colors ; hs

viii ;

and now i'm tearing through the pages and the ink.

ты помнишь, как в девять лет я впервые нарисовала твой портрет тушью?

теперь все рисунки с тобой порваны.

ты подарил мне художественную тушь и блокнот.

— гарри, — я весело запрыгала по комнате, а мама засмеялась. — чёрт,  это прекрасно!

— все для тебя, касс, — хмыкнул ты.

— мне нужно что-то нарисовать... например, тебя.

мама улыбнулась и ушла на кухню.

— пожалуйста, — ты насмешливо посмотрел на меня и сел на диван. — рисуй.

и я рисовала. половина страниц блокнота за вечер: запястья, спина, глаза, шея, кудри; ты в полный рост, портрет, набросок — тысячи этюдов.

— мне нужно покурить, — одними губами прошептал ты.

мы вышли. ты достал сигарету.

— у тебя будет рак лёгких, гарри.

— касс, — ты закатил глаза и сделал затяжку. — то что я курю, не значит, что у меня будет рак лёгких — это стереотип, такой же, как и то, что девушки со светлыми волосами глупые.

ты дёрнул меня за прядь цвета шампанского, и я показала тебе язык.

— тебе девять, кассандра, — возмущённо заметил ты.

— тебе девятнадцать, гарольд, — передразнила я.

— хорошо.

мы зашли обратно в дом, и я продолжила рисовать.

в гостиную зашла мама.

— как дела? — она поставила тарелку с печеньем на журнальный столик. — как успехи?

я улыбнулась и протянула матери блокнот. она просмотрела рисунки, и в её глазах запрыгали чёртики.

— гарри, — мама лукаво посмотрела на тебя. — тебе не кажется, что ваша дружба переходит в одержимость?

— я без понятия, миссис джан, - пожал плечами ты. — может, так и надо.

ты помнишь эти рисунки тушью? наверное, помнишь. потому что этих рисунков больше нет.