Каникулы

Глава 3. Поездка в горы и начало нескучной жизни

  Утро следующего дня было, кажется, первым, когда я умудрился проснуться раньше Валерки... По какой-то причине (или опыту) я был уверен, что, когда открою глаза, он уже куда-нибудь свалит. Но нет, он спокойно спал, раскидав свои конечности, как звезда Давида. Честно говоря, в первый момент я даже растерялся, не поняв, что делать... После долгих размышлений о пользе утреннего сна, состоянии черной дыры в собственном желудке и возможности напроситься на действия, которые займут как минимум время до обеда, я оставил мирно посапывающего Валерку спать и направился в душ, а когда вернулся — он уже разгуливал по комнате.

Заметив моё возвращение, он хотел что-то сказать, но тут же передумал и, не без труда сдерживая смех, спросил:

— Ты всегда так бреешься, или сегодня чудное исключение?

Конечно, моя физиономия, заклеенная клочками салфетки, выглядела занимательно. И Валерка само собой не упустил возможности подколоть. Собственно, я был сам виноват — нечего было так торопиться.

— На твоём месте, я бы поаккуратней ржал, — язвительно заметил я. — Иначе тебе придется так и ходить голышом весь день.

— Кстати, да — актуальная тема...

— Там поройся, — я кивнул в сторону шкафа.

Валерка удивлённо приподнял бровь, но даже не сдвинулся с места:

— Ты серьёзно предлагаешь мне рыться в твоем личном шкафу?

— Да уж... Трахаться, как кролики, значит, в порядке вещей, а в шкафу порыться — это слишком лично. Валер, не гони.

— С твоей логикой только на войну ходить — она убивает, — хмыкнул Валерка, но аргумент, похоже, принял.

Пару минут спустя Валерка превратился в почти настоящего бойскаута: брюки-карго и рубашка цвета хаки — для полноты образа не хватало только платка...

— Улыбаться не забывай.

— Чего? — Валерка перестал застёгивать пуговицы и уставился на меня.

— Бойскауты всегда улыбаются, — стараясь не смеяться, ответил я.

— Мм... Глядя на твою заклеенную физиономию, это сделать не сложно.

Проигнорировав его замечание — хотя и отметил для себя, что пора бы отлепить это произведение искусства — я предложил наконец-то пойти подкрепиться: жрать хотелось страшно уже вчера после всех развлечений, а теперь мысль о еде была и вовсе единственной в голове.

Когда мы пришли на кухню, там было пусто, но уже пару минут спустя — вода в чайнике даже не успела закипеть — собрались почти все жители нашего блока. Кроме Свена — он снова где-то болтался всю ночь, и никто даже не знал, дома ли он. Собственно, и без него было людно... Места на кухне хватало, чтобы разместить даже в два раза больше людей, но было так шумно, что очень скоро я перестал понимать, кто с кем говорит. И даже не пытался разобраться.

К тому моменту я этого ещё не знал, но у милой общажной компании была чудесная традиция: на выходных они непременно завтракали вместе. Позже я настолько к этому привык, что стал относиться к совместному времяпровождению как к семейным посиделкам. И потом меня уже совершенно не удивляло, как естественно Валерка влился в эту компанию. Хотя, если честно, он умел влиться в любую компанию...

Мы уже долго сидели за столом и говорили, перебивая друг друга, по меньшей мере, час, когда Юджин, сидевшая напротив, вдруг неожиданно схватила меня за руку, перевалившись через стол и едва не сбив при этом чайник.

— Я совсем-совсем забыла! — она театрально захлопала ресницами. — Тебе ведь никто не сказал! Через две недели мы все едем в горы, в пансионат. Там отличная природа, воздух, вообще романтика и красота.

— Ммм... замечательно. Почему ты мне об этом говоришь? И главное, почему с таким загадочным видом? — насторожившись, спросил я.

— Ты должен поехать с нами!

— Точно должен?

Не то чтобы я был против! Вовсе даже наоборот — мне вполне симпатизировала идея провести выходные в горах с друзьями... Но мне казалось крайне подозрительным то, как говорила Юджин.

Словно прочитав мои мысли, Арно громко рассмеялся и силком усадил Юджин обратно на стул.

