Свести натуралов? Да легко!

Известия ранят и ужасают.

  Знаете, бить кого-то бесполезно, если он вас не слушает. Невозможно достучаться до человека, который не захочет сам вас услышать. Если ему заблагорассудится сделать что-то с собой, погрязнуть в собственном горе, то вы, увы, с этим ничего сделать не сможете. Даже если очень захотите.

Поэтому Илья только отвернулся, когда Алёнка сдавила его руку до побеления костяшек, до выступивших на запястьях капельках крови от её острых ногтей. Он не реагировал ни на слова, ни на боль.

— Да что с тобой не так? — Вспылила девушка, на глазах её выступили слёзы. — Зачем ты наплевал на свою жизнь?

Багров повернулся, смотря на неё с иронией на бледном лице.

— Мне не в первой.

Ерёмина испуганно отшатнулась, одной рукой прикрывая рот, а другой вцепляясь в предплечье подруги.

— Т-тог-гда, — страшная догадка озарила её. — Когда в девятом классе ты попал под машину, это было не просто так? Ты сам прыгнул?

Девушка даже начала заикаться от подступившего ужаса, даже Нелли смотрела на Илью со смесью каких-то непередаваемых эмоций. Парень промолчал, снова отворачиваясь. Закружилась голова, и он предпочёл бы поскорее избавиться от общества этих надоедливых девиц.

— Уходите, — голос звучал слабо и совсем тихо.

Девушки, держась друг за друга, вышли из палаты.

Алёнка присела на диванчик, держась за голову. Ей стало тяжело дышать, перед глазами всё помутилось.

— Нелли, я... — она протянула руку вперед, но схватила только воздух, теряя сознание.

Марсо подскочила к подруге, вглядываясь в её лицо.

— Алёнка... — девушка испугано отпрянула. — Врача... Кто-нибудь! Позовите врача!

&

Ерёмина пришла в себя через пару часов. Очнулась она в палате. Белые стены давили на мозг, раздражали глаза. В ноздри ударил отвратительный запах медикаментов, который раньше почему-то был не так заметен. Рядом на стуле сидела Нелли, копаясь в телефоне.

— Алёнка, — брюнетка радостно подскочила, хотела наброситься с объятиями. Но Алёна вылетела как ошпаренная из кровати, залетая в ванную комнату, которая была в палате.

В простонародье это называется «обниматься с белым другом». Нелли аккуратно постучалась в дверь, интересуясь состоянием подруги. Ерёмина вышла нескоро. Одновременно зелёная, бледная и до ужаса уставшая. На её ранее краснощёком пухлом личике теперь явственно проступили чёрные мешки под блёклыми глазами. Она, пошатываясь, присела на койку.

Чтобы поднять настроение подруге, Нелли пошутила неудачно.

— Ба, да мы беременные.

В этот момент вошёл врач с папкой в руках. Его тёмные кучерявые волосы были приглажены назад, а острый взгляд, казалось, сканировал до самой печёнки. Но, несмотря на всю напускную серьёзность, было заметно, что он ещё молод. Может даже только недавно окончил ординатуру.

— Я так не думаю, — мужчина холодно посмотрел на Алёнку. Видимо, папка в его руках была её карточкой. — Алёна Романовна, почему вы не прошли обследование до конца? В вашей истории болезни сказано, что вы не явились на последний осмотр. Поэтому диагноз официально не подтверждён.

Девушка, пристыжено опустив глаза в пол, отвернулась.

— Я не хочу его подтверждать.

Нелли тем временем ничего не понимала.

— Ерёмина, что происходит? — голос её заикался.

Девушка промолчала, зато за неё ответил врач.

— У Алёны Романовны подозрение на рак желудка. Но только очень ранней стадии. Всё ещё не так плохо, как могло. И Вероятность выздоровления почти стопроцентная.

Врач говорил сухо, без эмоций, его это не касалось никоим образом. Но его раздражала безалаберность очередной пациентки.

Марсо осела обратно на стул, дрожащими руками закрывая лицо.

— Да твою же мать.

&

Тем временем Никита наряжал ёлку. Тогда на вечеринке он еле-еле убедил Сашу дать ему шанс, пока он не хотел разрывать их отношения. Но Новый год он планировал встретить отнюдь не с ней. Девушка отправлялась с родителями на курорт. А Никита пригласил Колю.

