Синяя трава. Дневник пятнадцатилетней наркоманки (Оригинал)

Июль

2 июля
Милый Дневник, я у бабушки, никогда в жизни мне не было так скучно.
Длинное жаркое лето, да это уже и не лето вовсе! Я тут с ума сойду. С самого
первого дня я тут только и делаю что читаю, надоело до смерти. Странно, во
время учебного года я мечтала о том времени, когда смогу валяться в кровати
и бездельничать, бездельничать, бездельничать, читать, читать, читать, и
смотреть телик, и делать то, что хочу, а теперь меня все это достало. Кошмар
какой-то. Шерон переехала, Деби гуляет с парнем, Мари уехала отдыхать с
родителями... Я тут всего пять дней. Я должна заставить себя продержаться
здесь неделю, прежде чем попроситься домой. Я с ума сойду за это время!
7 июля
Сегодня произошла странная штука, по крайней мере, я надеюсь, что это
случится. Так надеюсь! Мы с дедушкой поехали в центр, чтобы купить подарок
Алекс на день рождения, и в универмаге оказалась Джил Питере. Она сказала
"привет", и мы немного поболтали. Мы не виделись с тех пор, как я переехала,
да я никогда и не входила в ее компанию - этакий высший эшелон, ну, в общем,
она сказала, что после школы собирается поступать в папин университет и что
ждет не дождется, когда сможет уехать из этого захолустья туда, где кипит
настоящая жизнь. Я сделала вид, будто мы там все такие искушенные и
постоянно веселимся, но на самом деле я не видела большой разницы между
этими двумя городками. Наверное, я наврала что-то удачное, потому что она
сказала, что завтра к ней собирались зайти несколько ребят и что она
пригласит меня. Я так на это надеюсь!
8 июля
Дневник! Я чуть не плачу от счастья! Это случилось! Джил позвонила
ровно в 10:32. Я знаю, потому что сидела у телефона с часами в руке и
посылала ей мысленные сигналы. Она устраивала автограф-пати; слава богу, я
захватила свой ежегодный альбом. Он, конечно, не такой как у них, и там не
будет ни одной фотографии с ними, но и у них в их альбомах не будет меня. Я
надену свой белый брючный костюм, а сейчас пойду вымою голову и сделаю
прическу. Мои волосы стали совсем длинными, а если их накрутить на банки
из-под апельсинового сока, то они завиваются внизу большими красивыми
локонами. Надеюсь, у нас хватит банок из-под сока! Должно хватить!
10 июля
Дорогой Дневник, даже не знаю радоваться мне или стыдиться. Прошлой
ночью я испытала самые невероятные ощущения в своей жизни. Когда говоришь
это словами, то звучит отвратительно, но это было потрясающе, замечательно и
волшебно!
Ребята, собравшиеся у Джил, были такими дружелюбными и мягкими, что я
сразу почувствовала себя как дома. Они приняли меня так, будто я всегда была
в их компании, все были такими беззаботными, и никакой суеты. Мне
понравилась сама атмосфера, это было замечательно! В общем, через некоторое
время после того, как мы все собрались, Джил и еще один мальчик принесли
поднос с банками колы, и все сразу улеглись - кто на полу на диванных
подушках, кто на диване и в креслах.
Джил подмигнула мне и сказала: "Поиграем в "У кого пуговица?"". Ну,
помнишь, такая детская игра. Билл Томпсон, он растянулся рядом со мной,
засмеялся и сказал: "Плохо только, что кому-то придется сегодня побыть
контролером".
Я взглянула на него и улыбнулась. Не хотела выглядеть полной дурой.
Все медленно потягивали колу из банок и, казалось, наблюдали друг за
другом. Я стала смотреть на Джил, решив делать то же, что она.
Вдруг я почувствовала, что внутри у меня что-то происходит. Я
вспомнила, сообразила, что с того момента, как мы начали пить колу,
проиграли уже две или три песни, теперь все смотрели на меня. У меня
вспотели ладони, а на шее выступили капельки пота. В комнате стало необычно
тихо, Джил встала и задернула шторы. Я подумала: "Они решили меня отравить!
Зачем?! Зачем им это нужно?!"
Все тело напряглось - каждая мышца, мне стало страшно, страх душил
меня, я задыхалась. Когда я открыла глаза, оказалось, что просто это Билл
обнял меня за плечи. Я услышала его голос, который звучал будто записанный
на пленку в замедленной скорости, он сказал: "Тебе повезло, не бойся, я
позабочусь о тебе, это будет отличное путешествие. Расслабься, ну давай,
получай удовольствие, наслаждайся". Он ласково гладил меня по лицу и шее и
говорил: "Честное слово, я не допущу, чтобы с тобой Случилось что-нибудь
плохое".
