Что до новшеств у нас — недостатка здесь нет,
Значит, в мире в делах и порядка здесь нет.
Понапрасну не надо терзать себя горем —
Ведь от жизни такой нам не сладко здесь, нет!
Алиса неловко чувствовала себя в кресле напротив генеральского стола. И отчего Раун убрал вечную стул-жердочку для крылатых и приволок это подобие трона? Слишком большое, но не для ангелов. Как будто нарочно такое просторное, что утонуть можно.
Черный бархат был таким приятным на ощупь, но Алиса сидела, как на иголках, ожидая ответа.Комната пропиталась ароматом кофе и перца, пряных трав и крови гарпии. Страшно было высунуть язык — все запахи облепят его, оближут зубы, залезут в глотку. И живот скрутит от голода и тошноты. Или от страха. Липкого, мерзкого, влажного на лопатках, щекотного на пояснице под курткой.
Генерал молча смотрел на принесенный дар, бело-бурые крылья Люциферы, прижав кулак к губам. Он почти час так провел, думая о своем. Стоял над столом, забыв про остывающий кофе и главу охотниц, и молчал.
Если бы он хоть слово сказал, было бы лучше! Алиса места себе не находила. Кусала губы, разглядывала все вокруг, пыталась отвлечься. Длинное окно, занимавшее почти всю стену, мало походило на окна всех остальных комнат и коридоров. Возможно, оно было единственным оставшимся со времен правления кошек — крылатые заменили окошки на огромные проемы с витражными створками, чтобы можно было залетать в помещения, минуя двери. Старые черные окна генеральского кабинета делали его недоступным снаружи, как темницу, как крохотную крепость.
Совершенно все здесь было подчиненно минимализму, никаких картин, как в приемных покоях императрицы Изабель, никаких статуй и барельефов — одни лишь голые стены рыже-песочного цвета. Такие же массивные, как стол, черные шкафы, заполненные бумагами. Ни ковра, ни подушек. Ни даже дивана, а ведь Лион часто ночевал в своем кабинете. Из всех личных вещей здесь был только меч и перевязь наград, что лежали на полке у двери. Вот и весь генерал. Лаконичный, странный. Один только бог знал, какая буря бушевала у того в голове.
— Скажи, Алиса, — вдруг произнес он.
И Охотница встрепенулась, чувствуя, как сжимается все нутро. Даже не ощутила, что вцепилась в подлокотники изо всех сил, вонзив обстриженные когти сквозь перчатки.