Ну нет, не подумайте, что он что-то задумал, нет, просто одному не интересно как-то. В самом деле, не возвращаться же к родителям. Коля кстати охотно согласился.

Никита повесил последнюю игрушку, опускаясь на диван. До боя курантов оставалось несколько часов, и парень посмотрел на телефон. Словно поняв его, он зазвонил, но номер был неизвестный.

— Никитос, — Коля на другом конце провода рассмеялся. — Менты загребли. Вытащи меня, а? Пожалуйста. Отец узнает, убьёт.

Никита обвёл взглядом комнату.

— Диктуй адрес. Скоро буду.

&

Я рассмеялся, осматривая взглядом помещение. Типичный грязный обезьянник. Наркоманы, алкаши, злобные менты. Ну, конечно, кто обрадуется в Новый год на дежурстве сидеть среди этих отбросов? А вот я рад. Рядом со мной ахриненно целующийся одноклассник, на плече которого я якобы дремлю.

— Марков, опять ты тут? — К решётке подошёл местный начальник, осматривая меня и моего знакомого.

— Здравствуйте, подполковник. Давно мы с вами не виделись. Сколько? Месяц-два?

— Три недели, — проворчал старик, а потом улыбнулся, поглаживая свой округлый пивной живот. — Но ничего, отцу я твоему уже сообщил. Скоро приедет.

Блять, мне пиздец. Папа сказал, что прошлый раз был последним. Как бы он меня не выгнал. Ну и ладно, поживу на улице, может, смилостивится.

— Тебя за что? — Коля ткнул меня пальцев под ребра, на что я возмущённо посмотрел на него.

— Избил одного говнюка за то, что слишком много рот открывал. Кто бы подумал, что его папанька недалеко ошивается, — я поёжился, притискиваясь к приятелю посильнее. Ненавижу холод. — А ты почему?

— Так же, как и ты, — Он рассмеялся, злобно зыркая на какого-то алкаша, который рискнул принять меня за девку и начал лапать.

Прошло полчаса. На пороге участка одновременно показались разъяренный отец и не менее злой Солнцев. Мы одновременно обреченно выдохнули с Колей.

— Да твою же мать.

&

— Да твою же мать, — произносит Нелли тихо на выдохе.

Она ошарашена. Нет, она просто уничтожена этим заявлением врача. Рак желудка? Да какой вообще, к чёрту, рак?!

Видимо, последнее она произносит вслух, потому что получает ответ всё того же злополучного врача.

— Диагноз не подтвержден, но вероятность велика. Все симптомы совпадают. Да и эндоскопия показала...

— Замолчите, а? — устало выдыхает Алёнка, поваливаясь на кровать.

Мужчина гордо уходит. Ерёмина же не понимает, как жизнь её не довела до суицида? Сначала отец, теперь это? Не надоело глумиться, Госпожа Судьба? Ты строптива и отчаянна, ты жестока и горда. Какие ставки ты делаешь на этот раз? За что ломаешь очередного человека, заставляешь сдаться и молить о пощаде?

Телефон тренькнул, пришло поздравительное сообщение от мамы. Девушка предупредила, что может не успеть до боя курантов.

— Знаешь, — тихо начала Нелли. — Ты ведь не собиралась мне об этом говорить? — Алёнка пристыжено отвела глаза. — Значит, да. Я не буду тебя ни в чём упрекать. Это твоё дело. Но ты не имела права забывать, что у тебя есть друзья, которые поддержат в трудную минуту. Ну, почему ты всегда такая эгоистка?

Марсо к концу своей тирады говорила почти шёпотом. Голос отказывался подчиняться, а пальцы предательски подрагивали. Ей было тяжело осознавать, что дорогой человек мог вот так просто уйти из жизни и даже не сказать ни слова.

Девушка вышла, тихо прикрыв за собой дверь. Подумать нужно было не только ей.

&

Нелли тихо шла по улице. Люди, снующие мимо, поздравляющие всех и вся с праздником, её абсолютно не интересовали. Она тяжело вздохнула, из-за чего изо рта вырвалось белое облачко пара. Снег медленно кружился, оседая прозрачной паутинкой на волосах. Девушка остановилась, вглядываясь в не по-городскому звёздное небо. На душе было паршиво, а радостные голоса прохожих счастья не добавляли. На душе тяжким камнем висел груз, только пока не имеющий определения. То ли вины, то ли страха, то ли одиночество. Ей было совсем уж грустно, в такие моменты обычно и хочется сигануть с моста.