Мне показалось, что его слова повторяются снова и снова, как
замедленное эхо. Я засмеялась, дико, истерически. Мне показалось это самым
забавным и абсурдным из всего, что я когда-либо слышала. Потом я заметила
странные, движущиеся по потолку образы. Бил уложил меня, и моя голова
покоилась у него на руках, когда я смотрела на эти образы, превращающиеся в
цветные воронки из огромных пятен красного, синего и желтого цвета. Я хотела
поделиться этой красотой с остальными, но слова были влажными, мокрыми,
собирались в капли и имели привкус цвета. Я поднялась и стала ходить, внутри
и снаружи я чувствовала легкий холодок. Хотела сказать об этом Биллу, но
смогла только засмеяться.
Вскоре промежутки между словами стали такими, что между каждым моим
словом успевали проноситься целые эшелоны мыслей. Я поняла, что вспомнила
совершенный, истинный, первичный язык, которым пользовались Адам и Ева, но
когда попыталась об этом сказать, слова никак не желали соотноситься с моими
мыслями. Я их теряла, они ускользали от меня, такие замечательные и
бесценные, а их необходимо было сохранить для потомков. Я чувствовала себя
ужасно, и наконец я уже не могла говорить и грохнулась обратно на пол,
закрыла глаза и буквально погрузилась в музыку. Я чувствовала ее запах, я
могла потрогать ее и определить, какая она на ощупь. Никогда со мной не
происходило ничего более прекрасного. Я была частью каждого инструмента,
буквально частью. У каждой ноты был свой характер и форма, у каждой свой
собственный, абсолютно отличающийся от других цвет - отличающийся настолько,
что я осознавала место этой ноты во всей композиции прежде, чем прозвучит
следующая нота. Мое сознание овладело мудростью веков, но не существовало
подходящих слов, чтобы ее выразить.
Я взглянула на журнал на столе, и оказалось, что я вижу его в сотне
измерений. Он был так прекрасен, что пришлось закрыть глаза, мне было не
вынести этого зрелища. Меня тут же унесло в иную сферу, в другой мир, в
другое состояние. Все неслось на меня и от меня, дыхание перехватывало, как
при спуске на скоростном лифте. Не могу сказать, что было реальным, а что не
реальным. Была ли я книгой, столом, музыкой, или я была частью их, но это и
не имело значения; неважно, чем я была, - я чувствовала себя восхитительно!
Впервые в жизни я была свободна! Я танцевала, что-то изображала, кривлялась
перед целой группой людей и наслаждалась каждым мгновением.
Мои чувства так обострились, что я слышала чье-то дыхание в соседнем
доме и чувствовала аромат трехслойного апельсинового, красного и зеленого
желе, которое готовили за милю отсюда.
Через какое-то время - мне оно показалось вечностью, - я стала
приходить в себя, и ребята начали расходиться. Я спросила у Джил, что
произошло, и она сказала, что в десяти из четырнадцати бутылок с колой было
ЛСД и (пуговица! пуговица!) никто не знал, кто сегодня улетит. Bay! Рада ли
я, что оказалась в числе счастливчиков?
Когда мы добрались до дома бабушки, свет там уже не горел. Джил помогла
мне добраться до моей комнаты и раздеться и уложила меня в постель. Я
погрузилась в сон, похожий на приступ морской болезни, с ощущением счастья,
только слегка мешала головная боль, которая могла быть следствием того, что
я долго и сильно смеялась. Все это было забавно. Это было восхитительно! Но
не думаю, что попробую еще раз. Я слышала слишком много страшных историй о
наркотиках.
Теперь, вспоминая, я понимаю, что должна была догадаться о том, что
происходит. Любой идиот бы догадался, но мне эта вечеринка казалась такой
загадочной и замечательной, что, наверное, я не вслушивалась, а может, и не
хотела вслушиваться; если б я догадалась, в чем тут дело, то испугалась бы
до смерти. В общем, я рада, что они так со мной поступили, теперь я могу
чувствовать себя свободной и ни в чем не виноватой, и вполне целомудренной,
ведь не я приняла это решение. И вообще, все уже позади, и я больше не буду
об этом думать.
23 июля
Дорогой Дневник, два дня пыталась убедить себя, что употребление ЛСД
превращает меня в "наркоманку", что ко мне применимы и прочие низкие,
грязные и презрительные эпитеты, которые я слышала в адрес ребят, что
употребляют ЛСД и другие наркотики, но мне так, так, так интересно, я так
хочу попробовать марихуану, только разок, обещаю! Мне просто необходимо
убедиться, что все эти разговоры о ней неправда. Все, что я слышала о ЛСД,
явно написано несведущими, невежественными людьми вроде моих родителей,
которые не знают, о чем говорят. Может, и с марихуаной то же самое. В общем,
Джил звонила сегодня утром, она сказала, что на выходные собирается к
друзьям, а в понедельник она первым делом позвонит мне.
