На-на-на-на. На-на-на.
Дым и шум. Полсотни курящих людей. Кто-то разговаривает (громко), кто-то смеется (слишком громко), а кто-то как я, сидит один за столиком посреди этой вакханалии голосов и чувств.
Я один и мне хорошо. То самое, что нужно сейчас, на самом деле. Если кто-то и может страдать от одиночества, то точно не я. Я всегда наслаждаюсь такими минутками. О, как же здорово ловить это ощущение никому не нужности. Так хиппово врубаться в себя и свои мысли.
И вот, я сижу в этом подвале с начинкой бара. Одного из тех немногих, атмосферно-последних московских баров, где все еще можно курить. Уж не знаю, как хозяева справляются с ублюдочными российскими законами, но получается у них вроде неплохо.
Тяжелый запах табака и перегара, изрыгаемого ртами посетителей. Бильярд в дальнем углу зала - пара громил играют на нем весь вечер без продыху, ну разумеется. На противоположной стене висит мишень дартса, а метающие дротики парни выглядят довольно изящно со всей своей выверенной техникой замаха и отточенным глазомером. Я словно попал в американскую тему 80-х. Тогда наслаждаться жизнью было еще не запрещено. И развлечение, идущее рука об руку с саморазрушением, имело большую популярность, нежели бесчеловечное желание посредственностей коптить воздух как можно дольше. Причем, даже тогда, когда все хоть сколько-нибудь приличные оправдания для существования индивида исчерпаны.
- Как поживаешь, Саша? - он локализовался напротив меня словно из ниоткуда. И сидел теперь, глядел в мои глаза.
- Неплохо, знаешь, - я пытался сдерживать удивление, но получалось слабо, - а раньше ты не появлялся в людных местах, Жутик.
- Времена меняются, - якобы многозначительно ответил он.
Официантка подошла к нашему столику и обратилась к нему: "Здравствуйте, что-нибудь выбрали?"
Мои глаза округлились, ведь чертов Жутик, до сего момента, был лишь у меня в голове. И я разговаривал с ним, когда разговаривать было не с кем. Такой вот воображаемый друг. Только он не был веселым монстриком, которого придумывают себе дети. Он был полной копией меня, за исключением тех моих внутренних недостатков, о которых мне было доподлинно известно. Этакое зеркало, в котором ты выглядишь кайфово, даже если ты конченный моральный урод.
- Виски с колой, пожалуйста, - ответил он официантке, та удалилась. Он вернул свой взор на меня и снова произнес, - времена меняются, верно, хах?
Официантка принесла коктейль как-то очень быстро. Обычно они все слишком заняты и про меня почему-то забывают. Вероятно, я не выгляжу уебаном, который будет скандалить из-за каждой мелочи. То ли дело вот он, сидящий напротив. В его глазах читалось какое-то снисходительное презрение ко всему окружающему. И окружающее в ответ прогибалось, как только могло.