— Нелли? — прозвучало неуверенно за её спиной, когда она начала реально рассматривать суицид, как выход из положения. Как раз так удачно набрела на набережную.

Девушка обернулась, вглядываясь в мужской силуэт.

— Женя? — она отвернулась обратно, разглядывая серебристую гладь широкой реки. — Уйди, сейчас не до тебя.

— Нелли, — вот же приставучий гад. — Нам нужно поговорить.

Марсо раздраженно выдохнула.

— Боже... ну, говори, чего хотел.

— Давай встречаться.

Она обернулась, саркастически хмыкнув.

— Это ты решил, когда с парнем целовался или когда он тебе дрочил? — она подошла почти вплотную к другу.

— Послушай...

Нелли рассматривала его черты лица, отмечая, что он очень даже красив. Но в его серо-синих, отливающих сталью глазах больше не было былой решимости. Парень сомневался в себе, своих чувствах, и голос его предательски дрогнул, выдавая с головой. До вечеринки Нелли бы ещё сомневалась, раздумывая с ответом, но не сейчас. Много чего произошло, много что переменилось. В том числе и её взгляды на жизнь. Некоторые проблемы потеряли свою значимость, а остальные резко поблёкли на общем фоне. Она вдруг отчётливо поняла, что ещё не сломалась. Сломались устои и принципы, но не душа. И теперь, смотря на Женю, она явственно видела в нём себя ещё пару часов назад. Его ломало, он метался под тяжестью собственных непоколебимых истин. Так бывает, когда что-то меняется, когда ты, наконец, взрослеешь.

Нелли ощутила невиданный доселе прилив сил, а потому искренне улыбнулась.

— Ты ведь тоже это чувствуешь, да? — Девушка подняла глаза в небо, по-дурацки растягивая губы в счастливой улыбке. Давно она ждала закалки собственной души. — Что-то происходит, что-то ломает. Ощущаешь, как начинаешь смотреть на привычные вещи по-другому? Я вот — да. Знаешь, — она захохотала так, что слёзы на глазах выступили, — я была такой дурой. Но не потому, что с радостью согласилась бы с тобой встречаться, нет, не по этому. Потому что ничего вокруг себя не видела. Ты же не любишь меня, да? Ты вообще должен быть сейчас не со мной. Судьба не нас связала. — Женя удивленно распахнул глаза. — Заметил-таки? Нет? А я это давно поняла. Просто принимать не хотела. Знаешь, — девушка обняла Волкова, утыкаясь носом в шею и улыбаясь, — я тебя люблю, по-настоящему. Поэтому пойду против судьбы. Завоюю. Веришь? Не хочу без боя тебя ему отдавать. Только не ему. Нет... Это объявление войны. Так и передай. А теперь, — девушка оттолкнула от себя, на глазах блестели маленькие сверкающие капельки слёз, — свали уже.

Женя отошёл на шаг, а потом и вовсе трусливо сбежал, как дворняга, поджав хвост.

Нелли обессилено опустилась на заснеженную дорожку. Слёзы, скатываясь с лица, падали прямо на асфальт, растапливая тоненькую корочку льда.

Вот только сейчас она ощутила настоящий надлом, в уши тоненьким хрустом отдавался разрыв души.

&

Кончились праздники. Прошли каникулы. Потихоньку стал прибавляться день, а вместе с ним и настроение. Ведь намного проще жить, когда ты просыпаешься, а в окно пробиваются лучики солнца, сверкают снегом крыши домов и на столе горячий чай. Сразу теплее становится.

Алёнка рано утром первого января позвонила Нелли и честно сказала, что отказалась от операции. Марсо тихо вздохнула, улыбнувшись тёплому напитку в кружке.

— Почему? — только и смогла спросить она.

«Ха! Не хочу шарахаться по больницам в оставшиеся полгода до окончания школы! А вдруг выпускной пропущу! Да и... — На другом конце послышались тихие всхлипы, которые, впрочем, в полноценное рыдание так и не переросли, — я так хочу побыть с вами. До самого конца...»

— Дура, — Нелли закусила губу. — Так и скажи, что тебе просто страшно.

Ерёмина всё-таки разревелась, заливая свой многострадальный телефон потоками слёз.

