По следам собаки Баскервилей

Глава 7. Голова кругом.

Чем нелепее и грубее кажется вам какая-нибудь деталь,
тем больше внимания она заслуживает.
Те обстоятельства, которые на первый взгляд лишь
усложняют дело, чаще всего приводят вас к разгадке.

Артур Конан Дойл «Собака Баскервилей»

Утренняя пробежка удивительным образом воздействует на человека. Сумбурные мысли более-менее упорядочились, настроение улучшилось, энергия переполняла меня, словом, ощущения были такие, что впору горы воротить.

Ещё издали я увидала у гряды холмов, увенчанных доисторическими мегалитами, тоненькую фигурку с собакой на поводке. По всей видимости, Лора Франклин прогуливалась по болотам без своего верного рыцаря – Джеральда. Я посчитала это удачным знаком. Быть может, мне удастся расспросить Лору обо всём, что меня интересует. Я помахала ей рукой. Девушка замахала в ответ и, потянув поводок, направилась в мою сторону.

Мы поравнялись с ней у подножия холма, возможно, того самого, где в своё время прятался великий сыщик. Отсюда как на ладони были видны утопавшие в зелени деревьев развалины Лефтер-холла и тянувшиеся к солнцу верхушки печных труб, венчающие крыши домов небезызвестной деревушки Фенворси, жители которой когда-то развлекали себя тем, что ежегодно сжигали соломенное чучело старика Френкленда.

Мы поздоровались, перекинулись дежурными фразами о погоде и местных достопримечательностях. Лора источала дружелюбие и готовность помочь, поэтому, не откладывая дело в долгий ящик, я, восстановив дыхание, принялась расспрашивать девушку о местных легендах, Джеке Стэплтоне и новом хозяине Баскервиль-холла. Лора нисколько не удивилась вопросам.

– Не знаю, насколько это соответствует действительности, – она заулыбалась, – но никто из местных не верит в то, что Джек Стэплтон тогда утонул на болотах. На самом деле от преследователей было легко скрыться и отсидеться в одной из заброшенных шахтёрских хижин – все они расположены на болотах, большинство из них полузатоплены, но остались ещё вполне пригодные для того, чтобы переждать дождь. Пробраться туда можно, но нужно знать тропинки, иначе пропадёшь. Но это ещё не всё. Стэплтон мог найти временный приют на какой-нибудь одинокой ферме, где ничего не слышали о совершенных им преступлениях. А потом под вымышленным именем выехать из страны.

– Так значит, вполне возможно, что сейчас кто-то из потомков того самого Стэплтона живёт и здравствует?

– Конечно! – Лора на минутку отвлеклась, чтобы погладить свою собаку. – Вот и нынешнего хозяина отыскали где-то в Америке. У нас все говорят, что он – прямой потомок Джека Стэплтона.

– А где он сейчас, этот хозяин?

– Кто его знает? Мы ни разу его не видели.

– Интересно! – воскликнула я.

Лора улыбнулась.

– Скорее всего, миссис Холмс приходилось с ним общаться, а как же иначе, если она проводит экскурсии в его доме. Многие считают, что наследник вернулся обратно в Штаты, но мой отец уверен, что рано или поздно молодой Баскервиль остепенится и приедет посмотреть на родовое гнездо. И, вполне возможно, останется здесь жить.

Я засомневалась, но перечить девушке не стала. Вместо этого спросила, не страшно ли ей гулять по болотам одной.

– Я здесь выросла, – просто ответила она, – к тому же летом, когда нет дождей, гулять по этой изумрудной траве совершенно безопасно, нужно лишь знать тропинки. Местные все знают. – Она немного помолчала. – Но я верю в судьбу. Если кому-то суждено утонуть, он утонет, верно? От судьбы не убежишь.

Я согласилась и взглянула на свои ручные часики.

– О, мне пора бежать!

Тут мы обе засмеялись, распрощались как лучшие подруги и, довольные друг другом, разошлись в разные стороны.

Весь день я искала следы, малейшие зацепки, намёки, чтобы узнать, кто же из актёрской группы замешан в преступлении, а кто пытается его раскрыть. Честно говоря, ничего у меня из этого не получилось.

Во-первых, Стэплтон. Он более всего похож на злоумышленника, но подозревать человека из-за того, что он играет роль убийцы – это, извините, дурной тон. Это всё равно, что подозревать в невинности актрису, играющую Офелию, или считать миллионером актёра, играющего мистера Дарси. Хотя... всё может быть. Просто сам Эдуард на подсознательном уровне вызывает у меня неприятные эмоции.

Во-вторых, чета Бэрриморов – Джастин Картрайт и Анджелина Уотсон. Не знаю. Анджелина производит впечатление весьма посредственной актрисы и довольно неряшливого, ленивого, не обременённого интеллектом человека. Вряд ли она способна замыслить и совершить преступление, а тем более – его раскрыть. Из них двоих, скорее всего, Джастин справился бы со вторым. Он слишком симпатичен мне, чтобы заподозрить его в первом.

Далее. Генри Баскервиль, Шерлок Холмс, доктор Ватсон и инспектор Лестрейд – новые лица для меня в этой истории. Все они приезжают в Дартмур только лишь на уикенд, поэтому вряд ли подходят для роли внедрённого полицейского, хотя все они умные, интеллигентные люди, наверняка разбирающиеся в подлинных предметах старины. Вряд ли я ошибусь в предположении, что кто-то из них может быть преступником. Для того чтобы подменить какое-либо ценное произведение искусства, достаточно бывать в Баскервиль-холле два раза в неделю. Однако явно недостаточно для того, чтобы вычислить преступника. Никого из них я раньше не встречала в деревне под каким-либо другим видом, никто из них раньше субботы ни в Баскервиль-холле, ни в Мэррипит-хаусе замечен мною не был.

Итак, я терялась в догадках.

Но была ещё мисс Стэплтон, моя предшественница, которая в день моего приезда умудрилась свалиться с лошади и вывихнуть ногу. Было ли это случайностью или частью идеально продуманного плана? Я ни разу не встречалась с Луизой Стоун, но вполне могла представить её как в положительной, так и в отрицательной роли. По-моему, она вполне хорошая актриса, неплохая музыкантша, хотя и вспыльчивый и неуравновешенный человек. Что же, девушки и эмоциональные люди тоже могут быть полицейскими. Но я всё же предпочла бы видеть Луизу в качестве злоумышленника на скамье подсудимых. Нет, не потому что она оскорбила меня своими подозрениями насчёт её жениха, а потому что Луиза мне кажется наиболее амбициозной и по складу своего характера способной на преступление.

– Ирэн, сегодня суббота, а по субботам у нас в Баскервилль-холле проходят вечеринки! – такими словами встретил меня утром Джастин Картрайт, он же Бэрримор.

– Здорово! – ответила я.

Мне нравился Джастин, и я почти уверовала в то, что он и есть полицейский, о котором накануне говорил сержант Сэлдон.

На дорогом спортивном автомобиле к крыльцу замка подъехал сэр Генри Баскервиль.

– Питер Уилсон, – познакомил меня с Генри Баскервилем Джастин.

– Здесь все зовут меня сэром Генри, – красивым бархатным басом произнёс мистер Уилсон.

Он был очень красивым мужчиной лет тридцати с небольшим и как никто другой подходил для роли наследника Баскервиль-холла, а может быть, и для роли инспектора полиции. Но, учитывая его супердорогой автомобиль, он вполне мог заработать на него не поимкой преступников, а сбытом краденых ценностей.

Вскоре я познакомилась с доктором Ватсоном и инспектором Лестрейдом, приехавшими на такси из Гримпена.

– Джексон опоздал на электричку, – сказал один из них, поглядывая на часы.

Определить, кто из них Ватсон, а кто Лестрейд, было невозможно, пока оба мужчины не переоделись в костюмы. Тогда я поняла, что опрятным джентльменом в недорогом, слегка потёртом костюме, был доктор Ватсон или Джереми Джонсон, а инспектором полиции в клетчатых бриджах и смешной кепке – Лестрейд или Лесли Купер. Они оба так были похожи на персонажей сэра Артура Конан Дойла, будто сошли со страниц его книги, что я в очередной, наверное, пятидесятый раз восхитилась гениальностью миссис Холмс.

– А вы, видимо, несравненная мисс Стэплтон? – спросил Лестрейд.

– Да, но временно, – улыбнулась я, – меня зовут Ирэн.

– Я, к сожалению, не запомню вашего имени, – откровенно сказал Лестрейд, – как и вы моего, потому что я, как и вы, здесь временно, ненадолго.

– Что так? – поинтересовалась я, чувствуя, как забилось моё сердце. В словах Лестрейда мне послышался намёк на то, что он и есть внедрённый в логово коварных злоумышленников агент.

– Уже подписан контракт с Лондонским Королевским театром, – ответил актёр, – и я не могу отказаться от такой престижной работы, хотя Генриетта платит мне больше, чем я могу рассчитывать, играя второстепенные роли в Лондоне.

Я улыбнулась, но нисколько не поверила словам Лестрейда, и остаток дня я потратила на поиск доказательств моей теории о том, что он и есть представитель закона.