— Беги, приятель! Беги, пока не поздно!

— Такая мысль и мне уже в голову пришла, — признался я.

— Ну, пожа-а-алуйста! — жалобно протянула Юджин.

Я только вздохнул, понимая, что вряд ли смогу отказать ей, если только просьба не будет чересчур ужасной.

— Я буду делать фотографии для нового портфолио. А эти физиономии, — она обвела пальцем всех присутствующих в комнате, — я уже фотографировала. Мне нужна новая модель. А ты — очень даже новый.

— У меня есть хоть малейший шанс отказаться? — спросил я, все ещё не теряя надежды.

Юджин лишь покачала головой, широко улыбаясь во все свои тридцать два зуба. На самом деле, это было, скорее, похоже на довольный оскал акулы...

— Ради такого дела я даже отдам вам свою комнату, — довольно усмехнулся Ник, который всё это время подозрительно улыбался.

— Ты не поедешь? И что значит «нам»?

— Поеду, конечно, но одному в двухместном номере все равно жирно, так что Свен потерпит моё присутствие два дня. А вы ведь вместе поедете?

Вероятность того, что Валерка согласится на эту аферу, была практически равна нулю... По крайней мере, так я думал. Но к моему удивлению, Валерка достал свой телефон, открыл календарь и уже через пару секунд сообщил, что абсолютно свободен на нужных выходных... Мне оставалось только безропотно согласиться.

Ровно две недели спустя мы оказались в одном из самых живописных мест, которые мне когда-либо доводилось видеть. Да и после я вряд ли видел более красочную природу: горы, озеро, ярко-жёлтые рапсовые поля. И пчёлы. Просто целая армия пчёл! Но о них мне беспокоиться не пришлось, потому как не прошло и десяти минут, как мы заселились в пансион, и вся наша разношерстная компания направилась в горы — кататься на самой крутой зубчатой железной и на канатной дорогах.

В горах было холодно. Не настолько, чтобы сразу вернуться в долину, но так, что через два часа прогулок стало сложно шевелить конечностями. Поэтому, как только мы вернулись в пансион, все тут же разбрелись кто куда: Ник, Арно и Свен отправились в пивоварню пробовать продукты местного производства, Микаэла снова прилипла к экрану компьютера, а Юджин, многозначительно улыбаясь, сообщила, что ей пора готовить импровизированную фотостудию, в которой я просто кровь из носу должен был появиться через час.

Конечно же, я уже и не мечтал избежать этой участи, потому просто смирился, решив, что легче один раз пройти через одну из фотосессий Юджин, о причудливости которых ходили легенды, и тогда она отстанет от меня если не навсегда, то надолго.

Любительская студия была ничем иным, как совершенно пустой комнатой, стены которой были завешаны черной тканью и где повсюду стояли лампы. Честно говоря, атмосфера была жуткая — словно попал в камеру пыток. Ещё более жутким было выражение на лице Юджин, когда она заявилась в своих застенках.

— Раздевайся! — тут же скомандовала она.

— Чего?

— Раздевайся-раздевайся, — как ни в чём не бывало повторила Юджин, устанавливая камеру на треногу.

— О раздевании мы не договаривались.

— Не съем я тебя, — рассмеялась Юджин. — И вообще, я тебе предлагаю переодеться.

Прежде чем я успел ответить, у меня в руках оказался пакет с одеждой, которую мне, как выяснилось, придётся надеть. Собственно, на одежду это было похоже только издалека: какой-то бесформенный кусок ткани, который, похоже, использовали раньше для совершенно иных целей. И я бы предпочёл не знать, для каких именно.

— Что это?

— Туника, — пожав плечами, ответила Юджин.

— Я тебе даже большее скажу — это туника раба, — вмешался в разговор Валерка. Всё это время он молча наблюдал за происходящим.

— Раба? Отлично, — демонстративно вздохнул я, стягивая с себя водолазку. — Всю жизнь мечтал побыть рабом. Почему бы не сейчас...

— Действительно, почему бы не сейчас? — перейдя на русский, так что Юджин не понимала его, Валерка усмехнулся, оперся на стену и спокойно наблюдал за тем, как включаются и выключаются лампы: от этой светомузыки в глазах начало рябить.

