Book Palace

6.

Он молчит. Он замер и молчит, вероятно, пытаясь что-то понять, но я вижу в его глазах невозможность, неверие, безысходность; я чувствую в его руках, что почти невесомо сжимают мою шею, обреченность и опустошенность. Я боюсь пошевелиться, боюсь сказать что-либо. Я точно спугну его.

Долго-долго, тихо-тихо, медленно-медленно, и мне кажется, я начинаю слышать, как книги на полках начинают переговариваться между собой, обсуждая прекрасную ночь, яркую луну и одинокие звезды над крышами большого города; начинаю слышать далекие гудки машин и музыку ночи; начинаю слышать, как холод пробирается под кожу, шелестя одеждой, но это не важно, ведь его руки горячие, согревающие все мое нутро из одной точки; начинаю слышать, как шестеренки в его голове спотыкаются друг о друга, застревают, путают направления, сталкиваются, но пытаются двигаться.

Щеку будто дерет стая диких кошек, и я не знаю, что происходит. Я этого просто не понимаю. Не могу вообразить масштабность и, на самом деле, не хочу понимать. Нравится мне это или нет, - вот в чем вопрос; вот на что мне не хочется искать ответ.

Когда он снова начинает дышать, часто и громко, я выныриваю из его насильно заволакивающих омутов, и стараюсь понять сколько времени все было таким до ужаса неподвижным и до странности пугающим. Смаргиваю, очнувшись, и понимаю, что он опять вот-вот заплачет.

- Я не понимаю, - его голос потерян. Не только в плане эмоций, его просто нет. Еле различимый хрип, безэмоциональный, разбитый.

- Чего ты не понимаешь? - хочу, чтобы мой голос звучал спокойно, но он проигрывает нервам и срывается в самом начале.

- Всего. Я не могу этого понять, Луи. Как это возможно? - шепчет он, - ты просто... забыл?

- Я не знаю, что именно я забыл.

- Как мне реагировать на такое? Что я должен сделать? Что я должен сказать?

Неужели он не понимает, что задает вопросы человеку, заблудившемуся в неизвестности и забывшего, что это такое - ответы, и что такое правда.

Не отвечаю ему и уже боюсь, что он встанет и уйдет, но, похоже, его руки прилипли к моей коже, а ноги онемели, потому что он не шевелится, лишь иногда легонько нажимая подушечками пальцев на чувствительную кожу, посылая мурашки носиться не по коже, а прямо в сердце, которое успело перевернуться уйму раз за сегодняшний вечер, и я еще не говорю о разуме и тех отделах мозга, отвечающих за здравый смысл, который давно отключен, и адекватность.