Следующая глава уже есть на Бусти: https://boosty.to/liyamovadin/posts/38051da6-9a50-4d23-9822-e3156d4ad5dc?share=post_link
Несмотря на середину дня, из-за спущенных штор помещение тонет во мраке. Джулиан не узнал комнату, когда пришел в себя, но, выглянув в окно, понял, что он в Хароне. Он не помнит ничего с момента, как кровь Ареса коснулась его губ, но благодаря приносящему ему «еду» вампиру знает, что он здесь уже третьи сутки. Джулиан сидит на полу спиной к кровати с прижатыми к груди коленями и продолжает считать биты собственного сердца, разрывающие барабанные перепонки. Он слышал, что жажда в первые дни после обращения невыносима, но потом должна идти на спад, и все ждет, когда уже это произойдет и с ним. Сейчас он ее не контролирует, сметает за мгновенья все, что ему доставляют, и продолжает требовать еще. Джулиан даже набросился на вампира, принесшего ему завтрак, чтобы он увеличил порцию, но из-за общей слабости в теле, которое все еще не залечило раны, рухнул под его ноги. Жажда гложет парня изнутри, но ей не уступает и страх принятия, что того Джулиана больше нет. От него прошлого осталась только оболочка с острыми клыками и с тоскующим сердцем, ведь пусть в Джулиане умер человек — его любовь к Аресу не умерла. Правда сейчас он не дает ей воздействовать на него, топит ее в крови, которую жадно поглощает, и взращивает на ее месте злобу. Арес спас ему жизнь, но при этом пошел против его желания. Арес показал ему свое истинное лицо, но при этом никак его к этому не подготовил. Столько месяцев они вместе, а Арес ни разу не пошел дальше, помимо брошенного вскользь «я дьявол» и не открылся парню. Джулиан запрещает ему приходить, накричал на него вчера, когда Арес пробовал с ним поговорить, и отказывается его слушать. Может, когда-то он и будет к этому готов, но сейчас он не хочет ни видеть, ни слышать Ареса. Точнее, того монстра, который снится ему в кошмарах наравне с теми, кого Джулиан убивает, чтобы напиться крови. Арес выставил перед его дверьми охрану, и даже если бы у парня нашлись силы покинуть эту спальню, он до ворот не дойдет. Джулиан знает, что будучи новообращенным вампиром, может навредить двум людям, живущим в этом дворце, поэтому пока процесс не завершится и он не вернет себе контроль, он будет сидеть в заточении. По этой же причине, по словам Ареса, который вчера ему это высказал, он держит Джулиана подальше и от Авы. Парень поднимается с пола и, держась о стены, направляется в ванную, чтобы справить нужду. Внутри ванной все залито слишком ярким светом, из-за которого еще сильнее гудит голова, а зрачки пронзает острой болью. Но Джулиан не тянется к выключателю, не хочет видеть собственную руку, по потемневшим венам которой уже не бежит кровь. Он старательно избегает зеркал, даже мельком не смотрит на свое отражение, и не потому что боится увидеть там звериный красный блеск в глазах. Он боится своего лица, на котором так и осталось клеймо Асмодея. Он увидел его еще в первый день своего заключения и каждый раз, касаясь лица, переживает ужас вперемешку с обидой, ведь клеймо первородного, оставленное до обращения, не залечить вампирской кровью. Три четкие, жуткие борозды пересекают его щеку, словно когти Асмодея вспахали его плоть, как землю. Уродливые, розовато-багровые глубокие раны стали вечным напоминанием для Джулиана, что отныне он точно не человек, а полузверь. Некто сломанный, уродливый и заклейменный, без права вернуться в прошлое и без права умереть. Джулиан возвращается в комнату, тяжело опускается на пол и, услышав скрип двери, выпаливает:
