Танец каменного волка

Глава 21

О тайном проникновении в мою комнату я так никому и не рассказала. Потому что а) — о том, что я веду дневник, знал только Морт, и делиться с другими псевдотоварищами сим сокровенным сведением я не хотела, и б) — не такая уж это и серьезная потеря — тетрадка с набором избранных мыслей юной девчонки — чтобы из-за нее устраивать панику и поднимать на уши всю Лапидею.

Почти все выходные я провела в компании учебников, впервые в жизни не совсем безнадежно глядя на их пахнущие типографской краской страницы. Решая примеры и зазубривая, какие земли, отошли какой стране после Первой мировой войны, я на удивление хорошо отдохнула — оказывается, довольно приятно хотя бы пару дней в году побыть самым обыкновенным подростком, переживающим о грядущей контрольной и полугодовых оценках.

На вечер воскресения у меня была запланирована встреча с Мэл. Эльфийка все еще продолжала верить — или говорить, что верит — в то, что я, так или иначе, что-нибудь придумаю, для того чтобы наш общий кровососущий знакомый явился на организуемый в его часть праздник. Я лишь угрюмо хмурилась, уходя с головой в конструирование шатра, каждый раз, когда целительница пыталась намекнуть мне на то, что неплохо бы сделать еще одну попытку поговорить с Мортом. К тому же, что-то мне подсказывало, что ее взаимоотношения с вампиром, давали ей больше шансов, чем мне, быть понятой и услышанной, а я уже устала налаживать отношения с тем, кто сам не очень-то стремился к примирению.

Со дня нашей ссоры Морт крайне редко появлялся на уроках, и если и появлялся, то со старательной непринужденностью делал вид, что не знает меня, предпочитая проводить перемены в обществе заштукатуренных красоток, над которыми он сам же не раз потешался в моем присутствии. Признаюсь — сначала было обидно и даже немного больно, но, в конце концов, я смирилась. Без Морта в моей жизни стало меньше улыбок и больше одиночества, но зато появилось время на то, чтобы заняться собой и самообразованием. Не знаю, что вдруг пробудило во мне такой интерес к модернизации собственной персоны, но я была определенно довольна тем, что, как сказала бы мама, в кои-то веки взялась за голову и начала вести себя совсем как взрослая. Да, это скучно, но я находилась не в том состоянии, чтобы жаловаться на недостаток эмоций в жизни.

Из-за плотного графика съемок родители вот уже неделю звонили мне только для того, чтобы просто убедиться в том, что я жива, и поэтому очень досадовали, если я вдруг не брала трубку, ведь другого случая выкроить время, чтобы сказать мне «привет» в ближайшие сутки, увы, могло и не представиться. Впрочем, я бы не сказала, что жажда моего голоса была для них инстинктом, который они ни при каких условиях не могли обуздать. Недавно мама и папа минут пять перебрасывали друг другу трубку, сражаясь за вакантное место рядом с молодым журналистом, пишущим интервью для популярного журнала о готовой прогреметь на всю страну исторической драме. Во время последнего разговора папа клятвенно пообещал мне, что они с мамой заедут за мной перед Новым годом, и мы проведем семейный праздник, как и полагается — вместе. По этому случаю, он уже успел снять небольшой домик, расположенный где-то в горах, который, по его заверениям, ничуть не уступал по красоте и уюту нашей старой подмосковной даче, где, согласно доброй фамильной традиции, я встретила все подаренные мне судьбой года. Сугробы сияющего снега, ночь, волшебство и романтика — родители с большим воодушевлением увещевали меня, что грядущую ночь я запомню надолго. Ну, а я, честно сказать, просто была по-детски рада, что впервые за довольно долгое время наконец-то смогу их увидеть. Последние месяцы научили меня тому, что стоит ценить тех людей, которые любят тебя просто за то, что ты существуешь, при этом не требуя взамен за свою заботу исполнения сомнительного пророчества и завернутой в аляпистую оберточную бумагу жизни.