Впервые в жизни так захотелось понадеяться на чудо.

&

Вскоре каникулы подошли к концу. Помахали нам ручкой, показали язык и послали куда подальше. Пролетели они совсем быстро, даже обидно. Но поделать ничего нельзя.

Из дома вылезать не хотелось совсем, даже по необходимости. Да и домашний арест отца никуда не делся. Он вусмерть обиделся на меня за тот случай. Что я мог тогда сделать? Не бить того имбицила? Но он же сам нарвался! Я честно его предупреждал. А на выходных отец сжалился и разрешил сходить к матери, хоть они до сих пор друг друга на дух не переносили. Надо ж было им изменить друг другу в один день.

Но я благоразумно отказался от этой идеи, хотя папе в слух ничего не сказал, просто пошёл гулять.

Был как раз последний день каникул. Лёгкий морозец опалял холодом щёки, пальцы и незащищённый шапкой лоб. Копна моих рыжих по самые плечи волос всегда была лучше всяких там головных уборов. Ага, конечно, особенно в дождь. Я присел на жутко холодную лавку, сетуя на тонкие джинсы, облепляющие, как вторая кожа. Никогда я по погоде одеваться не умел. Прикрываю глаза, вдыхая чистый зимний воздух. Он скреб горло изнутри, тонкими иголочками впиваясь в гортань и носоглотку.

Лавочка скрипит слабо и жалобно, когда на неё присаживается кто-то ещё. Не хочу открывать глаза.

— Поговорим?

Я несколько секунд не дышу, пытаясь справиться с собой и потоком нахлынувших чувств. Я узнаю этот голос, даже если буду присмерти. Женя. Чёртов Женя Волков. Не могу пока контролировать себя рядом с ним. Мне пока ещё сложно выносить его присутствие без желания дотронуться. Ведь теперь я точно знаю, каковы на вкус его губы и как властны движения сильных ладоней.

— Нет, — я такой слабый, — не желаю говорить с человеком, который и дальше своего носа видеть отказывается.

Я ощутил, как мне закрыли солнце, светившее до этого радостно в лицо. Приоткрываю один глаз и вижу, как возвышается надо мной злой Волков.

— Не говори со мной так, будто старше меня и больше понимаешь!

— А это разве не так? — приподнимаю уголки губ, замечая его растерянность. — Сколько мне по-твоему лет?

— П-п-пятнадцать? — приподнимаю бровь. — Шестнадцать? — более уверено произносит он.

Тяжело вздыхаю.

— Мне восемнадцать ещё 24 августа исполнилось.

Такого искреннего удивления я не видел давно, поэтому даже рассмеялся. Женя рухнул на лавку.

— Многого я о тебе не знаю.

— Ага, — я, наконец, почувствовал, как напряжение, витавшее до этого в воздухе, медленно рассеялось. Дышать стало легче. Настроение из паршивого медленно поднялось до игривого.

Аккуратно крадусь рукой до чужой ладони, старательно делая вид, что увлечён ясным небом. Хватаюсь за чужие пальцы, переплетая со своими. Евгений сначала не понимает, почему руке стало холоднее обычного. Его ладонь оказалась тёплой, сухой и несколько грубоватой. По сердцу разливалось счастье, которым я мог довольствоваться считанные минуты.

А потом Женя резко подорвался, разрывая контакт. Он жутко покраснел, а глаза лихорадочно метались с моего улыбающегося лица до собственной ладони.

— Ты что творишь, грёбаный пе...

Он не договорил. Побледнел резко, захлопывая рот. Я же продолжал улыбаться, но веселье кончилось. Мне снова больно. Но не от слов. А от его жалостливо взгляда, который так и призывает удавиться. Он меня жалеет.

Подскакиваю с лавочки, зло смотря на Женю.

— Я не ребёнок, чтобы меня жалели. Насколько я по-твоему ничтожен?!

Не слушая его ответа, разворачиваюсь, удаляясь в сторону своего дома. Вот сейчас разговор точно окончен.

&

Алёнка поглядывает на доску, но ничего не понимает. Формулы отказываются вязаться в нужные цепочки, а предложения, которые произносит учитель, будто на иностранном языке. Девушка скучающе зевнула, когда мобильник завибрировал.

Сообщение было от того надоедливого врача. Он заставил Алёнку записать его номер телефона на случай, если она передумает с операцией. Ей пришлось согласится.