Юджин пришлось помогать мне разобраться с этой загадочной туникой, потому как для меня она выглядела как абсолютно бесформенное нечто. Правда, с помощью Юджин и веревок это нечто действительно стало напоминать одежду, какой её показывают в фильмах о Римской Империи. А потом выключился свет... Стало абсолютно темно. Настолько, что я в буквальном смысле этого слова не видел собственного носа.

— Не шевелись! — скомандовала Юджин, и в следующую секунду меня ослепила вспышка. Даже если бы у меня и было желание двигаться, такая возможность была утрачена: мало того, что абсолютно темно, так теперь ещё и красные пятна прыгали перед глазами. Это продолжалось, казалось, целую вечность. Юджин лишь коротко сообщала о том, что мне нужно было сделать, и я старался делать всё по её указаниям — безумно хотелось, чтобы это всё быстрее закончилось. Меня не покидало ощущение, что после этих вспышек я до конца жизни буду видеть только мерцание света.

Когда же наконец Юджин показалось, что она сделала достаточное количество кадров — по моим подсчетам, их было не менее миллиона — она включила тусклую лампу на потолке, но даже от этого света мне пришлось зажмуриться. Похоже, моим глазам придётся привыкать видеть заново — это была единственная мысль, которая в тот момент меня беспокоила.

Юджин же занимала совершенно другая проблема: собирая технику в сумки, она бурчала о том, как не любит эту часть работы. К моему удивлению, её тихое возмущение прервал Валерка.

— Я думаю, мы можем и сами убрать весь этот... инвентарь, — заметил он, оглядывая комнату. — Ты ведь наверняка устала?

— Конечно, — недоверчиво прищурилась Юджин. — В чём подвох?

— Никакого подвоха, — Валерка в ответ тоже прищурился, словно передразнивая Юджин. — Скажем, это будет плата за фотографии. Ты ведь распечатаешь нам парочку?

— Без проблем! — радостно согласилась она. Ей понадобилось не больше двух минут, чтобы собрать камеру — она явно торопилась, словно ожидала, что Валерка передумает.

Он же вел себя с точностью до наоборот: не торопился вовсе и до тех пор, пока дверь за Юджин не закрылась, не сдвинулся с места.

В комнате было по-прежнему темно. Да и откуда там было взяться свету, если все стены и окна, за которыми, впрочем, тоже уже была ночь, были завешаны темными тканями, а единственная лампа на потолке еле светила. Ко всему прочему, я ещё ни черта не видел: мало того, что мне пришлось снять очки для съемки, так ещё и вспышка сделала своё каверзное дело. Думаю, приблизительно так себя чувствует крот...

Поэтому я совершенно не видел, как Валерка оказался рядом. Я просто почувствовал его руку на своём плече, но прежде чем успел спросить, в чём дело, он резко развернул меня и прижал к стене.

— Ты что делаешь?

— Тихо! — спокойно заявил он, и я тут же почувствовал прикосновение пальцев к губам. В тусклом свете я видел только силуэт, и оставалось только догадываться о том, что за эмоции были на его лице. Но голос был абсолютно серьёзен.

— Валер?

— Тихо, я сказал.

Сначала я почувствовал прикосновение ладони, потом пальцев — они, словно изучая собственные возможности, медленно сжимались на моей шее... Валерка наклонился ближе, так что мне пришлось вжаться в стену, и я отчетливо чувствовал тепло его тела, хотя он и практически не прикасался ко мне.

— Рабам не полагается говорить, когда их не спрашивают. Понятно? — с едва заметной хрипотцой в голосе произнёс он.

Я сглотнул — это сделать было не просто: Валеркины пальцы крепко сжимали горло. И согласно кивнул в ответ. Я доверял ему целиком и полностью. Знал, что он не сделает ничего, что может навредить мне. И всё же странное чувство тревоги заставило моё сердце биться быстрее...

— Ты будешь делать, что тебе говорят, пуэр...

И снова я только согласно кивнул.

— Хороший мальчик.

Валерка сжал пальцы ещё крепче, так, что мне стало заметно не хватать воздуха, и наклонился ближе — я чувствовал его тяжелое дыхание на своих губах и ожидал поцелуя, но вместе этого он резко выдохнул и скомандовал: «На колени!»