Я сказала, что отлично, отлично, отлично провела у нее время, и мне
показалось, что ей было приятно. Я уверена: если я намекну, что я хочу разок
попробовать марихуану, она поймет, а потом я сразу уеду домой и забуду обо
всех наркотиках на свете, но так приятно чувствовать себя сведущей и знать,
что к чему в этом мире. Конечно, я не хочу, чтобы кто-нибудь про все узнал,
придется тебя запереть в металлический ящичек для рыбацких принадлежностей с
надежным замком. Нельзя же допустить, чтобы кто-нибудь тебя прочел, особенно
теперь! Нет, лучше буду носить тебя с собой, даже в библиотеку, хочу
поискать там что-нибудь о наркотиках. Слава богу, что существует каталог,
спросить я не решилась бы. А если пойти сейчас, когда библиотека только
открылась, мне, наверное, никто не будет мешать.
14 июля
По дороге в библиотеку встретила Билла. Он пригласил меня вечером к
себе. Интересно, что будет? Я исследую абсолютно новый мир, ты даже не
представляешь, какие широкие перспективы открываются передо мной. Чувствую
себя Алисой в Стране Чудес. Может, Льюис Дж. Кэрролл тоже сидел на
наркотиках?
20 июля
Дорогой мой, близкий мой, милый мой друг, мой Дневник, у меня была
самая фантастическая, познавательная и пугающая неделя в жизни. Это было
как... Bay! Лучшее, что со мной происходило. Помнишь, я говорила тебе о
свидании с Биллом? Ну так вот, в пятницу он познакомил меня с "торпедами", а
в воскресенье со "спидом". И то и другое похоже на катание на падающей
звезде по Млечному Пути, только в миллион, в триллион раз лучше. "Спид"
поначалу немного пугал, потому что Биллу пришлось вколоть его мне прямо в
руку. Я так ненавидела уколы, когда лежала в больнице, но тут совсем другое,
теперь не могу дождаться, да, не могу дождаться следующего раза.
Неудивительно, что он называется speed! Я почти не контролировала себя, на
самом деле я бы и не смогла, если б хотела этого, но я и не хотела. Я
танцевала так, как и мечтать не может такая зацикленная на себе мышь вроде
меня. Я чувствовала себя великолепно, я была свободной, распутной, другой,
улучшенной, совершенной представительницей другого, улучшенного,
совершенного биологического вида. Это было дико! Это было прекрасно! Правда.
23 июля
Дорогой Дневник, прошлой ночью у дедушки был небольшой сердечный
приступ. Слава богу, это случилось, когда я только собиралась уходить, и
оказалось не очень серьезным. Бедная бабушка, это здорово выбило ее из
колеи, но внешне она остается спокойной. Они не цеплялись ко мне ни разу со
дня моего приезда, и им было так приятно, что я отлично провожу время и что
у меня появилось много друзей, и они совсем перестали вмешиваться в мою
жизнь. Славные, неиспорченные души! Если б они только знали, что происходит!
Брови взлетели бы до макушек!
После приступа дедушке придется провести в постели несколько недель, и
мне надо быть очень осторожной, чтобы не создавать лишних проблем, а то меня
могут отправить домой. Может, если я стану больше помогать по дому, они даже
решат, что я им очень нужна.
Надеюсь, с дедушкой все будет в порядке. Я его так люблю. Я понимаю,
что когда-нибудь и он, и бабушка умрут, но, надеюсь, это случится еще очень,
очень нескоро. Странно, но до сих пор я никогда не задумывалась о смерти.
Наверное, я тоже когда-нибудь умру. Интересно, есть ли жизнь после смерти?
Надеюсь, что есть! Но вообще-то не это волнует меня на самом деле. Я знаю,
что душа возвращается обратно к Богу и все такое, но мысли о теле,
погребенном и гниющем в темной холодной земле, которым кормятся черви,
невыносимы. Лучше уж пусть меня кремируют. Да! Пусть. Когда вернусь домой,
попрошу маму и папу и ребят, чтобы они меня кремировали после того, как я
умру. Хочу быть в этом уверенной. Они сделают, как я попрошу, ведь они такие
славные, милые, они такая чудесная и хорошая семья, я люблю их, мне так
повезло, что я оказалась с ними. Надо не забыть им опять написать письмо,
прямо сегодня. Все время забываю писать, но все, исправлюсь, я просто
обязана исправиться! Напишу, что хочу домой, прямо сейчас! Хочу уехать от
Билла и Джил и прочих! Не знаю, почему нельзя употреблять наркотики, они
такие клевые, и прекрасные, и замечательные, но знаю, что нельзя, и не буду!
Никогда. Здесь и сейчас торжественно клянусь, что с этого дня до самой
смерти все, кто меня знает, смогут гордиться мной, и тогда я буду гордиться
собой!
25 июля
Дедушка поправляется. Я готовлю и убираю в доме, так что бабушка может
все время находиться рядом с ним. Они благодарны за это, а я благодарна им.
6:30
Позвонила Джил и позвала на вечеринку, но я сказала, что должна быть
дома, пока дедушке не станет лучше. Хорошо, что был повод отказаться.
28 июля
После дедушкиного приступа мама с папой звонят теперь каждый день. Они
спросили, не хочу ли я вернуться домой. Я правда хочу, но должна остаться
хотя бы до конца следующей недели, чтобы помочь.