«Ты ещё не передумала? : '((((((»

Ерёмина удивленными широко открытыми глазами смотрела на это. Нелли даже поинтересовалась, все ли у неё хорошо.

Девушка закрыла рот рукой, чтобы не заржать. Этот смайлик. Боже, как человек, на вид настолько суровый может вообще слать смайлики, да ещё и с таким количеством скобок?!

Сначала она тихо хихикала, а потом рассмеялась в голос.

— Ерёмина, — учитель не выдержал, — к директору!

Алёнка покорно встала, выходя из кабинета и продолжая посмеиваться. Весь класс залился страшным ржачем.

&

Алёнка, вытирая выступившие слёзы, постучалась.

— Можно?

Директор одарил её усталым взглядом.

— Заходи.

Вопреки ожиданиям, в кабинете он был не один. По разные стороны его стола сидели Никита и Коля. Надо же. Девушка даже не заметила, что в классе их не было.

— Ты по какому вопросу? — обратился Владимир Вячеславович.

— Неподобающее поведение на уроке! — с готовностью ответила Ерёмина.

— А на самом деле за что? — обратился к ней Никита, когда она присела на соседний стул.

— Заржала, как дура, на весь класс.

Директор тяжело вздохнул. Как же осточертела ему эта работа, кто бы знал.

— Ну и что с вами сегодня такое? Первый учебный день в голову ударил? Как вы могли подраться из-за девушки, если вы в школу ходить должны, чтобы учиться.

Никита хмыкнул, Коля улыбнулся, отворачиваясь, и Алёнка поняла, что дело тут совсем не в девушке. Ерёминой очень захотелось поиграть. Порвать чью-то девственную психику.

— Девушка? Ребят, ну вы что? Когда это ориентацию сменить решили? Или третьей её возьмёте?

Директор затаил дыхание, глазами-блюдечками смотря на парней. Малышев прыснул в кулак, сдерживаясь, а Никита страшно покраснел, шипя на неё.

— Блин, а ведь я так за ваши отношения болела. Прям переживала больше, чем за свои. Ну, ладно, я не обижаюсь, необидчивая.

Мужчина просто в шоке, Коля смеётся уже в голос, а Никита продолжает краснеть. Но и его нервы не стальные. Парень не выдерживает, пулей вылетая из кабинета. Малышев идёт за ним.

— Да ладно тебе, она же шутит!

Когда в кабинете остаётся только Владимир и Алёнка, то директор сиплым от удивления голосом спрашивает.

— Это что сейчас было?

— Семейные ссоры, — серьёзно отвечает девушка, не задумываясь.

— А, ну тогда ладно, — махает рукой в сторону выхода, — можешь быть свободна. — когда Ерёмина покидает кабинет, он нажимает кнопку на селекторе, вызывая секретаршу. — Оленька, валерьянки мне и... коньяка побольше. Свихнусь я с этой школой, ей-Богу, свихнусь!

&

Послышались шаги в коридоре позади. Никита раздражённо бубнил себе под нос, ускоряя шаги. Он был настолько растерян, что даже злиться не оставалось сил. Алёнка так их подставила со своим слишком распущенным языком, прямо подлянку сделала. Она специально? Она напрашивается на взбучку!

Внезапность — наше второе «я», поэтому Коля не преминул этим воспользоваться, одаривая русоволосого смачным пинком по филейной части.

— Какого хрена, идиот несчастный, ты сбежал?! — Малышев просто метал молнии взглядом.

— Нахер иди! Это моё дело! Блин, да что тебе от меня нужно?! — Никита озлоблено смотрел на собеседника.

— Я... — брюнет поражённо застыл, не зная, что и ответить, — Я... Я не... не знаю.

— Тогда, пожалуйста, отстань.

Никита уже собирался развернуться и уйти, но Коля остановил его, схватив за руку.

— Стой. Я ещё не всё сказал, — Коля тяжело вздохнул, словно бы перед невыполнимой задачей, серьёзно смотря на Ника, и заговорил: — Я не знаю, когда это началось. Ты вдруг изменился. Наверное, это случилось, когда тебя весь класс игнорировал. Я тогда впервые подумал, что ты совсем не такой, когда один. Я начал слишком часто на тебя смотреть. Взгляд так и искал твою белобрысую башку. И, когда меня всё это вывело, я решил для себя, что, пожив с тобой какое-то время, пойму, что всё это бред, и перестану думать. Но не получилось. А когда мы проснулись вместе, и я поцеловал тебя, то мне поплохело окончательно — я захотел тебя трахнуть.