Приехала Генриетта и, как всегда, эта маленькая, неприметная женщина в старомодных очках заставила всех подчиняться себе. Она влетела в гримёрку, когда Лилианна заканчивала мне сооружать причёску, и закричала:

– Как, ещё не готова? Почему так долго? Лилианна, я уволю тебя, если её причёска развалится до конца вечера. А тебя, Ирэн, если снова сфальшивишь в «Правь, Британия». Автобусы с туристами уже выехали из Гримпена. Чёрт возьми, где же Джексон?

Она захлопнула дверь, но её громкий голос, отдающий приказы и распоряжения, ещё долго эхом отдавался в старом Баскервиль-холле. Лилианна шмыгнула носом.

– Не обращай внимания, – сказала она, – Генриетта всегда ворчит, даже если экскурсия проходит на высоте. У неё работают только лучшие.

Хитрая Лилианна не сказала «лучшие актёры», а просто «лучшие», видимо, под лучшим стилистом подразумевая себя. Тут мне впервые пришло в голову, что Лилианна тоже может быть замешана в этом деле о подмене старинных произведений искусства, ведь Сэлдон сказал, что это один из своих, но не сказал, что этот человек именно из актёрского состава, а из всей группы. А если он не один, а с сообщником? Неприметная Лилианна вполне могла быть таким сообщником, а главарь шайки – приезжать только на уикенд. У меня слегка закружилась голова, но не от волнения, а от напряженных мыслей.

Генриетта была на взводе. Всё было готово, туристы собрались, а Шерлока Холмса всё не было. Хотя он, пока шло основное действие в Баскервиль-холле, отсиживался в пещере в окружении отчетов доктора Ватсона и баночек с консервированными персиками, ожидая желающих его проведать, но миссис Холмс не любила, когда актёры опаздывают или делают свою работу спустя рукава.

Всё шло блестяще. Туристов набилось человек за шестьдесят, но это были далеко не все: для них в гостиной Баскервиль-холла соорудили нечто наподобие зрительного зала, но на финальную сцену у домика Стэплтонов, как мне обещали, наберётся раза в два больше зрителей.

Актёры были на высоте. Сэр Генри был неподражаем, не передать, как мастерски он пользовался своим удивительного тембра голосом, с каким значением произносил, казалось бы, ничего не значащие, банальные фразы! С какой живостью играл! А доктор Ватсон! Мне показалось, что все актёры, когда-либо игравшие доктора Ватсона в театре или кино, проигрывают по сравнению с этим провинциальным актёром. Даже его молчание или движение бровями было красноречивее слов. А Бэрримор! Как почтительно и вместе с тем иронично отвечал Джастин сэру Генри или прятал от него в буфете вино!.. И даже миссис Бэрримор преобразилась, честно говоря, я не ожидала от неё такой экспрессии и профессионализма. Стэплтон тоже играл великолепно, но он мне, увы, нисколько не нравился.

Я влюбилась в атмосферу этого дома, заразилась талантом этих прекрасных актёров, их неподражаемым мастерством, почувствовала дух старой Англии, дух произведения Конан Дойла и постаралась в каждое своё слово, в каждый жест и даже в каждый взмах ресниц вкладывать душу, наполнять смыслом, значением.

Когда я села за клавесин, то даже спиной почувствовала, что на меня устремлены глаза всех присутствующих, как зрителей, так и актёров. Среди зрителей я ещё раньше увидела нахмурившуюся Генриетту, сестёр Кэти и Эми Холмс, Лилианну, сержанта Сэлдона, красавицу Лору Франклин и улыбающегося Аполлона-Джеральда. Мои пальцы привычно заскользили по клавишам старинного инструмента – с утра я немного позанималась на нём. Мне казалось, что пела я как никогда хорошо, и даже осталась довольна собственным исполнением Моцарта и Куперена. Ни один из зрителей, пока я играла, не произнёс ни слова, никто не встал со своего места, никто не вышел из зала.

После того как я кончила играть, послышались аплодисменты сэра Генри и доктора Ватсона.

– Вы играете великолепно, мисс Стэплтон! – воскликнул сэр Генри. – Я надеюсь, нам посчастливится ещё не раз наслаждаться вашим пением!

Джентльмены захлопали в ладоши, доктор Ватсон тоже произнёс какую-то реплику по сценарию, и только после его слов публика позволила себе тоже зааплодировать. Я невольно улыбнулась, когда Джеральд, а за ним Лора, Кэти, Эми и другие зрители встали со своих мест и аплодировали стоя. Я почувствовала волну благодарности к моим друзьям, также и то, что аплодируют они не столько мне одной, сколько нам всем, и гениальной Генриетте тоже.