Синяя трава. Дневник пятнадцатилетней наркоманки (Оригинал)

Июль

1 июля
Представь себе первый июльский день. Хорошо бы Джоэл был тут и мог
увидеть эту красоту. Он пишет очень длинные письма. Его мама, похоже, очень
милая женщина, но не очень умная, а ему необходимо говорить с кем-нибудь
образованным, как мои мама и папа. Он заставил меня пообещать, что я буду
ценить их общество - за нас обоих. Много месяцев назад я бросила уроки игры
на фортепиано, с сегодняшнего дня опять начинаю ходить. Моя учительница дала
мне невероятно трудный концерт, но думаю, что в конце концов разберусь.
Хочу, чтобы Джоэл гордился моими музыкальными способностями, так же как всем
прочим!
P. S. Вчера долго гуляли с Тимом и видели Яну в аптеке и Марси в парке,
и ни одна из них не обратила на меня внимания. Bay! Занятия кончились, и они
отстали от меня! Они отстали от меня, и наконец-то я могу быть свободной! Ну
разве это не самое чудесное и радостное чувство на свете! Я просто умираю от
счастья!
3 июля
Еще один прекрасный, прекрасный день; его омрачило только то, что папа
принес фотографии бабушкиного надгробного камня, который наконец установили
на ее могиле. Красивый камень, но я по-прежнему думаю о том, насколько
разложилось ее тело. Дедушкино-то уже, должно быть, в ужасном состоянии.
Когда-нибудь я возьму в библиотеке книгу о бальзамировании и посмотрю, что
там на самом деле происходит. Интересно, мама, папа и Тим тоже думают о
таких вещах или только я? Может, что-то произошло с моим сознанием из-за
наркотиков? Надеюсь, что нет, потому что Джоэл сказал, что его посещали
такие же мысли, когда умер его отец.
7 июля
Миссис Ларсен попала в аварию и сломала ногу, и я буду ходить к ним
каждый день, чтобы убирать в доме, готовить еду для мистера Ларсена и
смотреть за ребенком, пока не приедет мама миссис Ларсен. (Хорошая практика
на будущее!) Крошка Лу Энн такое милое создание, я буду любить ее. Пора
собираться на мою новую работу. (Надеюсь, мистер Ларсен не будет все время
есть в больнице, хочу попрактиковаться в готовке.) Пока.
(?)
Мой дорогой, бесценный друг, я так рада, что они разрешили маме
принести тебя в твоем маленьком потрепанном запертом кейсе. Я ужасно
смутилась, когда медсестра заставила меня набрать комбинацию и вытряхнула
вас обоих вместе с ручками и карандашами. Но, наверное, они просто хотели
убедиться, что вы не набиты наркотиками. Я не ощущаю себя реальной. Я должна
быть кем-то другим. Не верю, что это на самом деле со мной произошло. Окна
забраны толстой проволокой, но это все равно лучше, чем решетки, хотя я и
так знаю, что нахожусь где-то вроде тюремной больницы.
Я пыталась собрать всю картинку воедино, но не получилось. Доктора и
медсестры твердят, что мне станет лучше, но пока я в себя так и не пришла.
Не могу закрыть глаза, сразу вижу червей, ползающих по мне. Они едят меня.
Они проползают через нос и грызут мой рот и.... О боже... Нужно запереть
тебя в твой ящик, пока они не заползли по моим кровоточащим скрюченным рукам
между твоих страниц. Я тебя закрою, и ты будешь в безопасности.
(?)
Сегодня мне лучше. Сменили повязки на руках, неудивительно, что они так
болят. Концы пальцев разорваны, два ногтя вырваны с корнем, остальные
вырваны почти наполовину. Больно писать, но я сойду с ума, если не буду.
Хочется написать Джоэлу, но что я ему расскажу, к тому же кто разберет такие
каракули, ведь обе руки перевязаны и похожи на боксерские перчатки. По мне
по-прежнему ползают черви, но я начинаю привыкать жить с ними. Или я на
самом деле умерла, и они просто экспериментируют с моей душой?
(?)