Никита, раскрывши рот от шока, смотрел на Колю, даже забывая моргать.

— В общем, к чему я это всё вел? Я долго не мог понять что происходит, какая такая хрень творится, но до меня дошло только на той попойке перед Новым годом, — Коля улыбнулся, смотря в глаза Никиты. — Ты мне нравишься, придурок.

Никита захотел сбежать. Он откровенно струсил. Испугался того, что его осудят. Он был именно из тех людей, которые просчитывают всё наперёд. И если они начнут встречаться (да-да, Никита уже и такое успел надумать), то люди такого точно не примут. А он желал быть принятым, он желал быть самым лучшим во всём. У него была странная, помешанная, перфекционистская сторона.

Коля продолжил держать его за руку.

— Ты всё время убегаешь, может, хватит? Ты мужик или как? Хватит вести себя, словно девица на выданье. Я не собираюсь бегать за тобой, тряпка. Слушай, ты мне нравишься, но это не значит, что я позволю тебе вести себя, как девчонке, — Коля встряхнул его за плечи.

— Отвали уже от меня! — зло огрызнулся Никита, вырываясь, но тщетно.

Брюнет держал крепко, безотрывно смотря в чужие синие глаза своими карими. Он приблизился к лицу, сжимая плечи и прижимаясь ближе. Оставалось всего несколько сантиметров, и они одновременно задержали дыхание. Рука Коли осторожно перемещается с плеча на лицо, а губы мимолетно соприкасаются. Слышатся обрывистые вздохи — дышать становится ещё тяжелее.

— Послушай, даже если захочу отвалить, то всё равно не смогу.

— Чего? — Солнцев сглотнул, попятившись назад. — Скажи, что мне послышалось. Пожалуйста.

— Нет.

— У меня есть девушка.

— Ага.

— Мха, — Солнцев, сцепив зубы, опустил голову.

Ему всё ещё было страшно. Как бы на публике он не храбрился, но душа оставалась всего лишь пугливым зверьком, что мечется в клетке, пытаясь сдержать бешено бьющееся от ужаса сердце. Почему нельзя просто делать всё без оглядки на других, на глупое общество со своими жестокими, нечеловеческими порядками?

Он опускается на корточки, вплетает в русые с рыжеватым отливом волосы свои длинные худые пальцы, стараясь спрятать в коленях лицо. Чёрная, грубая, джинсовая ткань царапает чувствительную кожу век, а влага глаз быстро впитывается в материю. Он не плачет, нет, ему просто что-то в глаз попало.

— Дай мне подумать.

— Ник...

— Пожалуйста.

— Конечно, — Коля хочет провести кончиками пальцев по взъерошенным волосам, но вовремя отдергивает руку.

Уж точно не сейчас.

&

Алёна задумчиво посмотрела на весы. За неделю ушло два килограмма, хотя она продолжала усиленно питаться. Не думала девушка, что так быстро начнет «сгорать». Она продолжала отказываться от химиотерапии. Негоже молоденькой девушке её возраста ходить лысой, правильно? Правильно.

Ерёмина опустилась на стул. Маме она еще ничего не говорила, да и повезло, что смогла пройти обследование без её ведома, хотя это было сложно. Когда-то она даже думала, что у неё просто язва, но никак не рак желудка.

Хоть стадия и была ранней, но пища иногда шла с огромным трудом, словно бы через силу. Доктор продолжал заваливать СМС странного содержания. Спрашивал разное: поела ли она, хорошо ли спала — но девушка продолжала их игнорировать, из-за чего поток сообщений возрастал в геометрической прогрессии.

Алёна посмотрела на часы. Половина восьмого. Заняться нечем, да и дома она сегодня одна, потому что мать на работе.

И тут, как в дешёвом триллере, слышится душераздирающий звонок в дверь. Девушка, гулко сглатывая, крадется к выходу. Она трясущимся голосом спрашивает, кто посмел прийти к ней в такой жутко поздний час.

— Ну, явно не воры. Быстро открой, глупая пациентка, я замерз.

— Э? — русоволосая завороженно отпирает дверь, уставившись на гостя.