Давление на горло ослабло, и я тут же съехал по стене вниз: то ли оттого, что исчезла рука, которая меня держала, то ли оттого, что ноги стали словно ватные...

Послышался звук расстёгивающейся молнии, и горячая головка коснулась моих губ. Я послушно слизал влагу, отчего Валерка резко выдохнул, схватил меня за волосы и не дал мне пойти дальше.

— Не торопись, — хрипло выдохнул он.

Это сделать было непросто. Моё собственное возбуждение отнюдь не уступало Валеркиному и теперь топорщило тунику. Эта игра нравилась мне больше, чем я мог бы представить.

Послушно отстранившись, я обхватил его член рукой и, едва касаясь, начал водить по стволу, слегка сжимая у основания и совсем раскрывая ладонь на головке, дотрагиваясь до нежной кожи лишь кончиками пальцев. Всего пара таких движений, и Валерка застонал, облокотился на стену, уткнувшись в тёмный материал лбом, и почти неразборчиво выдохнул:

— Соси!

Это звучало так непривычно, так... пошло, что у меня заныло внизу живота... Валерка едва слышно выругался, когда его член оказался у меня во рту. Крепко сжимая губы, я водил кончиком языка по уздечке: мягко, едва касаясь, изредка прикусывая зубами головку. Я прекрасно знал, как ему это нравилось. И сейчас мне хотелось именно этого — сделать так, чтобы он полностью забылся от ощущений.

— Сильней... — выдохнул он требовательно.

И я послушно позволил члену протолкнуться на всю длину — головка уткнулась в глотку, и Валерка громко застонал. Мне и самому уже было в пору издавать такие же неприличные звуки: при каждом, даже малейшем движении член тёрся о грубый материал туники, и я на самом деле был готов в любой момент кончить.

Валеркины пальцы крепко сжимали моё плечо — так, что было на самом деле больно. И, к моему собственному удивлению, мне нравилась эта боль... Валерка что-то невнятно пробормотал, член его напрягся, и я был готов к тому, что он в любой момент кончит, но вместо этого Валерка отстранился и, резко дёрнув за рукав туники, заставил меня подняться на ноги.

— Развернись! — скомандовал он и, даже не давая мне времени сообразить, сам развернул меня спиной к себе.

Послушно облокотившись на стену, я расставил ноги шире и тут же почувствовал прикосновение холодных липких пальцев к ягодицам. Я даже не заметил, когда он успел достать гель: тем острее ощущалось спешное, почти грубое проникновение — сразу тремя пальцами. Я инстинктивно дёрнулся вперёд в попытке сняться с его пальцев, но Валерка крепко схватил меня за горло, предотвратив любую повторную попытку пошевелиться. Собственно, терпеть мне пришлось недолго: пара растягивающих движений — и неприятное ощущение быстрого проникновения сменилось лёгкой истомой, и я уже сам стал насаживаться на пальцы.

Поняв это как сигнал к действию, Валерка вытащил пальцы и, прежде чем я успел выдохнуть, резко вошёл в меня. Впервые это было не больно. С точностью до наоборот: с самой первой секунды ощущения были такие, словно я задыхаюсь. Хотелось ещё и ещё. И ещё... И именно это я и получил: Валерка двигался внутри меня широкими, ритмичными движениями, крепко впиваясь пальцами в кожу.

Он заставил меня кончить первым, крепко сжимая мой член рукой. И лишь секундой позже я почувствовал пульсацию внутри себя...

Какое-то время мы так и стояли, опершись на стену и пытаясь отдышаться. Потом Валерка как ни в чём не бывало протянул мне салфетки и натянул джинсы. Пока я одевался, он успел поснимать все тряпки со стен и собрать их в кучу.

— Не думал, что тебе нравятся такие игры. — Я рассматривал помятую и порванную на плече тунику.

— Боюсь даже предположить, что ты скажешь, если я расскажу тебе о других своих... увлечениях, — усмехнулся Валерка. — Если тебе такая шалость кажется уже удивительной.

— Мне уже не терпится узнать, — ответил я с точно такой же усмешкой. По какой-то причине я уже тогда знал, что буду в восторге от всего, что он мог бы мне предложить...