Сначала черви отъели у меня женские органы. Они почти полностью выели
вагину и груди, а теперь трудятся над моим ртом и глоткой. Я бы хотела,
чтобы доктора и сестры позволили моей душе умереть, но они все пытаются
воссоединить тело и дух.
(?)
Сегодня проснулась с ясным сознанием. Кажется, наркотический бред
закончился. Сестра сказала, что я пролежала тут десять дней, а когда я
прочитала, что написала за это время, поняла, что все, похоже, и правда
закончилось.
(?)
Сегодня мои руки облучали чем-то вроде лампы ультрафиолетового света,
чтобы ускорить процесс заживления. Мне еще не давали зеркало, но чувствую,
что лицо мое расцарапано, колени, голени и локти, практически все тело в
синяках. Будут ли мои руки когда-нибудь опять похожи на руки? Кончики
пальцев выглядят как гамбургер, жарящийся в лучах ультрафиолетовой лампы.
Мне дали спрей, чтобы облегчить боль. Руки больше не перевязывают, но мне
почти хочется, чтобы вернули повязки, иначе мне приходится очень внимательно
их рассматривать, чтобы убедиться, что на них нет червей.
(?)
Сегодня ко мне в комнату залетела муха, я закричала и не могла
остановиться. Я так испугалась, что она отложит яйца на мои лицо, руки и
тело. Потребовалось две медсестры, чтобы убить ее. Нельзя допустить, чтобы
на меня садились мухи. Может, придется перестать спать.
(?)
Только что выбралась из постели и подошла к зеркалу. На четырех пальцах
ног наложены шины; наверное, они тоже сломаны. Я с трудом себя узнала. Мое
лицо отекло, распухло, все сине-черное и расцарапанное, волосы местами
вырваны большими клоками, кое-где до лысины. Может, это не я?
(?)
Когда я вставала, то сломала еще два пальца на ногах, теперь обе ноги в
гипсе. Мама с папой каждый день приходят меня навестить, но ненадолго, нам
почти нечего сказать друг другу, пока мое сознание снова не станет работать
как положено.
(?)
Кружится голова, но сестра сказала, что это из-за сотрясения. Черви
почти исчезли. Наверное, спрей их убивает.
(?)
Я узнала, как я приняла кислоту. Папа сказал, что кто-то покрыл ею
арахис в шоколаде, и, наверное, это так и есть, потому что я помню, что ела
арахис после того, как искупала ребенка. Тогда я решила, что мистер Ларсен
решил сделать мне сюрприз. Но теперь, думая об этом, я не помню, почему я
решила, что мистер Ларсен приходил и ушел, ничего не сказав. Эта часть
пропущена. Хорошо, что я помню хоть что-то. Похоже, несмотря на все
повреждения, которые я себе нанесла, мое сознание по-прежнему работает. Мой
доктор говорит, что это нормально; для того чтобы полностью потерять
рассудок, нужно принять очень много. Надеюсь, он прав, потому что у меня
такое ощущение, что я и так уже приняла очень много.
Я помню, что конфеты напомнили мне о дедушке, он часто ел арахис в
шоколаде. Помню, как у меня закружилась голова и заболел желудок. Кажется,
когда я поняла, что кто-то каким-то образом накормил меня кислотой, я
пыталась позвонить маме, чтобы она приехала и забрала меня и ребенка. Когда
я пытаюсь вспоминать, все такое нечеткое, будто смотришь через мелькающие
цветные огоньки, но я помню, как пыталась набрать наш номер и что цифры
возвращались назад целую вечность. Наверное, линия была занята, дальше я
ничего не помню, кроме того, что я кричала и что пришел дедушка, чтобы мне
помочь. Но его тело было покрыто сверкающими разноцветными червями и
личинками, падавшими на пол за его спиной. Он пытался меня поднять, но от
его рук остались только кости. Плоть сожрали извивающиеся, корчащиеся,
ползающие, деловито жующие черви, кишевшие на нем. Они ели и не собирались
останавливаться. Его глазницы были забиты белыми мягкими ползающими
тельцами, которые то и дело исчезали в его плоти и появлялись вновь,
фосфоресцируя и переплетаясь друг с другом. Черви и паразиты поползли в
сторону комнаты ребенка, я пыталась топтать и давить их руками, но они
появлялись быстрее, чем я их убивала. Они ползли по моим рукам, лицу и телу.