Промокшие чёрные волосы облепили лицо, серое приталенное пальто распахнуто, а из-под него торчит оранжевая толстовка, также намокшая. Бледно-голубые узкие джинсы также не обошла стороной стихия, как и дорогие кожаные кроссовки.

Благодаря воде даже кудряшки на волосах практически выпрямились.

— Д-доктор, каким ветром? — девушка отходит назад, пропуская в квартиру врача.

— Ну, я пока интерн, почти год ещё практики. Позволишь обсохнуть у тебя?

— Мм, — Алёнка засуетилась, принимая мокрое пальто и устраивая его на вешалке.

Девушка проводила врача на кухню, выдавая большое махровое полотенце, чтобы вытереться, потом принесла и сменную одежду.

— Вот, — протянула футболку и спортивные штаны, — Старье, конечно, но вас кроме меня никто не увидит.

— Огромное спасибо, — кивает парень, начиная стягивать толстовку, а потом останавливается, — ты так и будешь смотреть?

Алёнка приподнимает одну бровь, а потом зевает.

— Бесплатный стриптиз, как-никак.

Врач возмущенно фырчит, отворачиваясь. Ну и вредная ему пациентка досталась. Когда с переодеванием было закончено, заварили чай. Помолчали, попили чай и снова помолчали.

— Ну, нет, я так не могу! И вообще, — девушка обвиняюще воззрилась на молчаливого собеседника. — Я даже вашего имени не знаю!

— Максим Шмидт. Просто Макс.

— Но...

— Мы же не в больнице, — парень проводит рукой по волосам, темно-зеленые глаза насмешливо прищурены, практически скрываясь за густыми чёрно-серыми, выгоревшими ещё с лета ресницами. Он улыбается уголками губ, совсем легонько их приподнимая.

Алёнка на секунду задерживает восхищенно дыхание, его словно перехватывает вместе с колотящимся сердцем, которое замирает на секунду, а потом ускоряется с ошеломляющей скоростью.

И девушке это совершенно не нравится.

&

Илью очень неожиданно застал звонок по скайпу от Антона. Парень подскочил с койки, вырывая из руки капельницу и болезненно шипя. Его всё ещё держали в больнице, отказываясь отпускать домой. С того момента прошло почти два месяца, март вступил в свои права, а за окном была отвратительная погода.

Илья заметался по комнате, находя, наконец, нужный ракурс. Если Антон узнает о его проступке, то и во веки веков не простит. А потому он подтащил ноутбук к окну, усаживаясь на подоконник.

Спирин приветливо улыбался, радостно сияя. Что не говори, а он просто светился.

— Привет! — воскликнул он, поправляя наушники. — Решил вот позвонить перед утренней тренировкой. У нас сейчас только девять утра, а у вас почти полдень.

— И тебе привет, — Илья и сам не заметил, как на лице расплылась широкая улыбка.

— Ты какой-то странно неразговорчивый. Обычно не заткнешь, — парень подозрительно прищурился, смутно начиная что-то подозревать. — Ты ничего не натворил, мм? А то не нравится мне твой взгляд нашкодившего котёнка. Кому ты на этот раз подосрал?

— Чего?! — Багров разразился праведным гневом. — Я по-твоему только и умею, что подсирать кому-то? Да за кого ты меня вообще держишь?!

Губы брюнета растянулись в улыбке, он облегчённо выдохнул.

— Слава Богу, — получив удивлённо-вопросительный взгляд, продолжил: — ты не изменился. Я рад. Но... Ведь ты сейчас в больнице, да?

Карие глаза погрустнели, а улыбка сделалась совсем уж вымученной. Антон всегда безошибочно отгадывал то, что от него пытались скрыть. Как, собственно, это было и сейчас.

— Как ты понял?

— Честно? Мне написал Никита. Ещё тогда, два месяца назад. Но я жутко на тебя разозлился, поэтому не написал сразу. Да и сейчас я всё ещё зол до чёртиков. Стоило прямо сразу приехать и надавать тебе лещей! — Антон яростно смотрел на собеседника, стараясь прожечь взглядом в нём как можно больше дыр.

Вывести Спирина до такого откровенного состояния бешенства мог только этот придурок. Антон постарался успокоиться.

