала пузыри на будущего зятя маман.
– А если наоборот? Катастрофа же. "Игры природы", они такие... – желчно прошипела я, ковыряя пирожное вилочкой. На меня тут же протестующе замахали руками: – Даже и думать не смей о таком! Однажды "природа" уже ошиблась, второй раз такого не случится. У меня будут красивые внуки! И тут меня прорвало:
– Да что вы все так хотите от меня детей?! Надо – роди сама, ты же можешь, возраст и здоровье позволяют. И воспитывай, как хочешь. Может, новый ребёнок отправдает твои надежды, в отличие от меня... Маман в ужасе замахала руками:
– Что?! Нет‑нет‑нет! Опять мокрые пелёнки, постоянные слюни и сопли... Бррр... НИ‑ЗА‑ЧТО! Я вскочила со своего места, нависнув над ней:
– То есть, ты хочешь время от времени играться здровеньким розовощёким младенчиком, а как только он перестанет выглядеть идеальным, срыгнув еду, например, или закапризничает быстренько свалить в туманные дали?! Ребёнок – это же не игрушка! Ребёнок – это ответственность! И пока я не готова её на себя брать, чтобы свет не увидел очередное несчастное существо, рождённое в угоду чужим амбициям! Привет отцу!