Они были в носу, во рту, в горле, они душили меня, я задыхалась. Ленточные
черви, опарыши, личинки уничтожали мою плоть, ползали по мне, ели меня.
Меня звал дедушка, но я не могла бросить ребенка, да и не хотела идти к
нему, его вид меня пугал и вызывал тошноту. Его так ужасно изъели, что его
едва можно было узнать, он показывал на гроб, стоявший рядом с ним, я
пыталась убежать, но сотни мертвых созданий заталкивали меня внутрь и
пытались накрыть крышкой. Я все кричала и кричала и пыталась когтями
выцарапать себе дорогу из гроба, но меня не отпускали.
Теперь я понимаю, что, пытаясь сбросить с себя червей, я сама вырывала
у себя волосы и расцарапывала тело. Как я разбила голову, я не знаю. Может,
я пыталась выбить весь этот бред из своего черепа, я правда не помню,
кажется, это случилось очень, очень давно. Я так устала от того, что пишу
все это. В жизни никогда так не уставала.
(?)
Мама и папа верят, что кто-то подмешал мне кислоту! Они верят! Верят!
Правда верят мне! Я догадываюсь, кто это сделал, но, скорее всего, никогда
не смогу узнать это наверняка. Я должна отдыхать и поправляться, что мне и
велено. И не буду думать о том, что случилось. Слава Богу, я не покалечила
ребенка. Спасибо тебе, Господи.
(?)
Через несколько дней меня переведут в другую больницу. Я надеялась, что
меня отпустят домой, руки заживают, и большинство синяков почти прошло.
Доктор сказал, что руки полностью придут в норму и два вырванных ногтя
вырастут через год, но что через пару недель на них уже можно будет
смотреть.
Лицо стало почти нормальным, а на проплешинах появился пушок. Мама
принесла ножницы, и они с медсестрой очень, очень, очень коротко меня
подстригли. Стало похоже на тюремную стрижку, к тому же вышло не слишком
ровно, но мама сказала, что через одну-две недели, когда меня выпишут из
другой больницы, я смогу сходить в салон и подстричься. Не хочу, чтобы меня
кто-нибудь увидел в столь неприглядном виде.
У меня до сих пор продолжаются кошмары с червями, но стараюсь себя
контролировать и больше о них не говорить. Ни к чему хорошему это не
приведет, правда? Я знаю, что черви не настоящие, и все знают, что они не
настоящие, но порой они кажутся такими реальными, что я ощущаю тепло их
скользких, жирных, мягких тел. И каждый раз, когда начинает чесаться одна из
моих многочисленных царапин или в носу начинает щекотать, приходится делать
над собой усилие, чтобы не закричать о помощи.
(?)
Мама принесла пачку писем от Джоэла. Она написала ему и сообщила, что я
очень больна и лежу в больнице, с тех пор он писал каждый день. Он даже
звонил как-то вечером, чтобы не слишком распространяться, мама сказала, что
у меня что-то вроде нервного срыва. Что ж, можно и так сказать.
22 июля
Сегодня, когда приходила мама, мне показалось, что она плакала, и я
старалась быть очень сильной, выглядеть очень счастливой. И я правильно
сделала, потому что меня переводят в лечебницу для душевнобольных, в
сумасшедший дом, в психушку, где я буду находиться среди других сумасшедших
и ненормальных. Мне так страшно, что я не могу дышать полной грудью. Папа
пытался объяснить необходимость этого с профессиональной точки зрения, но
было очевидно, что он выбит из колеи, но не до такой степени, как я. Хуже,
чем мне, никому не может быть.
Папа сказал, что, прежде чем мое дело попало к судье по делам
несовершеннолетних, Яна и Марси дали показания о том, что я много недель
пыталась продать им марихуану и ЛСД и что всем в школе известно, что я
употребляю и продаю наркотики.
Обстоятельства были против меня. В моем личном деле есть запись о
наркотиках, и папа сказал, что, когда соседка мистера Ларсена услышала мой крик, она вместе с садовником пошла выяснить, что случилось. Они решили, что