— Послушай, — начал Илья отстранённо, — может, мне и правда стоило всё это прекратить. Ну... Я имею в виду смерть. Я же... Я не дам тебе спокойно жить. Что будет, когда тебе надоест меня терпеть? Бросишь меня, найдешь девушку, заведёшь семью. Что мне делать тогда? Я давно понял, что ты для меня не просто человек, с которыми мы повстречались и расстались. Ты... Не могу описать словами. Ты...родной. Может, скажешь, что о таком говорить смешно в нашем возрасте и вся жизнь ещё впереди, но я уже сейчас это чувствую. Ты... Родной. Ты... Ты настолько близкий, что я и не могу представить кого-то другого рядом.

Антон встал из-за компьютерного стола и шагал взад-вперёд под удивленные взгляды Ильи. Глаз было не разглядеть, но все его внутреннее напряжение читалось в сжатых кулаках и плотно сомкнутых губах. Он ураганом подлетел к столу, с силой хлопая по столешнице.

— Дурья твоя башка, за кого ты меня вообще принимаешь?! Ты, что, думаешь, будто я с тобой из жалости встречаюсь? Да хрена с два я бы стал это делать! Люблю я тебя, кусок ты дерьма! Ты думаешь, что я просто так под тебя лег?!

Багров ошарашенно смотрел на собеседника, находящегося по ту сторону экрана. Глаза блестят решимостью, грудь тяжело вздымается, а дыхание сбито, да так, что вместо вздохов вырываются лишь протяжные хрипы. Щеки слегка покраснели, а чёлка почти закрыла один глаз.

Илья гулко сглотнул, пододвигаясь ближе к экрану и заглядываясь на ключицы, открытые вырезом футболки.

— Знаешь, будь ты сейчас здесь, я бы завалил тебя и хорошенько бы оттрахал прямо на полу.

Спирин, осмыслив всё, что услышал, машинально потянулся рукой вниз, а потом, страшно смутившись, захлопнул крышку ноутбука, да так, что чуть технику не угробил. Звонок прервался. Илья тоже закрыл своё средство связи, громко смеясь.

Боже, как же давно он не ощущал этой легкости на душе.

&

— Нелли, ты охренела? Кидаешь меня без зазрения совести уже третий день! — Алёнка надулась, складывая руки у груди.

Нелли же смотрела в учебник, но меня не покидало ощущение, что она лишь делает вид. Гнев же Ерёминой был вызван тем, что, по необъяснимым причинам, вот уже три дня подряд её лучшая подруга сидит со мной. Я сам смутно понимал, в чём тут дело, но определённые догадки, конечно, имелись.

— Просто не хочу сидеть с той, кто чуть не затащила врача в койку, — была невозмутима, впрочем, как и всегда.

— До этого дело не дошло!

— Но ты не отрицаешь, — с ноткой ехидства проговорила девушка, не отрывая глаз от книги.

— Ничего не было! — Алёнка вся красная подскочила из-за парты, уносясь прочь из класса, а я мысленно поставил себе галочку: «узнать, что они имели в виду».

Я поднял взгляд и встретился глазами с Волковым. Он неотрывно смотрел в нашу сторону. Теперь я понял, почему у меня было чувство, что за нами наблюдают. Женя что-то односложно отвечал своему соседу, иногда улыбаясь, хотя больше для проформы, нежели по-настоящему.

— Не смотри так долго, это некрасиво, — так вот почему девушка прикрывалась учебником, она давно заметила, что на нас смотрят.

— Жестоко ты с Алёнкой.

— Иначе бы не ушла. Нам поговорить нужно. Точнее поспорить. На Женю. Тот, кто первым его поцелует — выиграл.

— С чего мне идти на заранее проигранный спор? — я лукавил, шансы у меня определенно были, и Нелли это прекрасно знала.

— Не думала, что ты захочешь сдаться без боя, не узнав, что получишь в случае победы.

— И что же? — с каждой секундой игра становилась всё интересней и интересней.

— Я сделаю так, что он влюбится в тебя по уши.

— Это невозможно.

— Это уже мои проблемы. Выиграю я — отойдешь в сторону и больше никогда с ним не заговоришь. Идет?

— По рукам, — я пожал её протянутую ладонь и разбил спор. — Война?

— Война, — согласно кивнула девушка, снова уходя с головой в учебник.

А мне тогда подумалось, что этот последний учебный год я запомню на всю оставшуюся жизнь.